Анненский, Исидор Маркович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Анненский.
Исидор Анненский

Портрет на конверте к 100-летию
Имя при рождении:

Исидор Маркович Анненский

Дата рождения:

13 марта 1906(1906-03-13)

Место рождения:

Ольвиополь, Елисаветградский уезд, Херсонская губерния, Российская империя

Дата смерти:

2 мая 1977(1977-05-02) (71 год)

Место смерти:

Москва, СССР

Гражданство:

Российская империя Российская империя→СССР СССР

Профессия:

кинорежиссёр, сценарист

Карьера:

1924—1977

Направление:

экранизация русской классики

Награды:

Иси́дор Ма́ркович А́нненский (13 марта 1906, Ольвиополь, Российская империя — 2 мая 1977, Москва, СССР) — советский кинорежиссёр и сценарист, Заслуженный деятель искусств РСФСР (1971).





Биография

Исидор Анненский родился 13 марта 1906 года в Ольвиополе (ныне Первомайск, Украина).

После окончания театральной школы в Одессе работал актёром и режиссёром в театрах Архангельска, Ростова-на-Дону, Баку, в Московском театре Революции.

Окончив в 1934 году режиссёрский факультет ГИТИСа, а затем Киноакадемию при ГИКе (курс Сергея Эйзенштейна), самостоятельно поставил фильм «Медведь». Уже этот дипломный фильм принес ему всесоюзную славу и считается самым успешным дебютом в истории отечественного кинематографа.

Впоследствии Анненский неоднократно обращался к экранизациям произведений А. П. Чехова и каждая картина становилась событием отечественного кинематографа — «Человек в футляре», «Свадьба», «Анна на шее», много работал в области экранизации русской литературной классики — «Княжна Мери» (по М. Ю. Лермонтову) и др., снимал ленты на современную тему — «Екатерина Воронина» и др.

В его картинах снимались крупнейшие актёры своего времени — М. И. Жаров, Ф. Г. Раневская, А. Н. Грибов, Н. П. Хмелёв, А. Н. Вертинский и многие другие. У него дебютировали в кинематографе актёры О. Н. Андровская, Л. И. Хитяева, Ю. М. Соломин, И. П. Мирошниченко и другие.

Исидор Анненский является автором сценариев почти всех поставленных им картин. Ленты сценариста и кинорежиссёра Исидора Анненского навсегда вошли в золотой фонд советского российского кино, о его творчестве рассказывается во всех энциклопедических изданиях по кинематографу, материалы о нём хранятся в Музее Кино в Москве.

Им был прочитан курс лекций на Высших курсах сценаристов и режиссёров.

Им написана автобиографическая книга «В театре и кино» (Москва; изд. БПСК, 1974). Подробно рассказывая в ней о творческом пути, автор раскрывает уникальные подробности рождения своих широко известных фильмов, описывает атмосферу, в которых они создавались, говорит о методах отбора и своих принципах работы с актёрами. В ней опубликованы редкие фотографии разных периодов развития отечественного кино. Электронная версия книги, изданной в своё время десятитысячным тиражом на весь СССР, сегодня широко доступна в Интернете.

За заслуги в области киноискусства ему было присвоено звание Заслуженного деятеля искусств Российской Федерации.

И. М. Анненский умер 2 мая 1977 года. Похоронен в Москве на Троекуровском кладбище.

Фильмография

Режиссёр

Сценарист

Напишите отзыв о статье "Анненский, Исидор Маркович"

Примечания

Ссылки

Фильмы Исидора Анненского

Отрывок, характеризующий Анненский, Исидор Маркович

Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.


Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Анненский,_Исидор_Маркович&oldid=80672008»