Антимилитаризм
Антимилитаризм — учение и политическое движение, обращённое против милитаризма. Антимилитаристскую идеологию исповедуют многие социалисты, анархисты, либертарианцы, радикальные либералы и экологические активисты.
Антимилитаризм не следует смешивать с пацифизмом, который отвергает любое насилие. Антимилитаризм признаёт право на самооборону, как индивидуальную, так и классовую, но выступает против монопольного права государства на насилие, империализма, пропаганды национализма и ксенофобии, воинской повинности, за решение межгосударственных вопросов мирным путём.
Истоки современного антимилитаризма находятся в философии Просвещения. Важной её идеей был вечный мир, при котором Европа превращалась в федерацию государств, не имевших собственных армий, обеспечивалась свобода передвижения и т. д. Эта идея не была осуществлена в полной мере, но некоторые её положения учитывались дипломатами 20 века при создании ООН и Евросоюза.
Важным этапом развития антимилитаризма был рубеж 19-20 веков, когда в преддверии Первой мировой войны многие европейские правительства вели активную милитаристскую пропаганду и гонку вооружений. Против неё выступили социалисты: Карл Либкнехт (Германия), Жан Жорес (Франция), Цет Хёглунд (Швеция), рассматривавшие войну как орудие капитализма. Известность приобрели манифест Хёглунда «Поднимемся с оружием» и брошюра Либкнехта «Милитаризм и антимилитаризм»[1]. Ленин в статье «Воинствующий милитаризм и антимилитаристская тактика социал-демократии» (1908) анализировал мнения, представленные на конгрессе социалистов в Штутгарте (некоторые участники съезда отрицали необходимость антимилитаристской пропаганды и признавали право на оборонительную войну, другие, напротив, требовали объявления забастовки в случае любой войны), а также статью Жореса, в которой тот приветствовал создание Антанты как гарантию мира в Европе. По мнению Ленина, пролетариат должен поддерживать не оборонительные войны, а те, за счёт которых можно добиться большего укрепления рабочего класса. Одновременно будущий вождь осудил союзы европейских государств с Россией как консервативной и жестокой к своим подданным державой[2].
В 20 веке было создано несколько десятков антимилитаристских и антивоенных организаций, а в Советском Союзе антимилитаристская риторика звучала в выступлениях представителей власти даже во времена «ядерной гонки»[3]. Антимилитаризм находит своё отражение в изобразительном искусстве, литературе и музыке.
См.также
Напишите отзыв о статье "Антимилитаризм"
Примечания
|
Портал «Политика» |
|---|---|
|
Антимилитаризм в Викисловаре? |
|
Антимилитаризм в Викицитатнике? |
Ссылки
- [piter.indymedia.org/ru/taxonomy/term/41 Милитаризм и антимилитаризм] на сайте «Индимедиа-Питер»
- Карл Либкнехт, [antimilitary.narod.ru/antology/liebknecht/militarism1_12.htm Милитаризм и антимилитаризм], 1960.
Отрывок, характеризующий Антимилитаризм
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
