Антигитлеровская коалиция

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Антиги́тлеровская коали́ция, или союзники Второй мировой войны (англ. Allies of World War II) — объединение государств и народов, сражающихся во Второй мировой войне 1939—1945 годов против стран нацистского блока, также называемых Страны Оси: Германии, Италии, Японии и их сателлитов и союзников[1].

В годы войны синонимом Антигитлеровской коалиции стал термин «Объединённые нации» (United Nations), предложенный президентом США Франклином Рузвельтом и впервые встречающийся в Декларации Объединённых наций 1942 года (Вашингтонская декларация двадцати шести). Влияние коалиции на военное и послевоенное мироустройство огромно, на её основе была создана Организация Объединённых Наций (ООН).





Участники антигитлеровской коалиции

С сентября 1939 года в состоянии войны с Германией находились Польша, Франция, Великобритания и её доминионы (Англо-польский военный альянс 1939 и Франко-польский альянс[en] 1921). В течение 1941 года к коалиции присоединились СССР, США и Китай.

На январь 1942 года Антигитлеровская коалиция насчитывала 26 государств: Большая четвёрка (США, Великобритания, СССР, Китай), британские доминионы (Австралия, Канада, Новая Зеландия, Южная Африка) и зависимое государство Индия, страны Центральной и Латинской Америки, Карибского бассейна, а также правительства в изгнании оккупированных европейских стран. Число участников коалиции в ходе войны увеличивалось.

К моменту окончания военных действий с Японией в состоянии войны со странами нацистского блока находилось 53 государства: Австралия, Аргентина, Бельгия, Боливия, Бразилия, Великобритания, Венесуэла, Гаити, Гватемала, Гондурас, Греция, Дания, Доминиканская Республика, Египет, Индия, Ирак, Иран, Канада, Китай, Колумбия, Коста-Рика, Куба, Либерия, Ливан, Люксембург, Мексика, Нидерланды, Никарагуа, Новая Зеландия, Норвегия, Панама, Парагвай, Перу, Польша, Сальвадор, Саудовская Аравия, Сирия, СССР, США, Турция, Уругвай, Филиппины, Франция, Чехословакия, Чили, Эквадор, Эфиопия, Югославия, Южно-Африканский Союз[1].

Войну «странам „оси“» на заключительном этапе противостояния объявили также Болгария, Венгрия, Италия, Румыния, Финляндия, входившие ранее в состав «оси».

Боевым союзником Антигитлеровской коалиции было движение сопротивления на оккупированных территориях германским, итальянским и японским оккупантам и сотрудничавшим с ними реакционным силам.

История объединения, действия

Предтеча Антигитлеровской коалиции — коалиция «Западных союзников» — возникла после вторжения нацистской Германии в Польшу в 1939 году, когда связанные с последней и между собой союзными соглашениями о взаимопомощи вступили в войну Великобритания, Франция и некоторые[какие?] другие страны. До нападения Германии в 1941 году СССР не входил в Антигитлеровскую коалицию.

Широкая Антигитлеровская коалиция сложилась сначала по духу после заявлений правительств США и Великобритании о поддержке Советского Союза после нападения на него Германии, а затем и по двум- и многосторонним документам в результате длительных переговоров правительств трёх держав о взаимной поддержке и совместных действиях[2].

При этом США до конца 1941 года (до нападения Японии) формально не были в состоянии войны, но были «невоюющим союзником» Антигитлеровской коалиции, оказывая военную и экономическую помощь воюющим странам.

Вклад участников Антигитлеровской коалиции в борьбу с врагом крайне неравномерен: одни участники вели активные военные действия с Германией и её союзниками, другие помогали им поставками военной продукции, третьи участвовали в войне только номинально. Так, воинские соединения некоторых стран — Польши, Чехословакии, Югославии, а также Австралии, Бельгии, Индии, Канады, Новой Зеландии, Филиппин, Эфиопии и других — принимали участие в военных действиях. Отдельные государства Антигитлеровской коалиции (например, Мексика) помогали основным её участникам главным образом поставками военного сырья. Неравноценность вклада отметил фельдмаршал Кейтель, подписывая Акт капитуляции Германии: «Как! Мы еще и Франции войну проиграли?»[3].

Отношение США к Советскому Союзу в то время характеризует интервью будущего президента США, сенатора Гарри Трумэна, данное газете «New York Times» 24 июня 1941 года:

Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и пусть они, таким образом, убивают друг друга как можно больше...[4][5]

Помощь, полученная Советским Союзом от участия в Антигитлеровской коалиции, в отличие от таковой для других стран, может оцениваться различными источниками как значительная или как незначительная. При этом американский политолог и социолог Збигнев Бжезинский, бывший в 1977—1981 годах Советником по национальной безопасности США, ярый противник СССР, не склонен преувеличивать роль Соединённых Штатов в Победе[6][значимость факта?]:

Парадоксально, что разгром нацистской Германии повысил международный статус Америки, хотя она и не сыграла решающей роли в военной победе над гитлеризмом. Заслуга достижения этой победы должна быть признана за сталинским Советским Союзом, одиозным соперником Гитлера.

Основные этапы формирования

СССР и антигитлеровская коалиция

Когда У. Черчиллю стало известно о нападении Германии на СССР, он вызвал четырёх наиболее приближенных членов кабинета на совещание. В ходе подготовки заявления возникли расхождения в оценке способности СССР к сопротивлению и текст заявления был окончательно утвержден только за 20 минут до начала выступления У. Черчилля по радио.

Официальное заявление госдепартамента США последовало 23 июня 1941 г.; оно констатировало, что СССР находится в состоянии войны с Германией, и «всякая оборона против гитлеризма, всякое объединение с силами, противостоящими гитлеризму, какой бы характер эти силы не носили, будут способствовать возможному свержению нынешних германских лидеров и будут служить на пользу нашей собственной обороне и безопасности. Гитлеровские армии являются в настоящее время главной угрозой Американского материка». Президент США Ф. Рузвельт, выступая на пресс-конференции 24 июня 1941 г. заявил: «Разумеется, мы собираемся предоставить России всю ту помощь, которую сможем».

После окончания войны

9 мая 2010 года страны Антигитлеровской коалиции приняли участие в параде Победы на Красной площади впервые за всё время его проведения.

См. также

Напишите отзыв о статье "Антигитлеровская коалиция"

Примечания

  1. 1 2 Антигитлеровская коалиция // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  2. «Начало созданию А. к. было положено заявлениями о взаимной поддержке, сделанными правительствами СССР, США и Англии после нападения гитлеровской Германии на СССР, англо-советскими и советско-американскими переговорами летом 1941, подписанием 12 июля 1941 советско-английского соглашения о совместных действиях в войне против Германии, Московским совещанием 1941 трёх держав, а также рядом других соглашений между союзниками в войне против фашистского блока». — Антигитлеровская коалиция // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  3. [www.democracy.ru/article.php?id=2516 Сколько раз Германия безоговорочно капитулировала в 1945-м]
  4. Alden Whitman. [www.nytimes.com/learning/general/onthisday/bday/0508.html Harry S. Truman: Decisive President] (англ.). 1941-06-24. The New York Times. Проверено 31 мая 2015.
  5. [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000074/st030.shtml Жребий брошен] (рус.). Historic.Ru. Проверено 31 мая 2015.
  6. Бжезинский, З. Ещё один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы / Пер. с англ. Ю. В. Фирсова. — М. : Международные отношения, 2007.
  7. </ol>

Литература

Ссылки

  • [victory.rusarchives.ru/index.php?p=32&sec_id=48 Антигитлеровская коалиция] — фотодокументы по этой теме, хранящиеся в государственных архивах РФ
  • [www.krugosvet.ru/enc/istoriya/ANTIGITLEROVSKAYA_KOALITSIYA.html Статья «Антигитлеровская коалиция»] в Энциклопедии Кругосвет.
  • [www.lend-lease.ru Музей Ленд-лиза]

Отрывок, характеризующий Антигитлеровская коалиция

– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.