Антидурь
Поделись знанием:
К:Фильмы 2007 года
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»
Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
| Антидурь | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Сергей Шумаков |
| Автор сценария |
Владимир Моисеенко |
| В главных ролях | |
| Оператор |
Арунас Баразнаускас |
| Кинокомпания |
RWS |
| Длительность |
91 мин |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Антиду́рь» — российский комедийный боевик 2007 года.
Содержание
Сюжет
Вельмишев и Кошкин, сотрудники группы «Кобра-Антитеррор», участвуют в весьма хитроумной операции по похищению некоего олигарха. Однако операция завершилась неудачно. Вельмишева и Кошкина увольняют из «Антитеррора» и направляют на работу в Первый спецотдел Госнаркоконтроля, на воротах которого красуется граффити «Антидурь». Однако новая работа оказывается не скучной; им приходится воевать с наркобароном Резо и с бандой Загоры.
В ролях
- Дмитрий Дюжев — Виктор Иванович Вельмишев, оперуполномоченный, майор полиции
- Владимир Турчинский — Владислав Сергеевич Кошкин, сотрудник ГРУ при Генеральном штабе
- Татьяна Догилева — Зинаида Сергеевна Мороз, полковник
- Александр Баширов — Николай Николаевич Раков, эксперт-криминалист по наркотикам
- Мария Сёмкина — Татьяна, инструктор по лечебной физкультуре
- Игорь Миркурбанов — Резо
- Владимир Симонов — «Загора», Олег Сергеевич Загоровский
- Олег Сорокин — «Пима», Владимир Петрович Пименов
- Игорь Яцко — «Лимонка», Леонид
В эпизодах
- Андрей Прокопьев
- Арина Прокопьева
- Анна Прокопьева
- Григорий Перель (в титрах Перелль) — Гоша
- Адам Булгучев
- Светлана Мигунова
- Анастасия Коваленко
- Ирина Ефремова
- Илья Хамбудагов
- Наталья Позднякова
- Александр Дубовицкий
- Андрей Литвинов (в титрах отсутствует)
- Светлана Малюкова
- Дарья Погодина
- Василий Стрельников — пилот самолёта
- Ксения Турчинская
- Владимир Виноградов
- Сергей Апрельский
- Роман Крюков — Солнышкин?
- Габриэла Мариани
- Мария Иващенко
- Александра Назарова
- Олег Коваленко
- Марина Ерисова — кассирша-заложница
- Олег Шеремет — начальник охраны в гипермаркете
- Алексей Жаров (в титрах отсутствует)
Съёмочная группа
- Продюсеры: Сергей Шумаков, Юрий Сапронов, Андрей Смирнов, Андрей Прокопьев
- Авторы сценария: Владимир Моисеенко, Александр Новотоцкий-Власов
- Режиссёр-постановщик: Владимир Щегольков
- Оператор-постановщик: Арунас Баразнаускас
- Звукорежиссёр: Алексей Петраков
- Художник-постановщик: Евгений Матюненко
- Художник по костюмам: Гелена Мартемьянова
- Костюмеры: Татьяна Сальникова, Ирина Шумеева
- Художник-гримёр: Юлия Шишкина
Музыка
В фильме использована музыка:
- «Too much» — музыка Н. Добкин, А. Феофанов, слова А. Феофанов
- «Humoristica» — музыка С. Грошев
- «Дельтаплан» — музыка Э. Артемьев, слова Н. Зиновьев
- группа «IQ»
- «If God Should Know» — музыка А. Воронцов
- «Indigo» — музыка А. Воронцов
- группа «Юг»
- «Llanfairpu» — музыка В. Калинин
- группа «White hot ice»
- «Растаман» — слова и музыка В. Орлов
- группа «Ундервуд»
- «Бабло победит зло» — музыка и слова В. Ткаченко
- группа «Банда Андрюха»
- «Антидурь» — музыка и слова И. Подстрелов, В. Панченко
Напишите отзыв о статье "Антидурь"
Ссылки
- [www.antidur.ru/ Официальный сайт фильма]
- [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=19792 «Антидурь»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
| ||||||
Отрывок, характеризующий Антидурь
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»
Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
