Анокина, Людмила Григорьевна

Людмила Анокина
Общая информация
Полное имя	Людмила Григорьевна Анокина
Дата и место рождения	21 ноября 1919(1919-11-21)
Дата и место смерти	13 июля 2012(2012-07-13) (92 года)
Гражданство	СССР СССР
Тренеры	Леван Сулиев, Зосима Синицкий
Спортивная карьера	1940—1953
Личные рекорды
Копьё	50,20 м (1947)
Международные медали
Чемпионаты Европы Серебро Осло 1946 копьё Правительственные награды медали Почётные спортивные звания

Людми́ла Григо́рьевна Ано́кина (21 ноября 1919 — 13 июля 2012) — советская легкоатлетка и тренер.

Заслуженный мастер спорта СССР (1951), заслуженный тренер СССР (1963). Выступала за Ленинград — спортивные общества «Буревестник», «Искра».

Серебряный призёр чемпионата Европы 1946, чемпионка СССР 1945 в метании копья; в 1945 году установила рекорд СССР, превышающий мировой (результат не был зарегистрирован в качестве мирового рекорда, так как СССР ещё не был членом IAAF).

В 1952—1982 годах — тренер сборной СССР. Кандидат педагогических наук (1968; тема диссертации — «Исследование особенностей подготовки женщин в метании копья»).

Биография

В детстве, которое прошло на Ржевке, Людмила была очень спортивной — играла в волейбол, баскетбол, футбол, русский хоккей, бегала, прыгала, ходила на лыжах. После окончания школы она поступила в Высшую школу тренеров ГОЛИФКа им. П. Ф. Лесгафта. На вступительных экзаменах Людмила метнула гранату за 50 м, после чего принимавший экзамен Леван Сулиев посоветовал ей заниматься метанием копья, он же стал её тренером. Через год Людмила выполнила норматив мастера спорта.

В 1941 году Анокина закончила Высшую школу тренеров и стала преподавать в ГОЛИФКе. Одновременно она продолжала учёбу (окончила ГДОИФК в 1945 году).

Во время Великой Отечественной войны в институте началась подготовка бойцов. Первую блокадную зиму Анокина провела в Ленинграде: она вела лыжную подготовку командного состава, была начальником пункта по сбору лыж у населения.

В марте 1942 года Анокина вместе с институтом эвакуировалась по Дороге жизни. Сначала прибыли в Нальчик, вскоре из-за немецкого наступления пешком перешли в Кутаиси, а затем переправились в Тбилиси. Потом институт переехал во Фрунзе; оттуда Анокина выезжала в командировки для проведения занятий с отправлявшимися на фронт бойцами.

После возвращения в Ленинград Анокина продолжила тренировки у Сулиева, но по методике, разработанной Зосимой Синицким. Уже через год таких тренировок результат был блестящим. В сентябре 1945 года Анокина в Киеве сначала выиграла чемпионат СССР, а через несколько дней установила рекорд СССР (48,39 м), превысив предыдущий рекорд Клавдии Маючей (45,88 м) и мировой рекорд немки Аннелизе Штайнхойер (был установлен в 1942 году — 47,24 м). Газеты писали: «Девушка из блокадного Ленинграда побила мировой рекорд немецкой спортсменки».

На следующий год Анокина, проиграв Маючей, была второй на чемпионате Европы (45,84 м против 46,25 м) и на чемпионате СССР (46,53 м против 47,46 м). В течение 10 лет (1944—1953) результаты Анокиной попадали в десятку лучших результатов сезона в мире.

38 лет Анокина преподавала в ГДОИФК имени П. Ф. Лесгафта; в 1978 году она перешла в ШВСМ старшим тренером по многоборью.

Спортивные достижения

Чемпионат Европы

	Метание копья
	Место	Результат
1946	2-е место	45,84 м

Чемпионат СССР

	Метание копья
	Место	Результат
1945	чемпионка	45,39 м
1946	2-е место	46,53 м

Рекорды СССР

метание копья      48,39  выше РМ   19.09.1945   Киев

Тренер

Воспитанники

• Ермоленко-Гринвальд, Галина — рекордсменка мира в беге на 80 м с барьерами (1955).
• Москаленко, Мария — чемпионка СССР 1967 в метании копья.
• Поповская, Людмила Николаевна — чемпионка СССР 1976 в пятиборье.

Литература, ссылки

• [lesgaft.works.spb.ru/staff/443 Анокина, Людмила Григорьевна] в Зале славы НГУ имени П. Ф. Лесгафта
• Наталья Одинцова. [infospy.ru/modules/Articles/article_storyid_962.html Женщина с копьём] // «Аргументы и факты — Петербург». — 19 мая 2004
• [www.lawacademy.spb.ru/photo/file/СтудиЯ%20№%2036.doc Анокина Людмила Григорьевна]. Проверено 28 октября 2012. [www.webcitation.org/6CN9kzBFa Архивировано из первоисточника 22 ноября 2012]. // Студия (газета Студенческого совета СЗФ РПА Минюста России). — № 36, май 2009

Спортивные результаты

• Лёгкая атлетика. Справочник / Составитель Р. В. Орлов. — М.: «Физкультура и спорт», 1983. — 392 с.
• [trackfield.brinkster.net/Profile.asp?ID=68&Gender=W Людмила Анокина] — статистика на сайте Track and Field Statistics  (англ.)

Отрывок, характеризующий Анокина, Людмила Григорьевна

Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.


В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.