Антар (сюита)

«Антар» — симфоническая сюита Н. А. Римского-Корсакова, написанная в 1868 году, с дальнейшими изменениями, которые композитор внес в 1875 и 1891 гг. Сначала Римский-Корсаков назвал эту работу Второй симфонией, но затем он пересмотрел своё мнение и назвал её симфонической сюитой. Она была впервые исполнена в 1869 году на концерте Русского музыкального общества. Общемузыкальные веяния, заметные на «Антаре», пришли из глинкинского персидского хора и хора цветов, из «Hunnenschlacht» Листа и «Eine Faust-Ouverture» Вагнера. Помимо того, некоторые приемы «Чешской увертюры», «Тамары» Балакирева и влияние фраз «Уильяма Ратклиффа» прочувствуются в музыке «Антара». Триольная фигурация, сопровождающая тему «Антара», навеяна подобной фигурацией в финале «Рогнеды» Серова.

Отрывок, характеризующий Антар (сюита)

– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.