Анклав Ладо
Анклав Ладо — эксклав Свободного государства Конго, который существовал с 1894 по 1910 год, располагался на западном берегу Белого Нила на современной территории Южного Судана и северо-западе Уганды.
Содержание
История
Заселённый в основном племенами бари, был включён в состав Египетской провинции Османской империи, точнее в её провинцию Экватория в 1871 году. Однако король Бельгии Леопольд II считал данную территорию, известную также как Судан Леопольда, своей. После начала восстания Махди данный район попал под контроль повстанцев, и Леопольд II направил сюда несколько экспедиций, заняв эту территорию. Уильям Ван Керковен во главе одной из них добрался до Нила в 1891 году, основав пост Ганда на берегу реки. Луи Наполеон Чалтин обосновался в Реджафе в 1897 году, основав там военный пост 17 февраля. До этого Реджаф являлся центром влияния сторонников Махди в регионе, так как был самым верхним по течению Нила судоходным портом[1]. По положениями англо-конголезских договоров 1894 года (12 мая и 14 августа) значительная часть регионов Экватория и Бахр эль Газал была передана королю Бельгии Леопольду II во временное владение на время его жизни. В обмен на это Леопольд согласился уступить полосу земли в восточной части Свободного государства Конго для строительства железной дороги Кейптаун — Каир. Бельгийско-британское сотрудничество также имело целью предотвратить появление французского плацдарма в Бахр эль Газал и открыть Южный фронт в борьбе против суданских повстанцев. Для Леопольда II этот район был важен возможностью иметь транспортный коридор из северо-восточной части Свободного государства Конго к Средиземному морю через Нил.
В 1897 году бельгийцы начали экспансию на север — в район Бахр эль Газал, но по договору 1906 года данный район вернулся под юрисдикцию англичан. Бельгийские войска были выведены в следующем году в Анклав Ладо. Данные поправки к основным договорам были внесены 9 мая 1906, определив сферы влияния обоих государств в районе Верхнего Нила и озера Танганьика. Некоторые территории британской сферы влияния остались в руках Свободного государства Конго. Территория была описана в статье II: «восточной границей является Нил, на западе граница бассейна Нила, северная граница — это горизонтальная линия, проходящей через Фашода и южная — Германская Восточная Африка. Эта область остаётся под управлением Свободного государства Конго, однако будет иметь свой флаг».
В 1902 году была занята крепость Дуфиле, основанная Эмин Пашой в 1879 году. В 1907 крепость была оставлена.
Территория, по которой была достигнута договоренность, была разделена на две зоны по линии меридиана 30 градусов: западная часть была отнесена к суверенной территории Свободного государства Конго, а восточная часть будет передана Британии после смерти Леопольда II. После протестов Франции Леопольд согласился, что территория к востоку от линии 30 градусов будет снижена до 15,000 квадратных миль. Эта территория была названа Анклав Ладо (хотя и не являлась анклавом).
Анклав имел площадь около 15,000 квадратных миль (39,000 км²), на которой проживало около 250 тысяч населения, столицей был город Ладо.
Северным постом был Киро, на западном берегу Белого Нила, недалеко от британского поста в Монгалла. Эдвард Фотерджил посетил Судан около 1901 года, его путь прошёл по Монгалла между Ладо на юге и Киро на севере, но по восточному берегу реки. По его мнению «Киро, самый северный пост Конго на Ниле, очень красивый и чистый городок. Ладо, второй пост, кажется, ещё красивее». Вместе с тем он указывал, что хотя здания были хорошей постройки, они были слишком тесно построены[2].
Анклав Ладо был очень важен для Свободного государства Конго, так как он включал Реджаф, который был конечным пунктом для судоходства по Нилу. В Реджафе находился комендант местной колониальной администрации анклава с 1897 года по июнь 1910 года.
Британия протестовала против нерационального использования территории Анклава Ладо. Леопольд II пожертвовал Конго Бельгии и Свободное государство Конго стало колонией Бельгии (Бельгийское Конго) в 1908 году. Леопольд II умер в 1909 году, аренда была прекращена в 1910 году. 10 июня 1910 года эксклав был включён в состав провинции Бахр эль Газал Англо-Египетского Судана и в 1912 году южная часть отошла к протекторату Уганда[3].
Флаг и герб
Герб и флаг территории были разработаны полковником Колмантом. Флаг основан на конголезском флаге, герб создан на основе флага с добавлением личного герба Леопольда II. Андреевский крест или Бургундский крест был помещен в память о компании Остенде, которая финансировала первые бельгийские колониальные экспедиции. Официально флаг и герб не были признаны.
Коменданты
Хотя столицей Анклава Ладо считалась деревня Ладо (около Джуба), коменданты (commandants) проживали в стратегически важном Реджафе. Анклав Ладо имел границу с районом Уэле Свободного государства Конго (сейчас Восточная провинция (Конго)), где была резиденция старшего коменданта (Commandant Supérieur).
- 1900—190? Gustave Renier
- 190?-1903 Albéric Bruneel
- 1903—1905 Henri Serexhe
- 1905—1908 Guillaume-Léopold Olaerts
- 1908—1909 Léon Preudhomme
- 1909—1910 Bertrand de Meulenaere
Теодор Рузвельт в Ладо
В 1910 году Теодор Рузвельт охотился на территории анклава Ладо. Сохранился ряд фотографий того периода[4].
Современное состояние
Сейчас входит в Южный Судан и Уганду. На территории действуют сепаратисты, стремящиеся к отделению района. Часть из них номинально подчиняется так называемому королю Ладо в изгнании[5]. При этом они главным своим врагом называют США.
См. также
Напишите отзыв о статье "Анклав Ладо"
Примечания
- ↑ [www.kaiserscross.com/188001/226822.html Реджаф 1897(есть ряд интересных иллюстраций)]
- ↑ Edward Fothergill. [www.ebooksread.com/authors-eng/edward-fothergill/five-years-in-the-sudan-hto/page-10-five-years-in-the-sudan-hto.shtml Five years in the Sudan]. Hurst & Blackett (1910). [www.webcitation.org/69xNSmC9B Архивировано из первоисточника 16 августа 2012].
- ↑ Ascherson, N. The King Incorporated: Leopold II in the Age of Trusts, Granta Books, 2001. ISBN 1-86207-290-6.
- ↑ [www.africahunting.com/hunting-pictures-videos/showphoto.php?photo=6817&title=theodore-roosevelt-rhino-camp-2c-lado-enclave&cat=547 Т.Рузвельт в Анклаве Ладо, в лагере Рхино]
- ↑ [www.npi-news.dk/page37.htm Обращение к общественности в датском секторе интернета]
Литература
- Pierloz, Patrick: «L’héraldique civique du Congo belge (1908—1960)» («Heráldica municipal del Congo Belga (1908—1960)», en «Kisugulu», número 75, marzo de 2001.
- Hochschild, A. King Leopold’s Ghost, Mariner Books, 1999. ISBN 0-618-00190-5
- Pakenham, T. Scramble For Africa, Harper Perennial, 1991. ISBN 0-380-71999-1
Ссылки
- [www.worldstatesmen.org/Sudan.html#Lado WorldStatesmen- Sudan]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Анклав Ладо
За сараем послышались голоса.– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.
Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
