Антикоммунистическое партизанское движение в Румынии

Антикоммунистическое сопротивление в Румынии рум. Rezistența anticomunistă din România
Дата	1947—1962
Место	СР Румыния СР Румыния
Причина	Протест против однопартийной диктатуры, насильственной коллективизации, национализации и государственного атеизма
Итог	Подавление и разгром партизанских отрядов; относительная либерализация режима; переход сопротивления в ненасильственные формы
Противники
Партизаны-антикоммунисты Оппозиционно настроенные коммунисты Военная поддержка: США (незначительная) СР Румыния СР Румыния Румынская коммунистическая партия Секуритате Военная поддержка: СССР СССР
Командующие
Георге Арсенеску, Тома Арнэуциу, Теодор Шушман, Ион Гаврилэ Огорану, Иосиф Капотэ, Гогу Пуиу и другие Георге Георгиу-Деж, Георге Пинтилие
Силы сторон
40-50 тысяч 50-60 тысяч (численность боевых сил «Секуритате» к концу 1950-х)
Потери
неизвестно неизвестно

Антикоммунистическое сопротивление в Румынии (рум. Rezistența anticomunistă din România) — вооружённая борьба румынских антикоммунистов и некоторых коммунистических оппозиционеров против правящего режима РКП. Наибольших масштабов достигало в конце 1940-х годов, спорадически продолжалась до начала 1960-х, последний известный активист арестован в 1976. Охватывало большую часть территории Румынии и некоторые районы Молдавской ССР. Являлось крайним выражением массового протеста против однопартийной диктатуры и социально-экономической политики режима, прежде всего насильственной коллективизации. Подавлено вооружёнными силами Секуритате к началу 1960-х годов. Впоследствии принимало формы диссидентства, рабочих забастовок и массовых беспорядков — вплоть до революции 1989 года

Политика правящего режима

Первый в Румынии антикоммунистический партизанский отряд — Batalionul Fix Regional «Bucovina» был создан 29 марта 1944 года в Северной Буковине. В конце 1944 — начале 1945 возникло ещё несколько подпольных вооружённых групп, воевавших партизанскими методами против советских войск. Партизанами являлись военнослужащие румынской армии, участвовавшие в войне с СССР.

Эти действия являлись элементом румынского участия во Второй мировой войне и были быстро подавлены советскими войсками. Гораздо более активное и массовое движение — принципиально иного характера — возникло после войны, под влиянием внутренней политики установившегося коммунистического режима.

В марте 1945 к власти при советской поддержке пришло правительство Петру Грозы. Премьер-министр формально не состоял в компартии, но придерживался прокоммунистических взглядов и фактически выполнял установки РКП, возглавляемой Георге Георгиу-Дежем. В 1946 было объявлено о победе РКП на явно фальсифицированных выборах. 30 декабря 1947 отрёкся от престола король Михай I. В Румынской Народной Республике установилась однопартийная диктатура, начались преследования оппозиции и церкви, особенно греко-католической, коммунистическая идеологизация государства, экспроприация частной собственности, а с 1947 — кампания насильственной коллективизации.

Состав и идеология сопротивления

С конца 1947 — начала 1948 начали стихийно формироваться антикоммунистические вооружённые отряды. Наибольшее количество вооружённых бойцов-антикоммунистов — до 70 % — дало крестьянство, составлявшее тогда примерно четыре пятых населения Румынии. Около 9 % составляли рабочие, 5,5 % — предприниматели и торговцы, 2 % — чиновники королевского госаппарата, 1,8 % — священники, 1,6 % — офицеры королевской армии. Оставшиеся примерно 10 % приходились на деклассированные и маргинальные слои.

Таким образом, в движении были представлены практически все классы и социальные группы. Основную массу рядовых бойцов составляли крестьяне, боровшиеся против коллективизации. Командовали отрядами, как правило, офицеры с военным опытом.

В румынских источниках проанализирован и партийно-политический состав сопротивления. Более 60 % отрядов не имели выраженной партийной ориентации. Более 10 % участников поддерживали Национал-цэрэнистскую партию зажиточного крестьянства, немногим менее 10 % были сторонниками Фронта земледельцев — организации деревенской бедноты, отвергавшими коммунистический уклон Петру Грозы. Около 9 % представляли фашистскую Железную гвардию («легионеры»). Примерно 5 % партизан были коммунистами, не принимавшими сталинистской и просоветской политики Георгиу-Дежа. Менее 2 % ориентировались на Национал-либеральную партию городской буржуазии и интеллигенции.

Эта статистика опровергает распространённое мнение о преобладании фашистов-легионеров. Арифметически коммунистов вместе с их союзниками из Фронта земледельцев было заметно больше, чем «железногвардейцев» и даже больше, чем сторонников партий городской и сельской буржуазии. Однако во главе отрядов, как правило, стояли офицеры-монархисты, предприниматели или легионеры, и этим создавалось впечатление о доминирующей тенденции. Идеология движения основывалась на антисталинизме и антисоветизме (эти принципы разделялись всеми участниками, в том числе оппозиционными коммунистами). Другим объединяющим началом являлся патриархальный монархизм крестьянства. Характерно, что персонифицированным символом румынского антикоммунистического сопротивления стала крестьянка Элизабета Ризя (отряд Георге Арсенеску), всю жизнь хранившая верность королю Михаю I (в 2001 она встретилась с бывшим монархом). Показательно, что в отряде полковника Арсенеску, где были представлены практически все политические направления, принималась присяга верности Михаю I и произносилась христианская клятва.

Известные командиры

Движение не имело единого руководящего центра. Михай I, принуждённый к отречению и эмиграции, был выведен из румынской политической борьбы. Генерал Сэнэтеску скончался в 1947, генерал Рэдеску эмигрировал, генерал Алдя арестован и умер в тюрьме. Созданный в Париже Румынский национальный совет антикоммунистической эмиграции не имел средств воздействия на ситуацию в Румынии.

Вооружённое сопротивление являло собой совокупность самостоятельных отрядов, действовавших вне регулярной связи и без координационного центра. Наиболее известными из них командовали

• Георге Арсенеску, армейский полковник. Отряд действовал в горах Фэгэраш. Захвачен Секуритате в феврале 1961, расстрелян год спустя

• Тома Арнэуциу, армейский лейтенант. Отряд действовал в горах Фэгэраш, объединившись с группой Арсенеску. Продолжал сопротивление до конца 1950-х. Расстрелян в июле 1959 вместе с братом Петре

• Теодор Шушман, аграрный предприниматель и сельский примар. Отряд действовал в горах Трансильвании. Покончил с собой, попав в окружение в декабре 1951; партизанскую борьбу продолжили его сыновья

• Ион Уцэ, армейский полковник, национал-цэрэнист. Отряд действовал в Банате. Убит в бою в феврале 1949, сопротивление отряда продолжалось до 1955

• Ион Гаврилэ Огорану, легионер. Отряд действовал в горах Фэгэраш. Продолжал сопротивление, затем скрывался до ареста в 1976, был приговорён к смертной казни, однако освобождён распоряжением Николае Чаушеску по ходатайству Ричарда Никсона. Участвовал в послереволюционной общественной жизни. Скончался в 2006.

• Гогу Пуиу, легионер. Отряд действовал в Добрудже. Погиб в бою в июле 1949 (подорвал себя гранатой, дабы не попасть в плен)

• Николае Дабиджа, армейский майор. Отряд действовал в горах Трансильвании. Арестован и расстрелян в октябре 1949

• Иосиф Капотэ, фермер и ветеринар, национал-цэрэнист. Группа действовала в районе Хуедина. Арестован и расстрелян в сентябре 1958

• Гаврил Ватаманиук, жандарм. Отряд действовал в Буковине. Арестован в июле 1956, находился в заключении до 1964. Участвовал в послереволюционной общественной жизни. Скончался в феврале 2012.

Борьба и подавление

Из источников «Секуритате» следует, что в период 1948—1960 в Румынии действовало 1196 вооружённых групп сопротивления, численностью от 10 до 100 человек каждая. Общее количество бойцов составляло 40-50 тысяч. Базировались отряды обычно в труднодоступных горных районах, но имели поддержку населения в долинах и отчасти в городах.

Большинство групп были немногочисленны. Основные акции заключались в нападениях на функционеров РКП, агентов и осведомителей «Секуритате», государственных администраторов. Сколько-нибудь крупные наступательные действия — попытки захвата небольших населённых пунктов предпринимались редко. Значительно чаще велись оборонительные бои, столкновения с частями госбезопасности. В основном борьба шла в оборонительном формате.

Политический расчёт строился на будущее столкновение США с СССР. Победа над режимом, пользующимся советской поддержкой, без западной помощи представлялась маловероятной. Некоторое время в Госдепартаменте и ЦРУ существовал интерес к румынскому сопротивлению, формировались парашютные группы, но широких масштабов — сколько-нибудь сопоставимых с советской военно-экономической помощью режиму РКП — эти действия не приняли.

Власти бросили против партизан крупные силы «Секуритате». Временами использовались бронетехника и даже авиация. Активно применялся метод внедрения агентуры. Сочетание инфильтрации с массированными атаками позволили уничтожить в начале 1950-х большинство отрядов. Спорадическое сопротивление продлилось ещё десятилетие и, как считается, завершилось захватом полковника Арсенеску. Символическое окончание пришлось на 1976 — арест Иона Гаврилэ Огорану.

Иные формы протестов

Наряду со структурированным партизанским движением, сопротивление власти РКП принимало формы спонтанных восстаний против коллективизации. Наиболее масштабные крестьянские выступления произошли в 1949—1950 в Бихоре, Араде, Ботошани. К подавлению привлекались не только «Секуритате» и милиция, но и армейские части. По официальным данным, около 80 тысяч участников протестов были арестованы, до 30 тысяч осуждены.

В 1956 ряд городов Румынии — Бухарест, Тимишоара, Клуж-Напока, Тыргу-Муреш, Яссы — был охвачен акциями солидарности с Венгерским восстанием. Участвовали в протестах в основном студенты. В одной Тимишоаре арестам подверглись до 300 человек, около 50 получили судебные приговоры.

Со второй половины 1950-х годов в политике режима произошли существенные подвижки. XX съезд КПСС и Хрущёвская оттепель подтолкнули Георгиу-Дежа к некоторому дистанцированию от СССР, в курсе РКП появились черты самостоятельности (чего изначально добивалась коммунистическая часть сопротивления). С начала 1960-х появилась тенденция умеренной либерализации режима. Амнистия 1964 года привела к освобождению примерно 50 тысяч заключённых, среди которых была Элизабета Ризя.

В 1960—1980-х годах в Румынии возникло диссидентское движение, причём наиболее известные румынские диссиденты либо происходили из партийно-государственного аппарата (например, Думитру Мазилу), либо придерживались крайне националистических взглядов, близких к легионерству (например, Паул Гома). В августе 1977 шахтёрская забастовка в долине Жиу обозначила новый этап — начались регулярные рабочие протесты и городские бунты, приобретавшие всё более политизированный антикоммунистический характер. Последним такого рода выступлением явилось восстание в Брашове 1987. Периодически вспыхивали протесты национальных меньшинств, прежде всего венгерского.

Память в современности

В современной Румынии отношение к антикоммунистическому вооружённому сопротивлению 1940—1950-х годов не является однозначным. Несколько попыток законодательно утвердить соответствующий День памяти пока не дали результата. Это объясняется неявным, но жёстким сопротивлением со стороны влиятельного «неокоммунистического» лобби, представляющего интересы бывшего аппарата РКП и «Секуритате».

В то же время 5 декабря 2011 года парламент Румынии принял закон, согласно которому 9 марта отмечается День политических заключённых — антикоммунистов периода 1944—1989. Всеобщим уважением пользовалась Элизабета Ризя. С 2000 года учреждён Памятный Крест антикоммунистического сопротивления.

В киноискусстве

Наиболее известным кинематографическим отражением партизанской борьбы в Румынии стал фильм Капкан режиссёра Маноле Маркуса. Картина была снята в 1974 и отражает тогдашнюю официальную позицию. Главный герой фильма — комиссар Роман — служит в «Секуритате».

Интересно, однако, что один из создателей сериала о комиссаре Романе — режиссёр Серджиу Николаеску — в 1989 году принял активное участие в антикоммунистической революции.

См. также

• Горянское движение
• Чёрная армия (Молдавия)
• Украинская повстанческая армия
• Лесные братья (1940—1957)
• Чёрный кот (Белоруссия)
• Горянское движение
• Чёрный лев 777
• Отряд Николая Козина
• Антикоммунистические выступления в странах Восточной Европы

Литература

• Totalitarism și rezistență, teroare și represiune în România comunistă, coord. prof. univ. dr. Gheorghe Onișoru, București, 2001, 320 p
• «Bande, bandiți și eroi». Grupurile de rezistență și Securitatea (1948—1968), Florica Dobre (coord.), Florian Banu, Camelia Duică, Silviu B. Moldovan, Elis Neagoe, Liviu Țăranu (editori), București, Editura Enciclopedică, 2003, 592 p
• Mișcarea armată de rezistență anticomunistă din România. 1944—1962, coord. prof. univ. dr. Gheorghe Onișoru, București, Editura Kullusys, 2003, 448 p.
• Metode utilizate de securitate pentru lichidarea grupurilor de rezistență din munți (1948—1958), în * Mișcarea de rezistența anticomunistă din România, 1944—1962, Florian Banu, București, Ed. Kullusys, 2003, pp. 301—316.
• Luptători și martiri ai rezistenței anticomuniste din județul Arad 1945—1989, Corneliu Cornea, Arad, Ed. Multimedia, 2007.
• [www.polirom.ro/catalog/carte/intre-mit-si-bagatelizare-despre-reconsiderarea-critica-a-trecutului-ion-gavrila-ogoranu-si-rezistenta-anticomunista-din-romani-6123/ William Totok, Elena-Irina Macovei: Între mit şi bagatelizare. Despre reconsiderarea critică a trecutului, Ion Gavrilă Ogoranu şi rezistenţa armată anticomunistă din România], Editura Polirom, Iaşi, 2016

Ссылки

• [www.odaiadesus.ro/eroi.html Claudiu Târziu. Mausoleul anticomunist geme de eroi anonimi]
• Cicerone Ioanitoiu, [www.slideshare.net/FrescatiStory/cicerone-ioanitoiu-rezistenta-anticomunista-din-muntii-romaniei-1946-1958 «Rezistenta Anticomunista din muntii Romaniei, 1946 1958»], slideshare.net
• [www.crisana.ro/stiri/reportaj-24/rezistenta-armata-anticomunista-din-romania-1944-1962-iii--58322.html Rezistența armată anticomunistă din România 1944—1962 (III)], 18 aprilie 2008, Crișana
• [www.crisana.ro/stiri/social-15/rezistenta-armata-anticomunista-din-romania-1944-1962-vi--58973.html Rezistența armată anticomunistă din România 1944—1962 (VI)], 08 mai 2008, Crișana
• [www.revista22.ro/rezistenta-armata-anticomunista-in-sud-estul-muntilor-apuseni-i-3321.html Rezistenta armata anticomunista in sud-estul Muntilor Apuseni (I)], 22 decembrie 2006, Dorin Dobrincu, Revista 22
• [www.revista22.ro/rezistenta-armata-anticomunista-in-sudestul-muntilor-apuseni-ii-3340.html Rezistenta armata anticomunista in sud-estul Muntilor Apuseni (II)], 3 ianuarie 2007, Dorin Dobrincu, Revista 22
• [www.romanialibera.ro/exclusiv-rl/documentar/cum-a-murit-seful-luptei-anticomuniste-din-apuseni-190859.html Cum a murit șeful luptei anticomuniste din Apuseni], 21 Iunie 2010, România liberă
• [www.evz.ro/detalii/stiri/povestea-haiducilor-anticomunisti-din-muscel-676021.html Povestea «haiducilor» anticomunisti din Muscel], 5 Martie 2005, Evenimentul zilei
• [www.historia.ro/exclusiv_web/general/articol/rezistenta-anticomunista-intermediul-rugaciunii Rezistența anticomunistă prin intermediul rugăciunii], Lucian Vasile, Historia
• [www.jurnalul.ro/special/mnr-o-constructie-cladita-pe-vant-42074.htm MNR — o construcție clădită pe vânt], 30 iunie 2005, Mihai Pelin, Jurnalul Național
• [www.ziare.com/cultura/stiri-cultura/partizanii-romani-din-carpati-in-dosarele-secrete-ale-cia-1041782 Partizanii romani din Carpati, in dosarele secrete ale CIA], 14 septembrie 2010, Julian Chitta, Ziare.com
• [www.ziare.com/social/romani/sa-ne-amintim-rezistenta-anticomunista-1031691 Sa ne amintim: Rezistenta anticomunista], 27 iulie 2010, Laurentiu Dologa, Ziare.com

Отрывок, характеризующий Антикоммунистическое партизанское движение в Румынии

Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…