Ансельмо, Фил

Филип Хэнсен Ансельмо Philip Hansen Anselmo
Down, Gods of Metal 2009
Основная информация
Полное имя	Филлип Хэнсен Ансельмо
Дата рождения	30 июня 1968(1968-06-30) (55 лет)
Место рождения	Новый Орлеан, Луизиана, США
Годы активности	с 1986 по настоящее время
Страна	США США
Профессии	музыкант, продюсер
Певческий голос	баритон
Инструменты	вокал, гитара, мандолина, бас-гитара, ударные
Жанры	грув-метал, стоунер-метал, хардкор-панк, блэк-метал, дэт-метал, трэш-метал, глэм-метал, сладж-метал
Псевдонимы	Anton Crowley, The Kid
Коллективы	Pantera Down Superjoint Philip H. Anselmo & The Illegals
Лейблы	Housecore Records
[www.philanselmo.com/ lanselmo.com]

Фил Ансе́льмо (полное имя Филип Хэнсен Ансельмо, англ. Philip Hansen Anselmo) — американский музыкант и продюсер, прославившийся как вокалист грув-метал-группы Pantera. В настоящее время является вокалистом групп Down и Superjoint Ritual, а также имеет свой сольный проект Phil H. Anselmo & The Illegals, отметившийся дебютным релизом в 2013 году. Также он владеет собственным звукозаписывающим лейблом Housecore Records.

Детство и юность

Филип Хэнсен Ансельмо родился в Новом Орлеане. Его мать имеет французские корни, а отец итальянские. Он владел небольшим итальянским рестораном «Anselmo’s», который пережил ураган Катрина, но вскоре закрылся из-за финансовых трудностей. По мнению Ансельмо, ключевую роль в его закрытии сыграло неудачное расположение, а также резкое распространение в городе сетей фаст-фуда. Ансельмо часто менял школы, последней из которых стала Grace King High School. Он бросил учёбу в 12-м классе, имея проблемы с успеваемостью по физкультуре, мифологии (которую считал довольно интересной) и геометрии. Причиной ухода он назвал отсутствие времени из-за очень активной концертной деятельности на местном уровне, иногда доходившей до шести выступлений в неделю. По словам Ансельмо, иногда ему приходилось доделывать домашние задания прямо в клубах.

О детстве Филипа известно немногое. В юности он некоторое время работал на рыболовной лодке. Также он рассказывал, что в 14 лет решил устроить небольшой пожар в семейном доме, чтобы в шутку напугать свою сестру, однако пламя оказалось сильнее ожидаемого и уничтожило прихожую и часть мебели. В качестве наказания весь следующий месяц ему пришлось жить у друзей, пока в доме велись восстановительные работы.

Фил увлекался рок-музыкой с детства. В девятилетнем возрасте у него появилась гитара. Он не был заинтересован в разучивании чужих песен и старался сочинять свои. Фил любил хеви-метал и считал тяжесть основополагающим показателем. Однако, будучи в седьмом классе, ему довелось посетить выступление хардкор-панк группы Agnostic Front. По его словам, атмосфера на концерте, сопровождаемая полным отсутствием театральности, оставила ему впечатления на всю жизнь. Фил часто пел песни Judas Priest, стараясь подражать Робу Хэлфорду, который был одним из его вокальных ориентиров. Однако, в дальнейшем он решил отказаться от подобной техники, желая отыскать собственную. По словам Ансельмо, положительные изменение в его вокале начали происходить после достижения 15 лет, что позволило ему выступать с более старшими и опытными музыкантами.

Основные группы

Pantera

К середине 1980-х Pantera была малоизвестной глэм-метал группой с тремя студийными альбомами, выпущенными на собственные средства. В 1986 году было решено уволить оригинального вокалиста Терренса Ли, поскольку он не поддерживал стремление трех других участников к утяжелению звучания. Разыскивая нового вокалиста, группа наткнулась на 18-летнего Филипа Ансельмо, уроженца Нового Орлеана, имевшего известность в пределах Луизианской сцены. В конце 1986 года он прибыл в соседний Техас для прослушивания и был принят в группу практически сразу же. В 1988 году состоялся выход четвертого андеграундного альбома Pantera под названием «Power Metal». В звучании группы все еще присутствовали элементы глэм-метала, однако новые песни больше напоминали хэви-метал с небольшой долей трэша. Большую часть времени Ансельмо пел высоко, подражая своему кумиру Робу Хэлфорду. Альбом разошелся тиражем в 50 тысяч копий, став для группы самым успешным на тот момент. Также, он помог привлечь внимание лейблов.

В 1989 году Pantera полностью отказалась от своего глэм-имиджа и начала сочинять материал для дебютного в новом жанре альбома, попутно стараясь найти себе лейбл. После отказа со стороны около 25 компаний, на группу вышли представители Atco Records. Отвечающий за подписание новых артистов прибыл на ближайший концерт Pantera, но покинул зал вскоре после начала выступления. Однако, как выяснилось позже, он выходил в поисках телефона, чтобы связаться с директорами лейбла. По его словам, ему хватило лишь одной песни, чтобы принять одобрительное решение насчет Pantera.

Релиз альбома Cowboys From Hell состоялся 24 июля 1990 года. Он получил множество положительных отзывов, а группа отправилась в продолжительный тур в его поддержку. Помимо сольных концертов Pantera также выступала в качестве разогрева для Judas Priest в Европе и Skid Row в США. По мнению Ансельмо, тур со Skid Row существенно помог группе расширить свою аудиторию и ускорить процесс обретения популярности.

В сентябре 1991 года группа ненадолго приостановила запись нового альбома, чтобы выступить на фестивале Монстры Рока, прошедшем на территории Тушинского аэродрома в присутствии около 700 тысяч человек к моменту выхода на сцену. По словам Ансельмо, это событие оставило участникам ярчайшие воспоминания на всю жизнь.

В 1992 году Pantera выпустили свой второй альбом «Vulgar Display of Power». Благодаря таким хитам как «Mouth For War», «A New Level», «Walk», «Fucking Hostile», «This Love» группа обрела мировую известность и, выступая в качестве хэдлайнера, стала собирать полные спортивные арены, в то время как популярность метала, в целом, падала.

В 1994 году Pantera выпускают «Far Beyond Driven», дебютировавший на первом месте чарта Billboard, что стало огромной неожиданностью даже для самой группы. К тому же времени у Ансельмо обостряются боли в спине. Незадолго до начала тура в поддержку альбома, он получает результаты медицинского обследования, требовавшие хирургического вмешательства и почти годового восстановления. Ансельмо отказывается от операции и начинает злоупотреблять обезболивающими, а чуть позже использовать героин в качестве такового.

28 июня 1994 года, выступая с группой в городе Дэриен (штат Нью Йорк), Ансельмо ударил микрофоном по голове 25-летнего охранника Джозефа Льюиса, в результате чего тот мгновенно потерял сознание. В качестве причины он обозначил злоупотребление физической силой в отношении зрителя, пытавшегося перелезть через ограждение. После концерта он был арестован и обвинен в нападении, однако уже на следующее утро выпущен под залог в 5 тысяч долларов. Льюис обратился в суд, требуя с Ансельмо, группы Pantera и звукозаписывающей компании East West Records 1 миллион долларов за «халатность, результатом которой стала его месячная нетрудоспособность». В апреле 1995 года Ансельмо признал себя виновным и принёс извинения потерпевшему в суде Нью Йорка. Суд отказался удовлетворить иск Льюиса и приговорил Ансельмо к 100 часам общественных работ, а также обязал выплатить штраф в 500 долларов.

В 1996 году Pantera выпускают свой четвёртый альбом, названный «The Great Southern Trendkill». Запись альбома была примечательна тем, что Ансельмо предпочел записать свои вокальные партии находясь в одиночестве на студии Трента Резнора в Новом Орлеане. Однако, он регулярно приезжал в Техас для участия в общей дискуссии по инструментальной части альбома. 13 июля 1996 года, после очередного концерта в поддержку нового альбома, у Ансельмо случилась передозировка героином, которая послужила причиной пятиминутной остановки сердца. Врачам удалось вернуть Ансельмо к жизни, а группа продолжила тур без изменений в расписании. Тем не менее, само событие негативно повлияло на отношения в группе и стало причиной возросшего недоверия других участников и менеджмента к Ансельмо.

В 1997 году Pantera записывают и выпускают свою единственную официальную живую запись «Official Live: 101 Proof». Релиз также содержал два новых студийных трека «Where You Come From» и «I Can’t Hide».

В 2000 году Pantera выпустили свой пятый студийный альбом «Reinventing the Steel», который в итоге оказался последним. В августе 2001 года группа отыграла концерты в Азии, после чего планировала новую часть тура в Европе совместно со Slayer. Однако, террористические акты 11 сентября 2001 года сорвали эти планы, вынудив менеджмент отменить все выступления из соображений безопасности. Группа провела шесть дней в Дублине, ожидая скорейшей возможности для возвращения на родину. После возвращения домой участники решили взять отпуск и посвятить себя сторонним проектам, планируя собраться во второй половине 2002 года для записи шестого альбома.

В 2003 году Pantera выпустили компиляцию «The Best of Pantera: Far Beyond the Great Southern Cowboys’ Vulgar Hits!», содержавшую песни со всех пяти официальных альбомов, записанных с Ансельмо, а также три кавера: «Planet Caravan» и «Hole in the Sky», написанные Black Sabbath, и «Cat Scratch Fever» Тэда Ньюджента. Бонусный DVD содержал все клипы, выпущенные группой. В конце года Даймбег Даррелл и Винни Пол объявили о распаде Pantera, сославшись на конфликт приоритетов между ними и Ансельмо. На момент распада, Ансельмо был занят своим давним проектом Superjoint Ritual. Братья Эбботы основали Damageplan с бывшим гитаристом сольного проекта Роба Хэлфорда Патриком Лэхманом в качестве вокалиста.

Некоторые фанаты винили Ансельмо за распад Pantera, чему дополнительно поспособствовала перепалка через прессу между ним и братьями Эбботами. После того, как Винни Пол негативно отозвался о Superjoint Ritual сказав, что «Ансельмо не может смотреть на вещи трезво», Филип ответил: «Большой желтопузый младенец плачет лишь потому, что их фронтмен в другой группе <…> Они боятся своих собственных теней, но я все равно желаю им удачи. Я все ещё люблю их». Кульминационным моментом конфликта стало утверждение Ансельмо о том, что «Даймбег заслуживает того, чтобы его хорошенько побили», опубликованное в декабрьском номере Metal Hammer. Позже он отрицал, что сказал это, однако в выпуске VH1 «Behind the Music» все же признался, но добавил, что эти слова были вырваны из контекста и он имел в виду другое. Винни Пол сообщил прессе, что слушал аудиозапись этого интервью и сделал вывод, что фронтмен был процитирован верно.

В декабре 2004 года Даймбэг Даррелл был убит во время выступления Damageplan. По просьбе семьи гитариста, Ансельмо не был приглашен на похороны. В длинном и эмоциональном видео, размещенном на YouTube, он попросил прощения за своё поведение у всех, кто имеет какое-либо отношение к Pantera и Даймбегу Дарреллу.

В настоящее время Ансельмо поддерживает идею реюниона Pantera с Закком Уайлдом в роли гитариста. Однако, Винни Пол категорически против этого, объясняя это исключительной ролью Даррелла в группе и описывая его утрату как невосполнимую.

Down

Down — американская сладж-метал-группа, появившаяся в 1991 году, как сторонний проект музыкантов Pantera, Corrosion of Conformity, Superjoint Ritual, Crowbar.

В 1995 году группа выпустила дебютный альбом «NOLA», который получил преимущественно положительные отзывы музыкальных критиков и слушателей основных проектов музыкантов. В поддержку альбома последовал небольшой тур по США, после которого участники вернулись к основным проектам.

Осенью 2001 года группа записала материал для второго альбома, который получил название «Down II: A Bustle In A Hedgegrow» и был выпущен весной 2002 года. Запись альбома длилась 28 дней и происходила в переоборудованном под студию сарае Ансельмо. В поддержку альбома группа отыграла 20 концертов в США, после чего участники вновь вернулись к своим группам.

В конце 2006 года Down собрались для записи 3-го студийного альбома «Down III: Over The Under», релиз которого состоялся 25 сентября 2007 года. Спустя два дня группа отправилась в мировой тур в поддержку альбома, отыграв в общей сложности 105 концертов в США, Канаде, Европе (включая Россию) и Австралии.

В дальнейшем группа отказалась издавать полноформатные альбомы, предпочитая им EP формат. Первая часть релиза «Down IV» вышла 18 сентября 2012 года, в то время как вторая 13 мая 2014 года. Каждая содержит по 6 песен.

С 2006 года Ансельмо считает Down своей основной группой. С этого же времени каждое живое исполнение песни «Lifer» посвящается Даймбегу Дарреллу.

Superjoint Ritual

Superjoint Ritual была метал-группой из Нового Орлеана, основанная Ансельмо, Джо Фазио и Джимми Бауэром в начале 1990-х. Позже к ним присоединились Хэнк Уильямс III и Кэвин Бонд. Её стиль можно описать, как смесь грува и хардкор-панка. Основное влияние на группу оказали Venom, Slayer, Celtic Frost, Voivod, и Darkthrone. Название «Superjoint Ritual» взято из текста песни Darkthrone «The Pagan Winter.» Согласно Бауэру, Филип писал 70-80 % песен. Они выпустили два студийных альбома на Sanctuary Records: «Use Once and Destroy» в 2002 и «A Lethal Dose of American Hatred» в 2003. Группа распалась в 2004 из-за разногласий между Ансельмо и Фазио.

В 2014 году Фил Ансельмо и Джимми Бауэр возродили проект под названием «Superjoint».

Сольный проект

8 января 2013 года был выпущен сплит с группой Warbeast, содержащий две ранее не опубликованные песни Warbeast и две песни Philip Anselmo & The Illegals, впоследствии не вошедшие на альбом. Сплит получил, в основном, положительные отзывы. Сольные композиции Ансельмо авторы рецензий сравнивали с музыкой Superjoint Ritual с вкраплениями блэк и дэт метала.

Дебютный альбом получил название Walk Through Exits Only и был выпущен 16 июля 2013 года на лейбле Housecore Records. В записи альбома принимали участие: гитарист Марзи Монтазери (Marzi Montazeri), барабанщик Хосе Мануэль Гонсалес (José Manuel Gonzales) из Warbeast и басист Бенет Бартли (Bennett Bartley). 13 мая 2013 песня «Usurper’s Bastard Rant» была опубликована на сайте журнала Rolling Stone в качестве сингла. 13 июля 2013 альбом стал доступен в сети для свободного прослушивания. Мнение фанатов об альбоме разделилось, часть из них отпугнуло слишком экстремальное звучание альбома, не поддающиеся описанию.

Осенью 2013 года, в преддверии Housecore Horror Film Festeval, группа выпустила песни «Ugly Mug» и «Pigs Kissing Pigs», ставшие его официальным саундтреком.

В 2015 году было объявлено, что Марзи Монтазери больше не является участником группы. Место гитариста занял Майк ДеЛеон.

Другие проекты

Razor White

Группа Razor White была основана в 1984 году. Ансельмо покинул группу в начале 1987 года, чтобы сконцентрироваться на деятельности Pantera.

Christ Inversion

Группа Christ Invention была основана в 1994 году, записала 2 демо, после чего распалась в 1995 году.

Viking Crown

Группа была основана в 1994 году Филом и Киллджоем, впоследствии к ним присоединилась жена Фила — Стефани. Музыканты записали 2 альбома и 1 мини-альбом. После выхода в 2001 году альбома «Banished Rhythmic Hate» Фил решил завершить этот проект.

Southern Isolation

Группа Souther Isolation была основана в 1995 году в Новом Орлеане Филиппом Ансельмо и его будущей бывшей женой Стефани Опал Вайнштейн. Группа записала единственный одноимённый мини-альбом в 2001 году и распалась после развода Фила и Стефани.

Necrophagia

Necrophagia была основана Киллджоем в 1984 году и завершила свою деятельность в 1987 году. Necrophagia была в неактивном состоянии в течение 10 лет, пока Ансельмо с Киллджоем не вернули группу к жизни. Ансельмо был гитаристом Necrophagia с 1997 по 2001 года, сочинил и выпустил в составе Necrophagia альбом «Holocausto De La Morte» в 1998 году.

Arson Anthem

Проект Фила Ансельмо и Майка Уильямса. Проект появился в 2006 году, когда Майк Уильямс из Eyehategod, потеряв жильё и имущество, переселился к Филу. После нескольких часов прослушивания хардкора из коллекции Фила, Майку пришла в голову идея сочинить похожую музыку. В 2008 году вышел одноимённый мини-альбом проекта. Его выпуском занимался лейбл Фила Housecore Records. В 2010 году вышел их первый полноформатный альбом «Insecurity Notoriety», который был высоко оценен критиками. В настоящее время участники коллектива заняты в своих основых группах.

Личная жизнь

31 октября 2001 года Фил женился на своей давней подруге Стефани Опал Вайнштейн. Совместно с ней был создан акустический проект Southern Isolation. В 2004 году они развелись. В конце этого года Вайнштейн выставила на аукцион некоторые вещи, которые подарил ей Фил во время их отношений. Её комментарий к аукциону на eBay был таков: «Всем, кто захочет спросить, с какой целью я выставляю все эти вещи на продажу — расслабьтесь — эти вещи значат для Вас гораздо больше, чем для меня. Все мои воспоминания, которые были для меня дороги, все ещё со мной. Спасибо и наслаждайтесь!».

С 2004 года Ансельмо встречается с Кейт Ричардсон, которая помогает ему управлять его лейблом Housecore. У Филипа был домашний ротвейлер по имени Дракула, который умер в 2009.

В 2014 году Фил планировал выпустить автобиографию под названием Mouth For War: Pantera, Pain, & Pride — Heavy Metal Highs, Drugged Out Lows, & The Battle For My Life. Но её завершение и выпуск были отложены на неопределённый срок, изначально из-за студийной работы, а затем и внезапной смерти со-автора Кори Митчелла. Вместо этого, Ансельмо порекомендовал к чтению книгу Рекса Брауна «Official Truth, 101 Proof: The Inside Story Of Pantera».

Интересы

Ансельмо владеет широкой коллекцией фильмов ужасов, а также обладает энциклопедическими знаниями в этой области. Особенно почитает андеграундные черно-белые фильмы 1970-80. Фил также интересуется боксом. У него большая коллекция записей матчей, и он часто берет тренера по боксу с собой в тур. Также раньше он писал статьи для сайта Boxing Insider. Филип является фанатом «Нью-Орлеан Сэйнтс». Он брал интервью у их игрока Джереми Шоки, а также помогал тренировать их молодёжную команду. В 2013 году организовывает музыкальный фестиваль фильмов ужасов под собственной вывеской лейбла Housecore.

Здоровье

В 1993/1994 году Ансельмо, выступая на сцене, получил травму спины, совершив неудачный прыжок. Однако, разочарованный прогнозами докторов относительно полугодового срока лечения, Ансельмо начал злоупотреблять обезболевающими препаратами, а позже перешел на героин.

21 ноября 2005 года Ансельмо всё же перенёс операцию, проведенную, для того, чтобы вылечить дегенеративную болезнь позвонка. Для допуска к операции ему сначала пришлось вылечиться от наркозависимости. Операция прошла успешно и, после нескольких месяцев восстановления, он возобновил концертную деятельность. Ансельмо заметил, что иногда до сих пор чувствует боль в спине, но она гораздо слабее, чем до операции.

В 2009 году он также перенёс операцию на колене. Периодически на сцене его можно увидеть с бандажом на колене, во избежание случайных вывихов во время выступлений.

Из-за привычки бить себя микрофоном в голову во время выступлений, у Ансельмо образовались шрамы на лбу.

Летом 2015 года Ансельмо сказал, что весит 102 кг при росте 185 см и чувствует себя сильнее, чем когда либо.

Ссылки

• [www.facebook.com/philipanselmo Фил Ансельмо на Facebook]

Отрывок, характеризующий Ансельмо, Фил

– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.