Антарктический глупыш

Антарктический глупыш
Антарктический глупыш в полёте над проливом Жерлаша
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Животные Подцарство:  Эуметазои Без ранга:  Двусторонне-симметричные Без ранга:  Вторичноротые Тип:  Хордовые Подтип:  Позвоночные Инфратип:  Челюстноротые Надкласс:  Четвероногие Класс:  Птицы Подкласс:  Новонёбные Отряд:  Буревестникообразные Семейство:  Буревестниковые Род:  Глупыши Вид:  Антарктический глупыш
Международное научное название
Fulmarus glacialoides (Smith, 1840)
Охранный статус
Вызывающие наименьшие опасения IUCN 3.1 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/106003873 106003873 ]
Систематика на Викивидах Изображения на Викискладе

Антаркти́ческий глупы́ш, или ю́жный глупы́ш, или серебри́сто-се́рый буреве́стник (лат. Fulmarus glacialoides) — морская птица рода глупышей (Fulmarus) семейства буревестниковых отряда буревестникообразных (трубконосых), распространённая в Антарктике. Один из двух видов рода Fulmarus. Впервые вид был описан как Procellaria glacialoides шотландским хирургом, натуралистом и зоологом Эндрю Смитом (англ. Andrew Smith, 1797—1872). Вскоре после описания этот вид был помещён в род Fulmarus.

Небольшой буревестник серебристо-серого цвета, гнездящийся циркумполярно-антарктически на антарктических островах и Антарктическом полуострове. Вне периода гнездования широко кочует главным образом в пределах Южного океана, временами проникая в умеренные, а иногда и тропические широты Южного полушария. Питается антарктическим крилем, рыбой и головоногими.

Характеристика вида

Описание

Средних размеров буревестник плотного телосложения. Очень похож на обитающего в Арктике обыкновенного глупыша, отличаясь от него главным образом более длинным и тонким клювом и отсутствием тёмной цветовой морфы. Длина тела достигает 46—50 см, размах крыльев 114—120 см, вес 644—800 г. Размер клюва 41—48 мм, длина плюсны 50—58 мм, длина хвоста 115—139 мм. Окраска светло-серебристо-серая сверху и белая снизу, включая нижнюю поверхность крыльев. Половой диморфизм в размерах не выражен. На верхней поверхности крыла имеется чёткий чёрный с белым рисунок. Перед глазом по обеим сторонам головы имеется по светло-серому пятну. Цвет клюва варьирует от розового до синевато-серого с тёмным кончиком; носовая трубка синевато-серая. Лапы розовато-синие с тёмными когтями.

Пуховой птенец имеет два пуховых наряда, в основном белой окраски с тёмным налётом.

Полёт и передвижения

Полёт представляет собой чередование скользящего планирования и кратковременных периодов частых и неглубоких взмахов крыльев. В тихую или безветренную погоду летает низко над поверхностью воды или садится на её поверхность. Хорошо плавает, может неглубоко нырять. При перемещении по суше или твёрдой поверхности двигается неуклюже, часто опираясь на цевку.

Отличия от близких видов в природе

Может быть спутан в природных условиях только с двумя видами трубконосых — серым тайфунником (Procellaria cinerea) и белоголовым тайфунником (Pterodroma lessonii). От первого вида отличается меньшими размерами, светло-серой (не буровато-серой) спиной, белыми (не тёмными) боками головы и белыми (не буровато-серыми) подкрыльями. Второй вид отличается от антарктического глупыша проходящей через глаз широкой тёмной полосой, а также черновато-бурой верхней поверхностью крыльев, которые намного темнее спины, и бурыми (не белыми) подкрыльями.

Распространение

Гнездится циркумполярно-антарктически на Антарктическом полуострове и антарктических островах Южная Георгия, Южные Сандвичевы, Южные Оркнейские, Южные Шетландские, Буве, Баллени, Петра I и некоторых других прибрежных островах и локальностях побережья Антарктиды.

Обитает в районах морских акваторий Южного полушария от зоны паковых льдов на юге до тропических широт на севере в зонах холодных прибрежных течений. Летом населяет в основном холодные воды воды вокруг пакового льда и пояс айсбергов с протяжённостью на север до 60° ю. ш..

Численность

На Южных Сандвичевых островах гнездится около одного миллиона пар, на Южных Оркнейских островах — около 100 тыс. пар, на Южных Шетландских островах — около 71 тыс. пар, на Антарктическом полуострове — 100—1000 пар, на прибрежных островах Восточной Антарктики — многие тысячи пар, на островах Баллени и Пера I численность очень низкая — отмечено всего несколько пар.

Образ жизни

Питание

Питается в основном ракообразными, главным образом антарктическим крилем (Euphausia superba). Среди прочих морских птиц антарктический глупыш является индикатором наличия скоплений антарктического криля. В питании также присутствуют мелкие рыбы, прежде всего пелагическая антарктическая серебрянка (Pleuragramma antarcticum), кальмары родов Psychroteuthis, Gonatus и Galiteuthis, падаль и пищевые отбросы. Питается в любое время суток, как днём, так и ночью. Иногда отмечается вблизи рыбопромысловых судов, где кормится отходами рыборазделки, попадающими за борт.

Размножение

Гнездится в колониях изолированными группами до нескольких сотен пар, изредка гнездится отдельными парами, иногда среди других буревестников на защищённых скальных выступах или в нишах. Спаривание происходит с конца октября — середины ноября до середины декабря. Откладывание яиц у большинства пар происходит примерно через 50 суток после прилёта к местам гнездования в октябре. В кладке одно яйцо, которое насиживают оба партнёра, сменяя друг друга через 3—9 суток. Длительность инкубации составляет около 45—46 суток. Примерно на 20—25-е сутки после вылупления у птенца завершается процесс формирования собственной терморегуляции и родители перестают его обогревать. В целом репродуктивный период у этого вида длится около 150—160 дней.

Подвидовая систематика

Монотипический вид, не образующий подвидов.

Ссылки

• [www.birdlife.org/datazone/speciesfactsheet.php?id=3873&m=1 Антартический глупыш] Birdlife International Проверено 7 сентября 2013 г.
• [www.kiwifoto.com/galleries/birds/southern_fulmar/ Антарктический глупыш: Фото] Проверено 7 сентября 2013 г.

Отрывок, характеризующий Антарктический глупыш

Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.