Аносова, Нина Александровна

Нина Александровна Аносова
Дата рождения:	21 сентября 1918(1918-09-21)
Дата смерти:	8 июня 2005(2005-06-08) (86 лет)
Страна:	Россия
Научная сфера:	история и теория литературы

Ни́на Алекса́ндровна Ано́сова (1918—2005) — киновед, литературовед, переводчик, педагог.

Биография

Училась в ИФЛИ (Московский институт философии, истории и литературы). Автор книги «О киногеничности прозы XIX века», а также ряда статей по истории и теории литературы. Долгие годы преподавала во ВГИКе курс «История зарубежной литературы». Среди её учеников были Андрей Тарковский, Василий Шукшин, Вадим Абдрашитов, Юрий Арабов, Сергей Лозница, Аркадий Сиренко, Родион Нахапетов, Карен Шахназаров, Геннадий Шпаликов, Марлен Хуциев, Роман Качанов и многие другие. С 1964 года — член Союза кинематографистов СССР.

Статьи

• [namastescop.livejournal.com/71357.html "Кинематографический потенциал в романе Флобера «Госпожа Бовари».]
• [namastescop.livejournal.com/10601.html «Надеждой гибель озарив» (к 70-летию Андрея Тарковского).]
• [namastescop.livejournal.com/10828.html «О Владимире Яковлевиче Бахмутском».]

Воспоминания

Карен Шахназаров, СПИРТ ВМЕСТО ПОЦЕЛУЯ

Вообще я был хорошим студентом. Пока учился во ВГИКе, этом довольно специфическом вузе, у меня не было ни одной тройки. Сессии я сдавал вовремя, но и без казусов, естественно, не обходилось. Зарубежную литературу у нас преподавала Нина Александровна Аносова. Это удивительная женщина, преподававшая ещё при Сергее Михайловиче Эйзенштейне. Она до сих пор работает в институте кинематографии, и большой ей привет, кстати. Так вот, однажды я сдавал Нине Александровне французскую литературу, и мне попался вопрос по Стендалю, точнее — по роману «Красное и черное». «Что сделала госпожа де Ла Моль с головой возлюбленного Сореля?» — спросила меня преподавательница. Я добросовестно читал Стендаля, но этот эпизод почему-то упорно не вспоминался. По сюжету госпожа де Ла Моль подняла отрубленную голову и поцеловала её в лоб. Но в тот момент у меня в голове вертелась другая версия. «Она её заспиртовала», — почему-то выпалил я, чем вызвал праведный гнев Нины Александровны. Она даже не хотела мне ставить зачет, но после нескольких дополнительных вопросов, на которые я ответил правильно, все-таки поставила.

Наталья Шелудченко:

Нина Александровна говорила: «Вы, конечно, можете делать что-то ради денег, но только всегда помните о том, что это ради денег… Как только вам начнёт нравиться то, что вы делаете ради денег — как художник вы погибли…»

Отрывок, характеризующий Аносова, Нина Александровна

– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.