Анна (Воронежская область)

Посёлок городского типа Анна Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Воронежская областьВоронежская область Муниципальный район Аннинский Городское поселение Аннинское Координаты 51°29′00″ с. ш. 40°25′00″ в. д.51.48333° с. ш. 40.41667° в. д. / 51.48333; 40.41667    Внутреннее деление сельские администрации Основан в 1698 году Первое упоминание 1698 Прежние названия до 1698 — Аннинская слобода ПГТ с 1958 года Население ↘16 586 человек (2016) Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 47346 Почтовые индексы 396250-396254 Автомобильный код 36, 136 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=20202551000 20 202 551 000] Анна Москва Воронеж Анна

К:Населённые пункты, основанные в 1698 году

А́нна — посёлок городского типа в Воронежской области России.

Административный центр Аннинского района и Аннинского городского поселения.

Население — 16 586 чел. (2016).

География

Расположен близ реки Битюг (приток Дона), в 100 км к востоку от Воронежа.

Климат

Климат умеренно-континентальный. Количество осадков колеблется от 500 до 650 мм. Населенный пункт располагается в лесостепной зоне.

История

Первое упоминание и основание Анны

В конце лета 1698 года воевода города Старый Оскол Иван Иванович Тевяшов отправился в экспедицию на реки Битюг и Осередь. Ещё 16 августа 1698 года на имя воеводы пришла грамота из Москвы с повелением ехать в Воронежский уезд на реки Битюг и Осередь. Причиной такого задания московского правительства стали появившиеся в предыдущие годы новые поселения в бассейнах рек Битюг и Осередь. Одной из главных задач, поставленных перед Тевяшовым, было установить, какие населённые пункты возникли и кто в них поселился. На этих землях располагались ухожаи — участки, которые любой мог взять в аренду для занятий охотой, рыболовством, бортничеством и другими промыслами. В одно время здесь занимался промыслом Троицкий монастырь (город Козлов). С 1 марта 1697 года Битюцкий и Серецкий ухожаи взял в аренду полковник из города Острогожска Пётр Алексеевич Буларт. 27 февраля 1698 г. П. А. Буларт умер. Его вдова Анна посылает в Москву челобитную, в ответ на которую приходит приказ воеводе И. И. Тевяшову отправляться на Битюг и Осередь. Тевяшов начинает свою экспедицию от устья реки Битюг и двигается вверх, то есть с юга на север. В Москву отчёт об экспедиции И. И. Тевяшов отправил 27 октября 1698 года. Среди 17 селений, указанных в отчёте воеводы, была названа и «Аннинская слобода». В Аннинской слободе тогда насчитывалось 47 дворов. Таким образом на 1698 год Анна уже существовала.

23 апреля 1699 года Пётр I издаёт именной указ, в соответствии с которым русских и черкас, поселившихся на Битюге, надлежало сослать в прежние места, «а строенье все пожечь и впредь им селиться на Битюге не разрешать». В соответствии с этим указом была сожжена и Аннинская слобода. Одновременно, в том же 1699 году битюцкие земли были переданы в ведение Приказа большого дворца для переселения туда дворцовых крестьян. Переведенные в 1701 г. и в 1704 г. из различных центральных и северных районов России дворцовые крестьяне основали на Битюге дворцовую волость. В 1701 году на старое место Аннинской слободы были переселены первые группы дворцовых крестьян. 1701 год можно считать второй датой рождения Анны.

Происхождение названия

Своё название современный посёлок получил по правому притоку Битюга реке Анна. У историков есть несколько версий происхождения названия селения. По одной из версий название Анна произошло от тюркского слова «ана», означающее «высокий куст» или «ольха». Несколько столетий Прибитюжье называлось Диким полем, где кочевали тюркские племена, поэтому такое объяснение имеет право на существование. Постепенно слово «ана» могло трансформироваться в понятное для русского слуха слово «Анна». Есть немало и легенд, связывающих название поселка Анна с красивым женским именем.

Анна в XVIII веке

Постепенно население Анны росло, люди строили дома, обживали новые территории, распахивали богатые чернозёмом земли. В 1704 году пришла вторая партия переселенцев, и хотя опять была большая смертность, снова было много беглых, всё-таки село Анна росло. Согласно переписи 1710 года Анна была самым большим селом, в ней проживало 275 человек.

Весной 1708 года в Анне побывали казаки-повстанцы под предводительством одного из главных атаманов К. Булавина Лучки Хохлача. Цель отряда Хохлача было взятие города Воронежа, но 28 апреля 1708 года на реке Курлак (около 8 км к юго-востоку от Анны) казаки были наголову разбиты правительственными казаками. Самому Хохлачу и нескольким повстанцам удалось бежать лесом. После этого поражения отряд Лучки Хохлача ушёл на Волгу.

Основным занятием переселённых крестьян было земледелие. В условиях наличия огромного количества целинной непаханной земли все они получили большие наделы. Тучный чернозём давал хорошие урожаи, заливные луга — сено. Выращивали здесь рожь, овёс, ячмень, просо. Разводили скот, занимались огородничеством. Значительную часть территории нынешней Анны занимал лес, вырубавшийся постепенно на постройки. До появления к северу от Анны села Желанного (в XIX веке) в тех местах были также мощные леса, в которых брала начало речка Анна. Однако, как ни был богат край, повинности были тяжёлыми. Смертность оставалась высокой, число беглых было также велико. Да и жить неспокойно было. По переписи 1724 года в Анне было 219 дворцовых крестьян и 39 однодворцев. На 1724 год в окладной книге Воронежской епархии в Анне числится церковь Рождества Христова.

Анна в XIX веке

В 1796 году Анна, её земли и аннинские крестьяне были пожалованы соратнику и единомышленнику Павла I Фёдору Васильевичу Ростопчину. Крестьяне Анны становятся крепостными. В 1801 году Ростопчин получает отставку и начинает заниматься хозяйством. В Анне строится барский дом, закладываются основы Аннинского парка. Создаётся конный завод, подобный заводу в основном имении Ростопчина в подмосковном селе Вороново. Скаковые лошади были выписаны из Англии и Аравии. Со смертью старого графа в 1826 году владельцем Анны по завещанию становится его младший сын Андрей (1813—1892). Последний не был способным к успешному хозяйствованию человеком. Огромное состояние, доставшееся ему по наследству, он успешно промотал за 30 лет, ничего не оставив детям. Супругой Андрея Фёдоровича была Евдокия Петровна, в девичестве Сушкова, известная для своего времени поэтесса, на которой он женился в 1833 году. В московских театрах шли постановки её драматических произведений. Её друзьями были Жуковский, Карамзин, Лермонтов, Пушкин, а позже — Гоголь, Тютчев, Островский. В Анну молодые супруги приехали в первый раз вскоре после свадьбы и потом жили здесь подолгу. Последний их приезд датируется 1842 годом. Здесь родились трое их детей. В Анне ею создан ряд стихотворных циклов, также знаменитое её стихотворение «Две встречи» — о своих встречах с Пушкиным.

Крепостные крестьяне Анны положили начало нынешним сёлам Николаевке и Левашовке, которые расположились на месте бывших скотоводческих хуторов аннинцев.

В 1845 году был продан казне конный завод, а в 1850 году и само имение в Анне — графине Авдотье Васильевне Левашовой.

С 1873 года имение переходит во владение князей Барятинских (супруги Владимир Анатольевич и Надежда Александровна). Хозяйство семейство Барятинских вело рационально, использовали все новшества, предлагаемые наукой того времени. В 1897 году Барятинский субсидировал постройку железной дороги «Графская-Анна», чтобы иметь возможность более быстро и дешево вывозить на рынок сельскохозяйственную продукцию. Таким образом Анна получила железнодорожное сообщение с Воронежем и другими крупными городами Центрального Черноземья. Также Барятинскими была построена больница (начало XX века), школа (ныне старое здание бывшего УПК во дворе школы № 1). Была проведена перепланировка парка, который был тогда одним из самых больших частновладельческих парков Воронежской губернии площадью в 29 гектаров. Одним краем он выходил на поросший лесом склон, откуда открывался вид на пойму реки Анна (ныне пруд), и это усиливало впечатление огромности парка. Парк выделялся и по своей планировке. Свободная ландшафтная композиция складывалась из луговых площадок и групп деревьев. В каждую группу входила преимущественно одна порода, а соседние группы не повторяли одна другую. Березовая роща соседствовала с группой лиственниц, дубы с елями и так далее. Архитектурный ансамбль включал в себя также пруд, беседки, фонтан.

В 1859 году в Анне было 132 двора и 1503 жителя, в 1892 году — 320 дворов и 2019 жителей.

Строительство Христо-Рождественской церкви

В 1899 году в Анне построена при общей организации Барятинских Христо-Рождественская церковь, так как старое здание церкви уже не вмещало всех верующих, которые приходили также из окрестных сёл. Расходы по постройке храма взяли на себя владельцы имения князь Владимир Анатольевич Барятинский и его супруга Надежда Александровна. От крестьян требовалось лишь доставлять стройматериалы на место стройки. Проект был заказан архитектору С. Л. Мысловскому. Утверждён он был 14 августа 1892 года. А 1 июня 1894 года, в день серебряной свадьбы супругов Барятинских, произошла закладка храма — немного севернее старого здания.

Храм строился пять лет. Когда же он был готов, современники поражались его красоте, необычной для сельской местности, архитектурному богатству, величине. Главный его иконостас имел семь ярусов, два придельных иконостаса — по четыре яруса. Живопись была выполнена лучшими иконописцами Санкт-Петербурга. Иконостас покрыт тонкой изящной резьбой и позолотой. В храме было устроено центральное отопление — в те времена это было редкостью даже в крупных городах. Общая стоимость всего строительства — 150 тысяч рублей. Обряд освящения храма, состоявшийся 1-2 июня 1899 года и организованный на средства Барятинских, был очень пышным.

Анна в XX веке

С 1928 года Анна становится административным центром Аннинского района Воронежской области. В годы Великой Отечественной войны Анна была прифронтовым населённым пунктом (июль 1942-го — февраль 1943-го). Линия фронта оказалась от Анны в 100 км. 7 июля 1942 года был образован Воронежский фронт. В одной из аннинских школ (ул. Ватутина, 41) размещался штаб фронта под командованием генерала Н. Ф. Ватутина. В Анне бывал и маршал Г. К. Жуков. В штабе воронежского фронта, который находился в Анне, разрабатывалось несколько операций фронтового значения.

В 1942 году в Анне был создан хор русской народной песни Воронежской области, художественным руководителем которого стал Массалитинов К. И. Лучшей певицей этого хора стала Мария Мордасова.

2 сентября 1958 года Анна получила статус посёлка городского типа.

В 1975 году в Анне открылся мемориал в память о земляках, погибших во время Великой Отечественной войны.

В 2008 году сельские населенные пункты, подчиненные администрации пгт. Анна, утратили статус населённых пунктов и были включены в черту пгт. Анна.

Герб

Вариант гербовой эмблемы Анны 1998 года: в зелёном поле опрокинутое усеченное снизу золотое острие, обремененное серебряной с тремя главами церковью, сопровождаемой снизу серебряными окаймленными червленью цифрами 1698, четырежды пересеченной черно-золотой лентой, укороченным лазоревым окаймленным серебром волнистым поясом и укороченным чёрным поясом.

Население

Численность населения
1959	1970	1979	1989	2002	2005	2009
11 834	↗15 527	↗17 705	↗19 080	↗19 416	↗19 568	↘19 290
2010	2012	2013	2014	2015	2016
↘18 032	↘17 733	↘17 379	↘17 049	↘16 729	↘16 586

5000

10 000

15 000

20 000

1979

2010

2016

Экономика

В посёлке работают: комбинат стройматериалов, кирпичный, спиртовой, маслоэкстракционный заводы, комбинат молочных продуктов (ООО «Аннинское молоко» — входит в группу Вимм-Билль-Данн), мясокомбинат, пищекомбинат, элеватор, перепелиное хозяйство,пивоварня.

Недалеко от посёлка расположены два действующих пионерских лагеря («Восход» и «Полянка») и туристические базы («Битюг», «Сосновый бор»).

Транспорт

Через Анну проходят автомобильные дороги: Федеральная трасса А144 «Курск—Воронеж—Саратов»; трассы областного подчинения: «Анна—Бобров», «Анна—Эртиль», «Анна—Таловая». Конечная железнодорожная станция на 88-километровой ветке от станции Графская (на линии «Грязи—Воронеж»). По железнодорожному маршруту Анна — Воронеж три раза в неделю курсирует дизель-поезд.

Культура

В Анне издаётся и печатается районная газета «Аннинские вести», ранее называвшаяся «Коллективный труд», «Ленинец». В газете можно прочитать о жизни Анны и района, о людях, проживающих в Аннинском районе. Также в «Аннинских вестях» печатается краеведческий материал, художественные произведения местных авторов. Не реже одного раза в месяц в районной газете выходит литературная страница «Прибитюжье».

Есть районный дом культуры, в посёлке действуют районная школа, детская школа искусств, дом детского творчества, дом ремёсел и другие культурно-воспитательные учреждения. Имеется физкультурно-оздоровительный комплекс, стадион, зимой работает каток.

На центральной площади возведен памятник Ленина, также в посёлке есть памятник воинам погибшим в Афганистане. В сквере напротив здания администрации расположен фонтан. Совсем недавно построена аллея славы, находящаяся перед арками.

Краеведческий музей, Христорождественская церковь.

Уроженцы Анны

• Перевёрткин, Семён Никифорович — командир 79-го стрелкового корпуса, штурмовавшего Рейхстаг, Герой Советского Союза, генерал-полковник.
• Жукова, Александра Диевна — жена маршала Жукова, Георгия Константиновича
• Клюев, Михаил Михайлович — исполняющий обязанности министра внутренних дел Украины.

Литература

• Е. В. Демидова, Е. Д. Константинова, Е. Зинков и др. Анна: за веком — век. — Воронеж: Центр.-Чернозём. кн. изд-во, 1998. — 542 с.

Источники

• Анна // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Ссылки

• Анна, село // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.gosspravka.ru/36/002/000001.html Анна (поселок городского типа)]
• [terrus.ru/cgi-bin/allrussia/v3_index.pl?act=reg&id=36 terrus.ru база данных России]
• [vrnguide.ru/t-admin/anninskij-district/posjolok-anna.html посёлок городского типа Анна - Воронежский Гид]

Отрывок, характеризующий Анна (Воронежская область)

Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.
Все, очевидно, несомненно знали, что они были преступники, которым надо было скорее скрыть следы своего преступления.
Пьер заглянул в яму и увидел, что фабричный лежал там коленами кверху, близко к голове, одно плечо выше другого. И это плечо судорожно, равномерно опускалось и поднималось. Но уже лопатины земли сыпались на все тело. Один из солдат сердито, злобно и болезненно крикнул на Пьера, чтобы он вернулся. Но Пьер не понял его и стоял у столба, и никто не отгонял его.
Когда уже яма была вся засыпана, послышалась команда. Пьера отвели на его место, и французские войска, стоявшие фронтами по обеим сторонам столба, сделали полуоборот и стали проходить мерным шагом мимо столба. Двадцать четыре человека стрелков с разряженными ружьями, стоявшие в середине круга, примыкали бегом к своим местам, в то время как роты проходили мимо них.
Пьер смотрел теперь бессмысленными глазами на этих стрелков, которые попарно выбегали из круга. Все, кроме одного, присоединились к ротам. Молодой солдат с мертво бледным лицом, в кивере, свалившемся назад, спустив ружье, все еще стоял против ямы на том месте, с которого он стрелял. Он, как пьяный, шатался, делая то вперед, то назад несколько шагов, чтобы поддержать свое падающее тело. Старый солдат, унтер офицер, выбежал из рядов и, схватив за плечо молодого солдата, втащил его в роту. Толпа русских и французов стала расходиться. Все шли молча, с опущенными головами.
– Ca leur apprendra a incendier, [Это их научит поджигать.] – сказал кто то из французов. Пьер оглянулся на говорившего и увидал, что это был солдат, который хотел утешиться чем нибудь в том, что было сделано, но не мог. Не договорив начатого, он махнул рукою и пошел прочь.


После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.