Ансон, Джордж

Джордж Ансон
George Anson, 1st Baron Anson
Джордж Ансон, 1-й барон Ансон
Дата рождения	23 апреля 1697(1697-04-23)
Место рождения	Англия, графство Стаффордшир
Дата смерти	6 июня 1762(1762-06-06) (65 лет)
Принадлежность	Англия
Род войск	Королевский военно-морской флот Великобритании
Годы службы	1712-1762
Звание	Адмирал
Сражения/войны	Первая битва при мысе Финистерре (1747)
Награды и премии

Джордж Ансон, 1-й барон Ансон (англ. George Anson, 1st Baron Anson; 23 апреля 1697 — 6 июня 1762) — британский адмирал, знаменитый своим кругосветным плаванием.

Биография

Джордж Ансон поступил на флот в феврале 1712 года в пятнадцатилетнем возрасте, уже в 1716 году в девятнадцать лет получил звание лейтенанта, а через два года получил звание пост-капитана. В 1737 году он получил под своё командование 60-пушечный корабль «Центурион». В 1740 году, перед началом Войны за австрийское наследство был послан в Южную Америку командующим эскадрой для атаки на испанцев в конфликте известном как Война за ухо Дженкинса.

Кругосветное плавание

Богатства испанской Америки не давали покоя англичанам, многочисленные галеоны с золотом и серебром, следовавшие в Испанию, возбуждали умы всей Европы. В конечном итоге было решено отправить экспедицию в Испанскую Америку для захвата галеонов и городов. Было предложено множество планов экспедиции, по одному из которых нужно было захватить столицу Перу город Лима, богатейшее в то время поселение, а также по возможности поднять индейские восстания против испанской короны в колониях, также одним из планов был захват Манилы. Планов было громадье, но сформированная под командованием Ансона, для этих целей эскадра особой силой не отличалась, в её составе находилось лишь шесть кораблей —

• HMS Centurion (флагман, водоизмещение 1005 тонн, 60 пушек, команда 400 человек)
• HMS Gloucester (853 тонны, 50 пушек, 300 человек)
• HMS Severn (853 тонны, 50 пушек, 300 человек)
• HMS Pearl (600 тонн, 40 пушек, 250 человек)
• HMS Wager (599 тонн, 24 пушек, 120 человек)
• HMS Tryal (200 тонн, 8 пушек, 70 человек)

Плюс в составе эскадры находилось два судна снабжения «Anna» и «Industry». В конечном итоге, в результате различных бедствий от эскадры остался один лишь транспорт «HMS Centurion». Два корабля эскадры, «HMS Severn» и «HMS Pearl», в результате шторма при прохождении мыса Горн были вынуждены повернуть обратно а Англию. В результате того же шторма, у берегов Чили разбился корабль «HMS Wager». Прежде чем адмирал Ансон достиг островов Хуана-Фернандеса, в его эскадре оставалось лишь три корабля, а число команды из-за различных болезней и бедствий уменьшилось с 961 до 335 человек.

В результате всех злоключений никакой речи не могло быть о захвате Лимы либо других крупных городов, хотя отсутствие каких-либо значительных испанских сил на тихоокеанском побережье сподвигло Ансона на нападение на маленький портовый город Пайта в Перу (13 — 15 ноября 1741 года), у побережья было также захвачено несколько судов с небольшой добычей. Постоянная убыль команды из-за смерти от цинги вынудила Ансона собрать всю команду на «Центурионе», оставив остальные корабли. Ансон ничего не знал о судьбе кораблей «HMS Severn» и «HMS Pearl», поэтому выжидал их в одном из мест возможного сбора для объединения сил и возможного нападения на Панаму.

Но ни с кем не встретившись, решил идти в Макао с заходом для отдыха на остров Тиниан. В Макао он продал китайцам часть добычи, но имел также некоторые сложности в отношениях с китайцами и вынужден был снова выйти в море. Ансон также опасался вступать в бой с испанцами, поскольку политическая ситуация возможно изменилась, и Великобритания уже не в состоянии войны с Испанией. Ансон решил отправится к берегам Филиппин для перехвата торговых судов, курсировавших между Филиппинами и Мексикой. На счастье Ансона ему встретилось легковооружённое испанское торговое судно «Nuestra Señora de Covadonga», которое после первого залпа «Центуриона» сдалось англичанам, на судне была обнаружена судовая книга, из которой было ясно, что война продолжается. Также на судне было обнаружено 1 313 843 испанских пиастров, что стало самой большой добычей за всё плавание. Новое появление Ансона в Китае было вновь встречено с тревогой европейскими торговцами и властями, опасавшихся, что порт будет использоваться для военных действий, а также разрывом торговых отношений с Манилой.

7 декабря 1743 года Ансон, продав призовой корабль за очень низкую цену в 6000 долларов, отплыл в Великобританию, слухи о его богатой добычи уже дошли до Европы, и он опасался за безопасность своего путешествия. 11 марта 1744 года «Центурион» миновал Мыс Доброй Надежды и пополнил команду в Кейптауне, 15 июня того же года достиг Ла-Манша, где благодаря туману миновал французскую эскадру и достиг Англии.

Из 1900 человек, отплывших из Англии, в живых обратно прибыло, совершив кругосветное плавание, только 188 человек, всего оставшихся в живых вместе с командами, вернувшихся ранее «HMS Severn» и «HMS Pearl», 500 человек.

Адмирал Ансон стал знаменитостью по его возвращению и был приглашен на аудиенцию к королю, а добыча, доставленная им, была выставлена на обзор публики на улицах Лондона. Споры о выплате призовых закончились разбирательством в суде, основной спор касался вознаграждения офицеров, перешедших на флагман с кораблей «Gloucester» и «Tryal», поскольку Ансон официально не зачислил их в команду. Офицеры же справедливо полагали, что без их помощи «Centurion» никогда бы не добился таких успехов, и хоть поначалу суд принял их сторону, впоследствии им всё же была выплачена намного меньшая сумма в 500 фунтов стерлингов против 6000 фунтов стерлингов, заплаченных остальным офицерам. Адмирал Ансон получил 3/8 от общей суммы добычи, которая по некоторым оценкам достигала суммы в 91000 фунтов стерлингов. Зарплата же за всё почти четырёхлетнее плавание составила всего 719 фунтов стерлингов. Простые матросы получили вознаграждение в 300 фунтов, что составляло их заработок примерно за 20 лет.

Последующая карьера

После прибытия в Великобританию Ансон становится членом Британского парламента (1744—1747). В 1747 году британская эскадра под командованием адмирала Ансона победила французов в битве у мыса Финистерре, захватив четыре линейных, два фрегата и семь торговых судов. Впоследствии Ансон стал очень популярной политической фигурой, и был повышен до вице-адмирала и получил звание пэра как барон Ансон-Собертон. С 1751 по 1756 и с 1757 год до своей смерти в 1762 году был Первым Лордом Адмиралтейства.

Память

В честь адмирала Ансона впоследствии в британском флоте было названо 9 кораблей. В Северной Каролине в честь адмирала Ансона назван округ Ансон, также в его честь назван городок Ансонсборо в Южной Каролине.

Ссылки

• Ансон Джордж // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Ансон, Джордж

Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.