Анненков, Юлий Лазаревич
Поделись знанием:
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
| Юлий Лазаревич Анненков | |
 Юлий Анненков 50-е годы | |
| Имя при рождении: |
Юлий Лазаревич Солитерман |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: | |
| Жанр: | |
| Язык произведений: |
русский |
| Награды: |
|
Ю́лий Ла́заревич А́нненков (настоящая фамилия Солитерман; 15 сентября 1919, Винница — 7 апреля 2008, Москва) — русский писатель-прозаик и драматург.
Содержание
Биография
Родился в 1919 году в Виннице (Украина). Отец был врачом. Мать преподавала в музыкальной школе.
Поступил в ИФЛИ им. Н. Г. Чернышевского. В 1941 году, после 4 курса ИФЛИ ушёл добровольцем на фронт. Студентам — отличникам, окончившим 4-й курс и идущим на фронт, были выданы дипломы об окончании вуза.
В самом начале войны попал в воинскую часть, сформированную для защиты Москвы. Впоследствии она стала называться 305-й гвардейский миномётный Радомский ордена Александра Невского полк моряков[1]. В составе полка воевал на Западном, Южном, Северо-Кавказском, Карельском фронтах, вначале рядовым наводчиком орудия, а потом офицером — командиром подразделения[2]. Награждён орденом Красной Звезды и рядом медалей. После войны служил на кораблях Черноморского флота.
Юлий Лазаревич начал писать в 1944 году, находясь в госпитале. Подавляющее большинство его литературных произведений связано с морем и людьми флота. Член Союза писателей СССР (1957). Лауреат конкурса Министерства культуры СССР, Союза писателей СССР за лучшую пьесу (1967), Всероссийского конкурса спектаклей (1967), конкурса Министерства культуры РСФСР (1970), конкурса Министерства культуры СССР (1975).
Скончался 7 апреля 2008 года, в Москве[3].
Семья
Сочинения
Романы и повести
- Правда путешествует без виз: Повесть. 1954
- Флаг миноносца: Роман. 1958
- Шахтёрский сенатор: Роман. 1962
- Штурманок прокладывает курс: Роман. 1972
- Дерево жизни: Роман. 1978
Рассказы
- Диалектика. 2004
- Ника Кабардинская. 2005
- Синий петух. 2006
- Вдаль летит свинья. 2006
- Красивая профессия. 2007
- Грохольский лес. 2007
- Первая жизнь Котика Петропольского. 2007
- Мой дедушка Яков. 2008
Драматургия (в соавторстве с Е. М. Гальпериной)
- Севастопольский вальс. оперетта М., 1961 (театры Москвы, Ленинграда, Севастополя, Сталинграда, Киева, Одессы, Воронежа, Нижнего Новгорода, Саратова, Минска, Новоуральска, Куйбышева, Омска, Свердловска, Кирова, Новосибирска. Театры Азербайджана, Коми АССР, Литвы, Татарии, Таджикистана, Удмуртии, Болгарии, Польши и др.)
- Пять минут на размышление. (Сердце балтийца). Музыкальная комедия М., 1963 (театры Москвы, Ленинграда, Свердловска и др.)
- Полярная звезда. Музыкальная комедия М., 1966 (театры Москвы, Ленинграда, Челябинска, Краснодара, Свердловска, Волгограда, Калинина, Хабаровска, Новосибирска, Иркутска, Иванова, Томска, театры Азербайджана, Башкирии, Грузии, Украины и др.)
- Требуется героиня (перехватчики): Музыкальная комедия. М., 1969 (театры Ленинграда, Свердловска, Киева, Одессы, Новосибирска и др.)
- Южный крест. Романтическая оперетта. М., 1971 (театры Ленинграда, Куйбышева, Кемерова, Киева и др.)
- Пусть гитара играет: Музыкальная комедия. М., 1975 (театры Москвы, Иванова, Краснодара, Кемерова, Темиртау, Одессы, Донецка и др. Поставлена в Болгарии и Чехословакии)
- Люби меня сто лет (Золотое платье) Музыкальная комедия. М., 1981 (Волгоградский театр музыкальной комедии и др.)
Напишите отзыв о статье "Анненков, Юлий Лазаревич"
Примечания
- ↑ [militera.lib.ru/h/vmf/26.html Береговая артиллерия ВМФ на сайте Militera.lib.ru]
- ↑ Михалков С. В., [publ.lib.ru/ARCHIVES/A/ANNENKOV_Yuliy_Lazarevich/Annenkov_Yu.L._Shturmanok_prokladyvaet_kurs.(1972).%5Bdoc%5D.zip Об этой книге и её авторе: Предисловие к книге «Штурманок прокладывает курс». М.: Детская литература, 1972]
- ↑ [shorashim.narod.ru/page5.html Ю. Л. Анненков на сайте журнала Корни]
Литература
- Ю. Анненков «Мой друг — Мастер». Планета Баснер. К 85-летию со дня рождения композитора Вениамина Баснера / Автор-составитель Л. Р. Баснер. — СПб.: Композитор. 2010. с.164-184
- [promtime.com.ua/index.php/culture/sovremenniki/item/143-sevastopolskij-vals/143-sevastopolskij-vals Борис Гельман Севастопольский вальс // «Promotion Time», № 7 (23) 2007]
Избранные рецензии
- С. Баренц «Поиски и находки». Красная звезда. 18 ноября 1961
- К. Петрова «В семье оперетт…» Советская культура № 139 (1319) 21 ноября 1961
- В. Рыжова «Севастопольский вальс». Московская правда № 291 (12731) 13 декабря 1961
- А. Моров «Героическая оперетта». Огонёк № 3 (1804) 14 января 1962
- А. Шайкевич «Пусть гитара играет». Музыкальная жизнь № 2 1976
- А. Журавлева «Весело о серьёзном». Вечерний Ленинград. 13 января 1967
- Л. Жукова «Требуется героиня». Советская культура. 16 января 1969
Отрывок, характеризующий Анненков, Юлий Лазаревич
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
Категории:
- Родившиеся 15 сентября
- Родившиеся в 1919 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Виннице
- Умершие 7 апреля
- Умершие в 2008 году
- Умершие в Москве
- Кавалеры ордена Красной Звезды
- Писатели по алфавиту
- Моряки Великой Отечественной войны
- Писатели России по алфавиту
- Писатели СССР
- Члены Союза писателей СССР
- Драматурги России
- Драматурги СССР
- Либреттисты России
- Выпускники МИФЛИ
- Литераторы, известные под псевдонимами
- Русские писатели
