Антигона (Софокл)
Антигона (Софокл) |
«Антиго́на» — трагедия древнегреческого драматурга Софокла, поставлена в марте-апреле 442 года до н. э. Переведена на русский язык Ф. Ф. Зелинским.
«Антигона» написана на мифологический сюжет фиванского цикла. В трагедии «Антигона» Софокл вскрывает один из конфликтов современного ему общества – конфликт между родовыми неписаными законами и законами государственными.
Содержание
Действующие лица
- Антигона
- Исмена
- Креонт
- Эвридика
- Гемон
- Тиресий
- Хор фиванских старейшин
- Страж
- Два вестника
- Мальчик, поводырь Тиресия
Сюжет
Полиник, брат решительной Антигоны, дочери царя Эдипа, обладающей огромной силой воли, предал родные Фивы и погиб в борьбе со своим родным братом Этеоклом, защитником родины. Царь Креонт запретил хоронить предателя и приказал отдать его тело на растерзание птицам и псам. Креонт не считается с традиционными родовыми законами, в отличие от дочери своей сестры. Но Антигона выполнила религиозный обряд погребения. За это Креонт велел замуровать Антигону в пещере. Антигона предпочла смерть повиновению царю и кончила жизнь самоубийством. После этого жених Антигоны, сын Креонта, Гемон пронзил себя кинжалом, в отчаянии от гибели сына лишила себя жизни жена Креонта Евридика. Эти несчастья привели Креонта к признанию своего ничтожества и к смирению перед богами.
Рецепция
В новое время трагедия Софокла редко ставилась на сцене, но послужила источником вдохновения для многих художников.
В 1943 году Жан Ануй на основе трагедии Софокла написал свою «Антигону» — античная драма стала для Ануя тем эзоповым языком, который позволил ему в оккупированном Париже призвать со сцены к неподчинению оккупантам[1].
Бертольт Брехт в 1948 году обработал для современной сцены и актуализировал трагедию: если у Софокла конфликт между Креонтом и Антигоной вспыхивал после победоносной войны, то у Брехта Креонт затевал войну против Аргоса, чтобы отвлечь народ от проблем, связанных с экономическим упадком его государства[2]. Он предпослал трагедии современный пролог: в апреле 1945 года, во время боёв в Берлине, две сестры оказывались перед выбором — признать ли им брата, повешенного эсэсовцами, или отречься от него во имя самосохранения[2].
Напишите отзыв о статье "Антигона (Софокл)"
Примечания
- ↑ Большая Российская энциклопедия: В 30 т. / Председатель науч.-ред. совета Ю. С. Осипов. Отв. ред С. Л. Кравец. Т. 2. Анкилоз — Банка. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2005. — 766 с.
- ↑ 1 2 Шумахер Э. Жизнь Брехта = Leben Brechts. — М.: Радуга, 1988. — С. 187. — ISBN 5-05-002298-3.
Ссылки
- [www.lib.ru/POEEAST/SOFOKL/antigona.txt «Антигона» в переводе С.Шервинского, Н.Познякова] в библиотеке Максима Мошкова
- [www.lib.ru/POEEAST/SOFOKL/sofokl1_1.txt «Антигона» в переводе Д.С.Мережковского] в библиотеке Максима Мошкова
- [www.lib.ru/POEEAST/SOFOKL/sofokl3_3.txt «Антигона» в переводе Ф.Ф.Зелинского] в библиотеке Максима Мошкова
|
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Антигона (Софокл)
Анна Михайловна покачала головой.– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.