Антипа Пергамский

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Антипа Пергамский (греч. Αντίπας, I век) — ученик Иоанна Богослова, епископ Пергамской церкви. Почитается христианскими церквями как святой в лике священномучеников. Память в Православной церкви совершается 11 (24) апреля, в Католической церкви 11 апреля. В четьях-минеях Димитрия Ростовского Антипа без номера упомянут в списке апостолов от семидесяти.

Согласно житию, Антипа отказался прекратить свою проповедь о Христе и принести жертвы языческим богам. Он был брошен в храме Артемиды в раскалённого медного вола. Его тело было тайно погребено местными христианами. В V веке над его могилой был построен храм и его гробница, с мощами считавшимися мироточивыми, стала почитаться как место исцелений (особо почитается как помощник при зубной боли). По свидетельству Георгия Кедрина при императоре Феодосии Великом бык, в котором принял смерть Антипа, был перевезён в Константинополь.

Имя Антипы упоминается в Откровении Иоанна Богослова:

И Ангелу Пергамской церкви напиши: так говорит Имеющий острый с обеих сторон меч: знаю твои дела, и что ты живешь там, где престол сатаны, и что содержишь имя Моё, и не отрекся от веры Моей даже в те дни, в которые у вас, где живет сатана, умерщвлён верный свидетель Мой Антипа.

В связи с этим существуют различные версии о дате его смерти, связанные с датировкой времени написания Апокалипсиса: одна традиция считает что мученическая смерть Антипы произошла около 68 года (период правления императоров Нерона и Веспасиана), другая сообщает о 95 годе (правление Домициана).

Антипа Пергамский считается покровителем стоматологов.

Напишите отзыв о статье "Антипа Пергамский"



Литература и ссылки

Отрывок, характеризующий Антипа Пергамский

– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.