Анна Ягеллонка (герцогиня Померании)
| Анна Ягеллонка польск. Anna Jagiellonka<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Анна Ягеллонка, герцогиня Померании и Кашубии</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| Рождение: | 12 марта 1476 Нешава | ||
| Смерть: | 12 августа 1503 (27 лет) Иккермюнде | ||
| Место погребения: | аббатство Эльдена, Грайфсвальд | ||
| Род: | Грифичи | ||
| Отец: | Казимир IV | ||
| Мать: | Елизавета Габсбург | ||
| Супруг: | Богуслав X Великий | ||
| Дети: | София Померанская Барним IX Благочестивый Анна Померанская Георг I фон Поммерн-Волгаст Казимир VIII Елизавета Барним Оттон | ||
Анна Польская, или Анна Ягеллонка (польск. Anna Jagiellonka) (12 марта 1476 — 12 августа 1503) — польская принцесса и литовская княжна из династии Ягеллонов, дочь короля Польши Казимира IV и Елизаветы Габсбург, жена поморского герцога Богуслава X.
Происхождение
Анна Ягеллонка родилась 12 марта 1476 года в Нешаве. Она была одиннадцатой из тринадцати детей короля Польши Казимира IV и Елизаветы Габсбург. Дедушкой и бабушкой с отцовской стороны Анны были Владислав II Ягайло, Великий князь Литовский и его четвёртая жена, Софья Гольшанская. Дедушкой и бабушкой с материнской стороны были Альбрехт II, король Германии, Венгрии и Чехии, и Елизавета Люксембургская, принцесса Священной Римской империи.
Биография
Имя новорожденная девочка получила в честь сестры своей матери, Анны Люксембургской. С ноября 1479 до осени 1485 года находилась с семьей в Литве. О её образовании не сохранилось никаких свидетельств.
Её отец надеялся выдать Анну замуж за немецкого принца Максимилиана Габсбурга, сына императора Фридриха III. Весной 1486 года польские послы прибыли в Кёльн. Они имели при себе портрет девушки, чтобы показать его будущему жениху. Но Габсбурги отказались от такого предложения.
На рубеже 1489 и 1490 годов Николай Косцельський, хелмский епископ и дипломат, как представитель польской стороны, начал переговоры с герцогом Померании Богуславом X относительно его возможного брака с принцессой Анной. Богуслав X уже был женат. Его первая жена умерла 1489 года, не оставив детей.
7 марта 1490 года в Гродно было подписано соглашение о браке Анны и Богуслава. Его подписали староста белоградский Адам Подевилс, староста Щецинский Вернер Шулебург, рыцарь Мальтийского ордена Ричард Шуленбург и Бернар Рот. Брак по доверенности был засвидетельствован.
В приданое своей дочери Казимир IV предоставил 32 000 венгерских злотых. Примерно 15 января 1491 года Анна покинула Ленчицу и отправилась в Померанию. 2 февраля 1491 года в Щецине состоялась церемония свадьбы. Торжества были очень пышными. На них присутствовала мать Богуслава София и его братья — Магнус и Валтасар.
Невесте вскоре исполнялось 15 лет. Жених был на двадцать два года старше неё. Их брак должен был укреплять дружественные связи Польского королевства с Померанией.
Супруги большую часть времени проводил в Щецине, где Богуслав обновил и расширил местный замок. Вскоре Анна родила первого ребёнка — дочь, которую в её честь назвали Анной. Всего у пары было восемь детей, только один из которых умер в младенческом возрасте:
- Анна (1491/1492 — 1550) — стала женой Георга I, князя Шлейзен-Легницького, потомков не было.
- Ежи (Георг) (1493—1531) — герцог Померании. Был дважды женат, имел четверых детей.
- Казимир (1494—1518)
- Елизавета (1499—1518)
- Барним (1500—1501)
- София (1501—1568) — вышла замуж за короля Дании Фредерика I, вместе они имели шестерых детей.
- Барним (1501—1573) — герцог Померании. Женат на Анне Брауншвейг-Люнебурской, имел пятерых детей.
- Оттон (1503 — после 1518)
16 декабря 1496 года Богуслав отправился на поддержку Максимилиана I, императора Священной Римской империи, в его войне против короля Франции Карла VIII. Впоследствии он отправился в Святую Землю для осуществления христианского паломничества. Вернулся он домой только 12 апреля 1498 года. В его отсутствие управление делами вели епископ Каменский Бенедикт Валленштейн и канцлер Ежи Клейст. Анна имела возможность приобщиться к изданию определенных документов.
Осенью 1502 года подняли бунт горожане Щецина. Герцог с семьей переехали в Гарц, откуда Богуслав позднее отправил семью в замке в Иккермюнде. Там Анна родила младшего ребёнка — сына, которого назвали Оттоном.
Как свидетельствует Томаш Кантцов, немецкий летописец, одни говорят, что герцогине стало плохо из-за страха перед поспешным отъездом, другие — из-за того, что она вошла в только что побеленные известью комнаты, и испарения повлияли на её сердце. Так или иначе, 12 августа 1503 года Анна умерла в возрасте двадцати семи лет. Современные ученые, основываясь на показаниях хрониста Иоакима Веделя, предполагают, что причина её смерти была в пневмонии или туберкулезе. Похоронена герцогиня была в Эльденском монастыре в Грайфсвальде. Об этом сейчас говорит вмурованная в стену аббатства мемориальная доска.
Муж пережил Анну на двадцать лет и умер 5 октября 1523 года в Щецине. Богуславу наследовали их с Анной сыновья Ежи и Барним.
Напишите отзыв о статье "Анна Ягеллонка (герцогиня Померании)"
Отрывок, характеризующий Анна Ягеллонка (герцогиня Померании)
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.
Все, очевидно, несомненно знали, что они были преступники, которым надо было скорее скрыть следы своего преступления.
Пьер заглянул в яму и увидел, что фабричный лежал там коленами кверху, близко к голове, одно плечо выше другого. И это плечо судорожно, равномерно опускалось и поднималось. Но уже лопатины земли сыпались на все тело. Один из солдат сердито, злобно и болезненно крикнул на Пьера, чтобы он вернулся. Но Пьер не понял его и стоял у столба, и никто не отгонял его.
Когда уже яма была вся засыпана, послышалась команда. Пьера отвели на его место, и французские войска, стоявшие фронтами по обеим сторонам столба, сделали полуоборот и стали проходить мерным шагом мимо столба. Двадцать четыре человека стрелков с разряженными ружьями, стоявшие в середине круга, примыкали бегом к своим местам, в то время как роты проходили мимо них.
Пьер смотрел теперь бессмысленными глазами на этих стрелков, которые попарно выбегали из круга. Все, кроме одного, присоединились к ротам. Молодой солдат с мертво бледным лицом, в кивере, свалившемся назад, спустив ружье, все еще стоял против ямы на том месте, с которого он стрелял. Он, как пьяный, шатался, делая то вперед, то назад несколько шагов, чтобы поддержать свое падающее тело. Старый солдат, унтер офицер, выбежал из рядов и, схватив за плечо молодого солдата, втащил его в роту. Толпа русских и французов стала расходиться. Все шли молча, с опущенными головами.
– Ca leur apprendra a incendier, [Это их научит поджигать.] – сказал кто то из французов. Пьер оглянулся на говорившего и увидал, что это был солдат, который хотел утешиться чем нибудь в том, что было сделано, но не мог. Не договорив начатого, он махнул рукою и пошел прочь.
После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
