Анна Ягеллонка (королева Польши)
Анна Ягеллонка Anna Jagiellonka<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Мартин Кобер. «Портрет Анны Ягеллонки», 1595</td></tr> | |||
| |||
---|---|---|---|
1575 — 1596 | |||
Соправители: | Стефан Баторий (1575 — 1586), Сигизмунд III (1587 — 1596) | ||
Предшественник: | Генрих Валуа | ||
Преемник: | Сигизмунд III (единолично) | ||
Рождение: | 18 октября 1523 Краков | ||
Смерть: | 9 сентября 1596 (72 года) Варшава | ||
Род: | Ягеллоны | ||
Отец: | Сигизмунд I Старый | ||
Мать: | Бона Сфорца | ||
Супруг: | Стефан Баторий |
А́нна Ягелло́нка (польск. Anna Jagiellonka; 18 октября 1523, Краков — 9 сентября 1596, Варшава) — дочь Сигизмунда I Старого[1], королева польская и великая княгиня литовская с 1575 года.
Действительным правителем был её муж Стефан Баторий, а после его смерти в 1586 году племянник Сигизмунд. Таким образом, Речь Посполитая в 1575—1596 годах формально имела двух королей одновременно. Во время бескоролевья Анна не осуществляла власти: страной руководил интеррекс — примас Польши, епископ гнезненский.
Анна Ягеллонка скончалась на 73 году жизни, 9 сентября 1596 года в Варшаве. Похоронена была в часовне Сигизмунда Краковского кафедрального собора.
Киновоплощения
В турецком телесериале «Великолепный век» роль Анны Ягеллонки исполнила Озге Улусой.
Напишите отзыв о статье "Анна Ягеллонка (королева Польши)"
Примечания
- ↑ Анна (имя польских принцесс и королев) // Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 4 т. — СПб., 1907—1909.
Ссылки
- Анна Ягеллонка (королева Польши) // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [ru.rodovid.org/wk/Запись:258544 Анна Ягеллонка (королева Польши)] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
Это заготовка статьи о монархе, династии или её представителе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Анна Ягеллонка (королева Польши)
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.