Анохин, Генрих Иосифович

Генрих Иосифович Анохин

Ге́нрих Ио́сифович Ано́хин (17 января 1925, Ейск, Краснодарский край — 28 марта 2006, Москва) — российский географ-энциклопедист, заслуженный путешественник, кандидат исторических наук, автор многочисленных историко-географических трудов.

Биография

Генрих Анохин — уроженец Ейска, ейчанин в пятом поколении. Сын Иосифа Афанасьевича Анохина (1894—1938) и Клавдии Степановны Анохиной (1904—1992). Иосиф Афанасьевич — потомок запорожского казака Никиты Анохи, штабс-капитан Русской армии, в дальнейшем — командир батальона Красной армии. По воспоминаниям Генриха, Иосиф Афанасьевич организовал в Ейске самодеятельный театр «Местран», где «ставились пьесы наподобие „Белой гвардии“ Булгакова». С 1929 года Анохины проживали в Таганроге, туда же переехал и «Местран». В 1938 году комбат Иосиф Анохин был расстрелян как «враг народа».

В начале войны с Германией Генрих Анохин заканчивал Таганрогскую среднюю школу № 15. В первые дни оккупации города Анохин 16-летним подростком вступил в антифашистскую подпольную группу. С 23 февраля 1942 года использовал в качестве «крыши» учебу в основанном немецкими оккупантами Институте Руководителей сельского хозяйства. В зимних выходах по 27 км в декабре 1942 — феврале 1943 годов из Учебного хозяйства Золотая Коса в Таганрог и обратно переодевался в городе в униформу унтер-офицера Вермахта и похищал оружие для подпольщиков. В 1943 году группа была раскрыта, а большинство её активистов расстреляно. Оставшиеся под руководством Анохина продолжали активно участвовать в подпольной борьбе. Сам Анохин, обучаясь в Институте руководителей сельского хозяйства, в период с 23 февраля 1942 по февраль 1943 года переодевался в немецкую форму и совершал многокилометровые переходы для доставки оружия для подполья, в итоге получив долго не заживавшие обморожения обеих ног. В эти же годы состоялось судьбоносное знакомство Генриха Анохина с неким «старым графом», проживавшим в Таганроге под чужим именем. Граф благосклонно отнёсся к любознательному юноше — и предоставил в его распоряжение свою личную библиотеку.

При освобождении Таганрога 30 августа 1943 года возглавляемая Анохиным группа подпольщиков захватила немецкую комендатуру и уничтожила не успевших бежать с оккупантами полицаев. 3 сентября 1943 года Анохин был призван в Красную Армию и направлен командиром отделения роты автоматчиков в 144-й гвардейский полк 49-й стрелковой дивизии. Был комсоргом роты, участвовал в боевых операциях Южного и 4-го Украинского фронтов. Был ранен и дважды контужен. Будучи комсоргом батальона 369-го запасного полка 26-й запасной стрелковой бригады Северо-Кавказского военного округа, работал корреспондентом бригадной и окружной газет. 27 августа 1944 года Анохин был неожиданно арестован органами «Смерш» и направлен на государственную проверку-фильтрацию, где заключенных «допрашивали ночи напролет, держали на каменном полу подвала, били — в том числе прикладами, порой имитировали расстрел». Затем работал под конвоем в угольной шахте. Освобождён 5 июля 1945 года. Пережитое оставило глубокую моральную травму. Медкомиссией Анохин был признан негодным к умственному и физическому труду. С декабря 1945 года находился в Кисловодске, проходил курс лечения в Васильковской лечебно-трудовой колонии, лежал в психических клиниках в Игрени и Запорожье, получил инвалидность.

В 1947 году Анохин завоевал титул чемпиона Днепропетровска по боксу, а в 1948 году с отличием экстерном окончил украинскую школу инструкторов альпинизма. В 1950 году Генрих Анохин с отличием окончил исторический факультет Днепропетровского государственного университета. Но его работе в высших учебных заведениях препятствовало клеймо «сын врага народа». С 1 июня по 20 сентября 1952 года Анохин был начальником учебной части и командиром отрядов в трех сменах альпинистско-горнотуристкого лагеря «Базардюзю» ЦС ДСО «Искра» в Дагестане. В августе 1952 года Анохин совершил ночное восхождение на гору Базардюзю. В сентябре 1952 г. он впервые в истории поднялся по ледовой стене Базардюзю. В 1950-х годах преподавал в запорожских школах (34-й, 30-й), его считают фактическим основателем туризма в Запорожской области — в плавнях Великого Луга.

В 1954 году Анохин экстерном сдал экзамены в Днепропетровском техникуме физической культуры (скрыв, очевидно, наличие вузовского диплома) и остался преподавать лично им разработанный курс «Альпинизм — скалолазание — туризм». На первом чемпионате СССР по скалолазанию, проходившем в Крыму, занял седьмое место. Как альпинист совершил более 400 восхождений на вершины Большого и Малого Кавказа, Крыма, Карпат, Кольского полуострова, Тянь-Шаня. В 1960 году Анохин стал мастером спорта СССР по туризму. Организовал для студентов техникума экскурсию в Днепровские плавни. Был руководителем сборной команды туристов Днепропетровска в лыжной экспедиции высшей категории трудности траверсом Ветреного Пояса в Архангельской области.

Наряду с деятельностью в сфере физического развития и воспитания молодежи Генрих Иосифович много лет активно занимался научной работой и самообразованием. Так, с 1957 по 1961 год Генрих Анохин учился в аспирантуре Института этнографии Академии СССР со специализацией по скандинавским народам. Самостоятельно изучив норвежский, датский, шведский, исландский и фарерский языки, в 1966 году Генрих Иосифович стал кандидатом исторических наук. В 1961-99 годах состоял младшим, а затем — старшим научным сотрудником Института этнографии Академии наук СССР, был ученым секретарем по этнографическим выставкам Президиума АН СССР (2.05.1961 — 28.02.1990 г.г.).

Анохин — автор десятка книг и монографий, более 500 публикаций в газетах и журналах. Написал единственную в России монографию о норманнах-фарерцах. Выдвинул оригинальную гипотезу происхождения государства на Руси (Рюрик — солевар из Руссы). Г. И. Анохин был другом Тура Хейердала, именно он организовал первый визит Хейердала в СССР (апрель 1962 года). В дальнейшем, неоднократно сопровождал великого норвежца в поездках по СССР. Генрих Анохин написал книгу «Крутые маршруты Тура Хейердала».

В 1965 году увидела свет книга норвежского исследователя Хельге Ингстада, «Западная дорога в Винланд».

Ингстадовскую локализацию Винланда деятельно поддержал учёный секретарь по этнографическим выставкам Президиума АН СССР, кандидат исторических наук Генрих Иосифович Анохин (1925 - 2006). В 1969 году ленинградский Гидрометеоиздат выпускает русский перевод "Западной дороги в Винланд", под видоизменённым названием, "По следам Лейва Счастливого", в очень плохом полиграфическом исполнении, но зато снабжённый весьма содержательными предисловием и комментариями Г. И. Анохина.

 — пишет К. Э. Козубский.

Генрих Анохин был руководителем научной экспедиции Всероссийского Института виноградарства и виноделия «В тайгу за диким виноградом на Сихотэ-Алине» (15 сентября — 5 октября 1971 года).

В августе 1975 г. Анохин совершил путешествие по Восточным Саянам.

Генрих Анохин досконально изучил обстоятельства похода древних русов на закавказскую крепость Бердаа (943—944 гг.), о котором известно лишь из арабских источников.

В 1975-79 гг. мне удались особые поиски: промоделировал тайные маршруты русов на Северном Кавказе в сезон бифуркации через Ергени. В Закавказье прошёл 3 из 4-х возможных перевала на Черноморско-Каспийском водоразделе...

 — вспоминал Анохин.

В 1989 году Фарерская академия прислала Анохину приглашение на её годовое собрание. По причине безденежья он поехать не смог. В 1990 году — опять приглашение. И опять он не смог поехать. И тогда Академия наук Фарерии заочно избрала Г. И. Анохина своим академиком. И лишь осенью 1991 года он отправился во вторую поездку на Фареры: как действительный член Фарерской АН и при её материальной поддержке.

Анохин участвовал в Параде 55-летия Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов на Красной площади в Москве 9 мая 2000 года.

Награды и звания

Награждён орденом Отечественной войны второй степени и 16-ю медалями.

Г. И. Анохин — действительный член Русского Географического общества Академии наук СССР (14 июня 1964 года). Член Союза журналистов СССР и Союза журналистов Москвы (декабрь 1964 года). Действительный член Академии наук Фарерии (1990 г.). Член-корреспондент Международной академии интеграции науки и бизнеса (1999 год). Заслуженный путешественник Российской Федерации (12 января 2000 года). Член Русского Исторического общества (27 апреля 2001 года).

Труды

Книги

• Анохин Г. И. Восточный Кавказ / Фото автора, К. Ахмедханова и А. Вознюка. — М.: Физкультура и спорт, 1978. — 184 с. — (По родным просторам). — 50 000 экз.
• Анохин Г. И. [www.veskavkaz.narod.ru/lib/malkavkaz/index.html Малый Кавказ]. — М.: Физкультура и спорт, 1981. — 192 с. — (По родным просторам). — 50 000 экз. (обл.)
• Анохин Г. И. На островах дождей. — М.: Мысль, 1966.
• Анохин Г. И. Общинные традиции норвежского крестьянства. — М.: «Наука», 1971.
• Анохин Г. И. (в соавторстве с Т. Д. Златковской и С. А. Токаревым) Современные этнонациональные процессы в странах Западной Европы. — М.: «Наука», 1981.

Статьи

• Анохин Г. И. Датчане // Народы зарубежной Европы. — М., 1965. — Т. 2.
• Анохин Г. И. Изменения в духовной культуре саамов в СССР // Скандинавский сборник. — Таллин, 1962. — Вып. V.
• Анохин Г. И. К историографии норвежской соседской общины // Советская этнография. — 1963. — № 6.
• Анохин Г. И. К историографии норвежской соседской общины // География зарубежной Европы. — 1964. — № 8.
• Анохин Г. И. К проблемам формирования фарерского народа и возникновения на Фарерах национально-освободительного движения // Этнические процессы в странах Зарубежной Европы / Академия наук СССР, Институт этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. — М.: Наука, 1970.
• Анохин Г. И. О материальной культуре фарерцев // Советская этнография. — 1964. — № 6.
• Анохин Г. И. О Туре Хейердале и его первой книге // Тур Хейердал. В поисках рая. — М., 1964.
• Анохин Г. И. Общинные традиции норвежского крестьянства // Скандинавский сборник. — Таллин, 1964. — Вып. VIII.
• Анохин Г. И. Первый полет к Северному полюсу на воздушном шаре // Вопросы истории. — 2004. — № 3.
• Анохин Г. И. Современная семья у саамов Кольского полуострова // Скандинавский сборник. — Таллин, 1963. — Вып. VII.
• Анохин Г. И. Социалистические преобразования в материальной культуре саамов (по материалам колхоза «Тундра») // Краткие сообщения Института этнографии АН СССР. — 1961. — Вып. 36.
• Анохин Г. И. Тайные маршруты русов // Мир путешествий. — 1996. — № 4.
• Анохин Г. И. Тур Хейердал // Скандинавский сборник. — Таллин, 1964. — Вып. VIII.
• Анохин Г. И. Фарерцы. Историко-этнографический очерк // Скандинавский сборник. — Таллин, 1965. — Вып. X.
• Анохин Г. И. Фарерцы. Некоторые материалы по истории и традиционным хозяйственным занятиям фарерцев // Советская этнография. — 1963. — № 3.
• Анохин Г. И. К этнической истории гренландских норманнов // Романия и Барбария. К этнической истории народов зарубежной Европы: Сб. / Под ред. С. А. Арутюнова и др. — М. Наука 1989. — С. 131—163.

Ссылки

• [janaberestova.narod.ru/anohin.htm Новая гипотеза происхождения государства на Руси Вопросы истории, 2000, 3, 51-61.].
• [admgorod.admrussa.ru/?wiev=266&show Дополнение к гипотезе Г. И. Анохина].
• [mountain.ru/article/article_display1.php?article_id=3581&code=1 Анохин Генрих Иосифович].
• [norse.ulver.com/articles/anohin/bibl.html Работы Г. И. Анохина].
• [zone-x.ru/showTov.asp?Cat_Id=526435 О книге Г. И. Анохина «Крутые маршруты Тура Хейердала»].
• [ulfdalir.narod.ru/literature/articles/rydzevskaja.htm Статья Г. И. Анохина «ВКЛАД Е. А. РЫДЗЕВСКОИ В СОВЕТСКУЮ СКАНДИНАВИСТИКУ»].

Отрывок, характеризующий Анохин, Генрих Иосифович

– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.
Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Во йны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.