Хайд, Анна

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Анна Хайд»)
Перейти к: навигация, поиск
Анна Хайд
англ. Anne Hyde<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет Анны Хайд кисти Питера Лели</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб Анны как герцогини Йоркской</td></tr>

 
Вероисповедание: англиканствокатолицизм
Рождение: 12 марта 1637(1637-03-12)
Виндзор, Королевство Англия
Смерть: 31 марта 1671(1671-03-31) (34 года)
Лондон, Королевство Англия
Место погребения: Вестминстерское аббатство
Род: Хайды → Стюарты
Отец: Эдуард Хайд, 1-й граф Кларендон
Мать: Френсис Эйлсбери
Супруг: Яков II
Дети: Чарльз, Мария, Джеймс, Анна, Чарльз, Эдгар, Генриетта, Екатерина

А́нна Хайд, герцоги́ня Йо́ркская и герцоги́ня О́лбани (встречается также вариант фамилии Гайд; англ. Anne Hyde, Duchess of York and of Albany; 12 (22) марта 1637 года, Виндзор — 31 марта (10 апреля1671 года, Лондон) — первая жена будущего короля Англии, Шотландии и Ирландии Якова II, мать двух королев: Марии II и Анны.

Анна познакомилась с будущим королём в Нидерландах при дворе его сестры Марии[1] и вышла замуж за него уже будучи беременной[2]. Брак женщины низкого происхождения с возможным наследником престола при дворе не одобряли[3], однако сам король Карл II, старший брат Якова, выступил за заключение брака[4]. Анна склонила мужа к переходу в католичество, ярая приверженность к которому впоследствии послужила причиной свержения Якова в ходе Славной революции. Герцогиня Йоркская скончалась от рака груди вскоре после рождения восьмого ребёнка[5].





Ранние годы

В 1629 году будущий отец Анны Эдуард Хайд женился первым браком на Анне Эйлифф, дочери сэра Джорджа Эйлиффа из Гриттенхэма[6]. В течение последующих шести месяцев брака она перенесла выкидыш, заболела оспой и умерла[7][6]. Три года спустя Хайд женился вторым браком на Фрэнсис Эйлсбери[en]. В 1637 году в Крейнбурн-Лодж[en], Виндзор, родилась Анна — старшая дочь пары[8]. Девочка была названа в честь первой жены отца[6]. В 1649 году, после казни низложенного короля Карла I, семья Анны была вынуждена бежать из страны и укрываться в Нидерландах[9]. Хайды поселились в Бреде, получив здесь дом от принцессы Марии, помогавшей многим знатным английским беглецам и сторонникам бывшего короля[10]. Мария назначила Анну фрейлиной, вероятно вопреки желанию своей матери и покойного отца[11].

Анна быстро становилась любимицей людей, с которыми знакомилась в Гааге или загородном доме принцессы Марии в Тейлингене. Она была привлекательной и стильной[12], и заинтересовала многих мужчин. Одним из первых дворян, влюбившихся в Анну, стал Спенсер Комптон, младший сын графа Нортгемптона[en][13]. Впрочем, сама Анна скоро влюбилась в Генри Джермина[en], который ответил на её чувства. Однако Анна разлюбила Генри так же быстро, как и влюбилась в него, встретив Якова, герцога Йоркского, сына свергнутого короля[1]. 24 ноября 1659 года, через два[14] или три[15] года после первой встречи, Яков пообещал Анне жениться на ней[16]. Карл, брат Якова, принуждал сопротивлявшегося брата к этому браку, поскольку считал, что сильный характер Анны окажет положительное влияние на его безвольного брата[4].

Герцогиня Йоркская

Брак

В 1660 году стало очевидно, что Анна беременна, и Яков был вынужден жениться на ней[2]. Официальная церемония была проведена в частном порядке 3 сентября 1660 года в Лондоне вскоре после реставрации монархии. Бракосочетание состоялось в Вустер-хаусе — доме отца невесты на Стрэнде, и было проведено доктором Джозефом Кроутером, капелланом Якова. С этого дня и до самой смерти Анна именовалась Её Королевское Высочество герцогиня Йоркская. Французский посол описывал Анну как имеющую «мужество, ум и энергию, почти достойные королевской крови»[17]. Старший ребёнок пары, сын Чарльз[en], родился в октябре того же года, чуть менее, чем через два месяца после свадьбы, и умер в возрасте семи месяцев. Позже Анна родила ещё семерых детей: 4 дочери и 3 сына. Все сыновья и две дочери Анны и Якова умерли в детстве или младенчестве, ещё две достигли зрелого возраста[5].

Даже после свадьбы многие из окружения Якова осуждали принца за его поспешный брак с женщиной низкого происхождения, не беря в расчёт данное им ранее обещание[3]. Сэмюэл Пипс считал: «… что брак герцога Йоркского с ней губителен для королевства, поскольку сделал канцлера вельможей, достигнувшим таких высот, которые в противном случае были бы достигнуты и простым человеком, но рассматривались бы людьми совершенно по-другому»[18]. Пипс, описывающий Якова как хорошего отца, отметил, что герцог и герцогиня не были тронуты смертью своего первенца[19]. Пипс часто описывал Анну как «не только самую гордую женщину в мире, но и самую затратную»[18]. Даже в сознании будущего зятя — Вильгельма III Оранского, и кузины мужа — Софии Ганноверской, Анна навсегда осталась женщиной с клеймом низкого рождения[20]. После смерти Анны королевский двор стал искать Якову новую жену, которая ни при каких обстоятельствах не должна была быть скромного происхождения.

Семейная жизнь

Проблемы в браке преследовали Анну всю жизнь[21]. Анна не сильно нравилась двору[22], а Яков много увлекался молодыми любовницами — такими как Арабелла Черчилль, которая родила герцогу четверых бастардов, двоих из них — ещё при жизни Анны[23]. Анна никогда не забывала об этом: Пипс отмечал, что она ревновала и упрекала мужа, и в то же время они оба прославились неподобающим публичным проявлением чувств друг к другу. Пипс также писал, что когда Яков влюбился в леди Честерфилд[en], Анна жаловалась королю Карлу так настойчиво, что леди Честерфилд пришлось отправиться в сельскую местность и оставаться там до конца жизни[24].

Почти сразу после реставрации монархии Анна обратилась в католичество, которым она вместе с мужем увлеклась во время пребывания за рубежом[25][26]. Как считает историк Джон Кэллоу, Анна «оказывала самое существенное влияние на его [Якова] разум»[27]. Несмотря на это, Яков перешёл в католичество только через восемь или девять лет после супруги, но и тогда продолжал посещать англиканские службы вплоть до 1676 года[28][29]. Яков предпочёл сблизиться с протестантами, такими как Джон Черчилль[30], чья жена позже стала очень близкой подругой второй дочери Хайд, леди Анны[31][32]. Король Карл, в то время выступавший против католичества, настоял на том, чтобы дети брата воспитывались в англиканской вере[33], хотя сам он на смертном одре тоже обратился в католичество[34]. Выжившие дочери Анны и Якова воспитывались в англиканстве[35].

Болезнь и смерть

Анна была больна в течение 15 месяцев после рождения младшего сына Эдгара[en][36]. В 1669 и 1671 годах соответственно она родила двух младших дочерей Генриетту и Екатерину[37]. После последних родов Анна уже не смогла оправиться[38]. Болезнь оказалась раком молочной железы и Анна скончалась 31 марта 1671 года[8]. Когда герцогиня находилась на смертном одре, два её брата, Генри[en] и Лоуренс[en], попытались привести к ней англиканского священника, чтобы он причастил умирающую, но Анна отказалась[38] и получила виатикум от католической церкви[39]. Через два дня после смерти Анны её забальзамированное тело было погребено в усыпальнице шотландской королевы Марии Стюарт в капелле Генриха VII[en] в Вестминстерском аббатстве[40]. В июне того же года скончался единственный остававшийся в живых сын Эдгар, в декабре умерла самая младшая из детей пары — Екатерина; таким образом, из наследников герцога Йоркского остались в живых только две дочери: Мария и Анна[41].

Через два года после смерти Анны Яков женился во второй раз: его избранницей стала принцесса-католичка Мария Моденская, которая стала матерью единственного сына Якова, пережившего младенчество, — Джеймса. Яков стал королём Англии, Шотландии и Ирландии в 1685 году, однако был свергнут три года спустя. Трон, по предложению парламента, отошёл старшей дочери Анны, Марии, и её мужу Вильгельму III Оранскому[42]. После смерти Марии в 1694 году и Вильгельма в 1702 году вторая дочь Анна стала королевой трёх королевств — и в 1707 году первым сувереном объединённого королевства Великобритания[43].

Потомство

  • Чарльз[en] (22 октября 1660 — 5 мая 1661) — герцог Кембриджский; родился спустя два месяца после заключения брака между его родителями; умер в возрасте семи месяцев от оспы[44].
  • Мария (30 апреля 1662 — 28 декабря 1694) — королева Англии, Шотландии и Ирландии; была замужем за своим кузеном Вильгельмом III Оранским. Совместно с мужем унаследовала трон отца после его свержения в 1689 году. Выживших детей не имела[45].
  • Джеймс[en] (12 июля 1663 — 20 июня 1667) — герцог Кембриджский; умер от бубонной чумы[46].
  • Анна (6 февраля 1665 — 1 августа 1714) — королева Великобритании; была замужем за Георгом Датским. Унаследовала трон после смерти своего зятя и кузена в 1702 году. Первая королева Великобритании согласно Акту об унии 1707 года. Её единственный ребёнок, переживший младенчество, скончался в возрасте 11 лет[47].
  • Чарльз[en] (4 июля 1666 — 22 мая 1667) — герцог Кендал[en]; умер от судорог[48].
  • Эдгар[en] (14 сентября 1667 — 8 июня 1671) — герцог Кембриджский; умер в детстве[37].
  • Генриетта (13 января — 15 ноября 1669) — умерла в младенчестве[37].
  • Екатерина (9 февраля — 5 декабря 1671) — умерла в младенчестве[37].

Герб

В культуре

В мини-сериале 2003 года «Последний король» роль Анны исполнила Табита Уэди[en][50].

Напишите отзыв о статье "Хайд, Анна"

Примечания

  1. 1 2 Melville, 2005, pp. 3—4.
  2. 1 2 Henslowe, 1915, pp. 130—131.
  3. 1 2 Miller, 2008, pp. 44—45.
  4. 1 2 Softly, 1979, p. 91.
  5. 1 2 Weir, 2011, pp. 259—260.
  6. 1 2 3 Henslowe, 1915, p. 4.
  7. Lister, 1838, p. 9.
  8. 1 2 Weir, 2011, p. 259.
  9. Henslowe, 1915, p. 18.
  10. Henslowe, 1915, p. 19.
  11. Everett Green, 1857, p. 235.
  12. Melville, 2005, p. 3.
  13. Henslowe, 1915, p. 34.
  14. Melville, 2005, p. 4.
  15. Gregg, 2014, p. 2.
  16. Miller, 2008, p. 44.
  17. Fraser, 2002, p. 202.
  18. 1 2 [www.pepysdiary.com/diary/1667/06/24/ The Diary of Samuel Pepys. Monday 24 June 1667] (англ.). www.pepysdiary.com. Проверено 7 июля 2015.
  19. [www.pepysdiary.com/diary/1661/05/06/ The Diary of Samuel Pepys. Monday 6 May 1661] (англ.). www.pepysdiary.com. Проверено 7 июля 2015.
  20. Gregg, 2014, pp. 3—4.
  21. Melville, 2005, p. 17.
  22. Melville, 2005, p. 19.
  23. Miller, 2008, p. 46.
  24. Melville, 2005, pp. 21—22, 25—27.
  25. Miller, 2008, pp. 58—59.
  26. Callow, 2000, pp. 144—145.
  27. Callow, 2000, с. 144.
  28. Callow, 2000, pp. 143—144.
  29. Waller, 2007, p. 135.
  30. Callow, 2000, p. 149.
  31. Curtis, 1972, p. 27.
  32. Green, 1970, p. 21.
  33. Waller, 2007, p. 92.
  34. Hutton, 1989, pp. 443; 456.
  35. Van der Kiste, 2003, p. 32.
  36. Henslowe, 1915, p. 289.
  37. 1 2 3 4 Weir, 2011, p. 260.
  38. 1 2 Gregg, 2014, p. 10.
  39. Melville, 2005, p. 32.
  40. Henslowe, 1915, p. 300.
  41. Waller, 2007, pp. 49—50.
  42. Devine, 2006, p. 3.
  43. Gregg, 2014, p. 240.
  44. Panton, 2011, p. 455.
  45. Weir, 2011, p. 266.
  46. [www.pepysdiary.com/archive/1667/04/30/ The Diary of Samuel Pepys. Tuesday 30 April 1667] (англ.). www.pepysdiary.com. Проверено 7 июля 2015.
  47. Weir, 2011, pp. 267–268.
  48. [www.pepysdiary.com/archive/1667/05/14/index.php The Diary of Samuel Pepys. Tuesday 14 May 1667] (англ.). www.pepysdiary.com. Проверено 7 июля 2015.
  49. Louda, 1999, p. 27.
  50. «Последний король» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Литература

  • Callow, John. [books.google.ru/books?id=LWBnAAAAMAAJ The Making of King James II: The Formative Years of a Fallen King]. — Gloucestershire: Sutton, 2000. — P. 144—149. — 373 p. — ISBN 0750923989, 9780750923989.
  • Curtis, Gila. [books.google.ru/books?id=qDXkPwAACAAJ The Life and Times of Queen Anne]. — London: Weidenfeld and Nicolson, 1972. — P. 27. — 223 p. — ISBN 0297995715, 9780297995715.
  • Devine, Thomas Martin. [books.google.ru/books?id=NFtAAAAACAAJ The Scottish Nation, 1700-2007]. — London: Penguin, 2006. — P. 3. — 743 p. — ISBN 014102769X, 9780141027692.
  • Everett Green, Mary Anne. [books.google.ru/books?id=xlVVAAAAcAAJ Lives of the Princesses of England, from the Norman Conquest]. — 1857. — Т. 5. — P. 235.
  • Fraser, Antonia. [books.google.ru/books?id=Vf5rHQAACAAJ King Charles II]. — Phoenix, 2002. — P. 202. — 670 p. — ISBN 075381403X, 9780753814031.
  • Green, David Brontë. [books.google.ru/books?id=xzgaAAAAMAAJ Queen Anne]. — London: Collins, 1970. — P. 21. — 399 p. — ISBN 0-00-211693-6.
  • Gregg, Edward. [books.google.ru/books?id=7G8eBQAAQBAJ Queen Anne]. — London: Yale University Press, 2014. — P. 2—10. — 512 p. — ISBN 030021295X, 9780300212952.
  • Henslowe, J. R. [books.google.ru/books?id=zWnSAAAAMAAJ Anne Hyde, Duchess of York]. — London: T. W. Laurie Limited, 1915. — 300 p.
  • Hutton, Ronald. [books.google.ru/books?id=LGUEAAAAIAAJ Charles the Second, King of England, Scotland, and Ireland]. — Oxford: Clarendon Press, 1989. — P. 443; 456. — 554 p. — ISBN 0198229119, 9780198229117.
  • Lister, Thomas Henry. [books.google.ru/books?id=h60TAAAAQAAJ Life and Administration of Edward, First Earl of Clarendon: The life of Clarendon]. — London: Longman, Orme, Brown, Green, and Longmans, 1838. — P. 9. — 517 p.
  • Louda, Jiri. [books.google.ru/books?id=ni49PgAACAAJ Lines of Succession: Heraldry of the Royal Families of Europe] / фот. Michael Maclagan. — London: Little, Brown Book Group Limited, 1999. — P. 27. — 308 p. — ISBN 1856054691, 9781856054690.
  • Melville, Lewis. [books.google.ru/books?id=FCxRqOrMVQUC The Windsor Beauties: Ladies of the Court of Charles II]. — Michigan: Loving Healing Press, 2005. — P. 1—33. — 248 p. — ISBN 1932690131, 9781932690132.
  • Miller, John. [books.google.ru/books?id=KBMaCAAAQBAJ James II]. — New Haven: Yale University Press, 2008. — P. 37—66. — 204 p. — ISBN 0300143419, 9780300143416.
  • Panton, Kenneth John. [books.google.ru/books?id=BiyyueBTpaMC Historical Dictionary of the British Monarchy]. — Lanham: Scarecrow Press, 2011. — P. 455. — 722 p. — ISBN 0810874970, 9780810874978.
  • Softly, Barbara. [books.google.ru/books?id=GFZnAAAAMAAJ The Queens of England]. — Michigan: Bell Pub Co., 1979. — P. 91. — 128 p. — ISBN 0517302004, 9780517302002.
  • Van der Kiste, John. [books.google.ru/books?id=ymVnAAAAMAAJ William and Mary]. — Gloucestershire: Sutton, 2003. — P. 32. — 276 p. — ISBN 0750930489, 9780750930482.
  • Waller, Maureen. [books.google.ru/books?id=WNx58cXdj8EC Ungrateful Daughters: The Stuart Princesses Who Stole Their Father's Crown]. — Macmillan, 2007. — P. 49—135. — 480 p. — ISBN 1429982098, 9781429982092.
  • Weir, Alison. [books.google.ru/books?id=7nZ90l1_IzAC Britain's Royal Families: The Complete Genealogy]. — Random House, 2011. — P. 259—268. — 400 p. — ISBN 1446449114, 9781446449110.
  • Гайд, Анна // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

Предки Анны Хайд
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
16. Роберт Хайд из Норбери
 
 
 
 
 
 
 
8. Лоуренс Хайд[en]
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
17. Кэтрин Бойделл
 
 
 
 
 
 
 
4. Генри Хайд[en]
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
18. Николас Сибелл из Фарнингэма
 
 
 
 
 
 
 
9. Анна Сибелл
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
2. Эдуард Хайд, 1-й граф Кларендон
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
20. Александр Лэнгфорд из Троубриджа
 
 
 
 
 
 
 
10. Эдвард Лэнгфорд из Троубриджа
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
5. Мэри Лэнгфорд
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
22. Томас Сент- Барб из Хомингтона
 
 
 
 
 
 
 
11. Мэри Сент-Барб
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
23. Джоан
 
 
 
 
 
 
 
1. Анна Хайд
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
12. Уильям Эйлсбери
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
6. сэр Томас Эйлсбери[en], 1-й баронет
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
26. Джон Пул из Саппертона
 
 
 
 
 
 
 
13. Анна Пул
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
3. Френсис Эйлсбери
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
28. Николас Дэнман
 
 
 
 
 
 
 
14. Фрэнсис Дэнман
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
29. Анна Хэрси
 
 
 
 
 
 
 
7. Анна Денман
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
30. Роберт Блаунт из Экингтона
 
 
 
 
 
 
 
15. Энн Блаунт
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Отрывок, характеризующий Хайд, Анна


В середине лета, княжна Марья получила неожиданное письмо от князя Андрея из Швейцарии, в котором он сообщал ей странную и неожиданную новость. Князь Андрей объявлял о своей помолвке с Ростовой. Всё письмо его дышало любовной восторженностью к своей невесте и нежной дружбой и доверием к сестре. Он писал, что никогда не любил так, как любит теперь, и что теперь только понял и узнал жизнь; он просил сестру простить его за то, что в свой приезд в Лысые Горы он ничего не сказал ей об этом решении, хотя и говорил об этом с отцом. Он не сказал ей этого потому, что княжна Марья стала бы просить отца дать свое согласие, и не достигнув бы цели, раздражила бы отца, и на себе бы понесла всю тяжесть его неудовольствия. Впрочем, писал он, тогда еще дело не было так окончательно решено, как теперь. «Тогда отец назначил мне срок, год, и вот уже шесть месяцев, половина прошло из назначенного срока, и я остаюсь более, чем когда нибудь тверд в своем решении. Ежели бы доктора не задерживали меня здесь, на водах, я бы сам был в России, но теперь возвращение мое я должен отложить еще на три месяца. Ты знаешь меня и мои отношения с отцом. Мне ничего от него не нужно, я был и буду всегда независим, но сделать противное его воле, заслужить его гнев, когда может быть так недолго осталось ему быть с нами, разрушило бы наполовину мое счастие. Я пишу теперь ему письмо о том же и прошу тебя, выбрав добрую минуту, передать ему письмо и известить меня о том, как он смотрит на всё это и есть ли надежда на то, чтобы он согласился сократить срок на три месяца».
После долгих колебаний, сомнений и молитв, княжна Марья передала письмо отцу. На другой день старый князь сказал ей спокойно:
– Напиши брату, чтоб подождал, пока умру… Не долго – скоро развяжу…
Княжна хотела возразить что то, но отец не допустил ее, и стал всё более и более возвышать голос.
– Женись, женись, голубчик… Родство хорошее!… Умные люди, а? Богатые, а? Да. Хороша мачеха у Николушки будет! Напиши ты ему, что пускай женится хоть завтра. Мачеха Николушки будет – она, а я на Бурьенке женюсь!… Ха, ха, ха, и ему чтоб без мачехи не быть! Только одно, в моем доме больше баб не нужно; пускай женится, сам по себе живет. Может, и ты к нему переедешь? – обратился он к княжне Марье: – с Богом, по морозцу, по морозцу… по морозцу!…
После этой вспышки, князь не говорил больше ни разу об этом деле. Но сдержанная досада за малодушие сына выразилась в отношениях отца с дочерью. К прежним предлогам насмешек прибавился еще новый – разговор о мачехе и любезности к m lle Bourienne.
– Отчего же мне на ней не жениться? – говорил он дочери. – Славная княгиня будет! – И в последнее время, к недоуменью и удивлению своему, княжна Марья стала замечать, что отец ее действительно начинал больше и больше приближать к себе француженку. Княжна Марья написала князю Андрею о том, как отец принял его письмо; но утешала брата, подавая надежду примирить отца с этою мыслью.
Николушка и его воспитание, Andre и религия были утешениями и радостями княжны Марьи; но кроме того, так как каждому человеку нужны свои личные надежды, у княжны Марьи была в самой глубокой тайне ее души скрытая мечта и надежда, доставлявшая ей главное утешение в ее жизни. Утешительную эту мечту и надежду дали ей божьи люди – юродивые и странники, посещавшие ее тайно от князя. Чем больше жила княжна Марья, чем больше испытывала она жизнь и наблюдала ее, тем более удивляла ее близорукость людей, ищущих здесь на земле наслаждений и счастия; трудящихся, страдающих, борющихся и делающих зло друг другу, для достижения этого невозможного, призрачного и порочного счастия. «Князь Андрей любил жену, она умерла, ему мало этого, он хочет связать свое счастие с другой женщиной. Отец не хочет этого, потому что желает для Андрея более знатного и богатого супружества. И все они борются и страдают, и мучают, и портят свою душу, свою вечную душу, для достижения благ, которым срок есть мгновенье. Мало того, что мы сами знаем это, – Христос, сын Бога сошел на землю и сказал нам, что эта жизнь есть мгновенная жизнь, испытание, а мы всё держимся за нее и думаем в ней найти счастье. Как никто не понял этого? – думала княжна Марья. Никто кроме этих презренных божьих людей, которые с сумками за плечами приходят ко мне с заднего крыльца, боясь попасться на глаза князю, и не для того, чтобы не пострадать от него, а для того, чтобы его не ввести в грех. Оставить семью, родину, все заботы о мирских благах для того, чтобы не прилепляясь ни к чему, ходить в посконном рубище, под чужим именем с места на место, не делая вреда людям, и молясь за них, молясь и за тех, которые гонят, и за тех, которые покровительствуют: выше этой истины и жизни нет истины и жизни!»
Была одна странница, Федосьюшка, 50 ти летняя, маленькая, тихенькая, рябая женщина, ходившая уже более 30 ти лет босиком и в веригах. Ее особенно любила княжна Марья. Однажды, когда в темной комнате, при свете одной лампадки, Федосьюшка рассказывала о своей жизни, – княжне Марье вдруг с такой силой пришла мысль о том, что Федосьюшка одна нашла верный путь жизни, что она решилась сама пойти странствовать. Когда Федосьюшка пошла спать, княжна Марья долго думала над этим и наконец решила, что как ни странно это было – ей надо было итти странствовать. Она поверила свое намерение только одному духовнику монаху, отцу Акинфию, и духовник одобрил ее намерение. Под предлогом подарка странницам, княжна Марья припасла себе полное одеяние странницы: рубашку, лапти, кафтан и черный платок. Часто подходя к заветному комоду, княжна Марья останавливалась в нерешительности о том, не наступило ли уже время для приведения в исполнение ее намерения.
Часто слушая рассказы странниц, она возбуждалась их простыми, для них механическими, а для нее полными глубокого смысла речами, так что она была несколько раз готова бросить всё и бежать из дому. В воображении своем она уже видела себя с Федосьюшкой в грубом рубище, шагающей с палочкой и котомочкой по пыльной дороге, направляя свое странствие без зависти, без любви человеческой, без желаний от угодников к угодникам, и в конце концов, туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная радость и блаженство.
«Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить – пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья.
Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога.



Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.