Антибританское восстание в Ираке

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Антианглийское восстание в Ираке (Иракское восстание 1920) — антианглийское восстание в июне — октябре 1920 года. Охватило большую часть территории Ирака. Главная сила — крестьянство, возглавлялось шейхами племен и шиитскими богословами. На освобожденной территории создавались органы революционной власти. Повстанцы протестовали против английского правления и требовали создания независимого арабского государства. Несмотря на поражение, Иракское восстание вынудило Англию отказаться от прямого колониального государства в Ираке. Осенью 1920 года восстание было в целом подавлено англичанами, однако им пришлось пересмотреть принципы своего правления в Ираке.





Предыстория

После Первой мировой войны было решено, что Лига наций выдаст ряду держав мандаты на управление некоторыми территориями разгромленных Центральных держав. Считалось, что развитые европейские державы постепенно подготовят эти территории к существованию в качестве независимых государств. Однако жители бывших провинций Османской империи опасались, что мандатная система — это просто новая маска европейского империализма.

В соответствии с решением конференции в Сан-Ремо 25 апреля 1920 года, Великобритания должна была получить мандат на управление Месопотамией. Ещё во время войны англичане заменили большинство османских чиновников на британцев, и жители Месопотамии стали опасаться, что их постепенно готовят к включению в состав Британской империи. Один из шиитских лидеров, аятолла Мухаммад Таки аль-Ширази, издал фетву, в которой объявил работу на британскую администрацию противоречащей исламским законам. Вводимые англичанами порядки привели к росту недовольства среди местного населения. Шиитские улемы и вожди местных племён обсуждали на своих встречах возможности мирного протеста, однако не исключали и возможности насильственных действий в случае, если мирные протесты ни к чему не приведут.

Восстание

Май 1920 года ознаменовался совместными массовыми выступлениями шиитов и суннитов в Багдаде. На одном из крупных митингов были выбраны 15 представителей, уполномоченных обсуждать с британскими властями вопрос о независимости Ирака, однако британский Комиссар по гражданским делам сэр Арнольд Вильсон отмёл их требования как «непрактичные».

Вооружённые выступления против англичан начались в конце июня 1920 года. Аятолла аль-Ширази издал фетву, которая вдохновила повстанцев. Надеясь пресечь восстание в зародыше, англичане арестовали вождя племени Завалим, однако вооружённые члены племени взяли штурмом тюрьму и освободили вождя. Воспользовавшись неготовностью британских гарнизонов, повстанцы к концу июля взяли под контроль район среднего Евфрата. Этот успех воодушевил людей в соседних регионах, и восстание распространилось в низовья Евфрата и район Багдада.

Для подавления восстания британский военный министр Уинстон Черчилль санкционировал немедленную переброску подкреплений из Ирана, включая две эскадрильи КВВС. Использование авиации склонило чашу весов на сторону англичан и сыграло большую роль в подавлении восстания. Также англичане смогли склонить на свою сторону ряд вождей племён. Повстанцы постепенно лишались ресурсов, в то время как силы их врагов росли. Восстание завершилось в октябре 1920 года, когда повстанцы потеряли Кербелу и Ан-Наджаф.

Итоги

Во время восстания погибло около 6.000 иракцев и 500 английских и индийских солдат. Подавление восстания обошлось британским властям в 40 миллионов фунтов стерлингов, что вдвое превысило запланированный для Месопотамии годовой бюджет. Это послужило серьёзным аргументом для пересмотра английской стратегии. Уинстон Черчилль, ставший новым Государственным секретарём по делам колоний, принял решение о том, что для Ближнего Востока нужна новая колониальная администрация, и созвал в марте 1921 года в Каире конференцию английских верховных комиссаров на Ближнем Востоке. На конференции было решено, что в Месопотамии нужно перейти от прямого управления к непрямому, создав местное правительство из лояльных к Великобритании людей.

В июле 1921 года было провозглашено королевство Ирак во главе с королём Фейсалом.

Источники

  • «История Востока» (в 6 т.). Том V «Восток в новейшее время (1914—1945 гг.)» — Москва, издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2006. ISBN 5-02-018500-0
  • «Советский энциклопедический словарь»/ Гл. ред. А. М. Прохоров, 3-е изд. — М.: Сов.энциклопедия, 1984.

Напишите отзыв о статье "Антибританское восстание в Ираке"

Отрывок, характеризующий Антибританское восстание в Ираке

«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.