Антипотребительство
Антипотребительство (англ. anti-consumerism, известно также как антиконсьюмеризм) — это противопоставляемая потребительству идеология, выступающая против приравнивания уровня личного счастья к уровню приобретения и потребления материальных благ.
Термин «потребительство» был впервые использован в 1915 году для обозначения «пропаганды прав и интересов потребителей»[1]. В данном контексте термин «потребительство» используется в значении, которое впервые было использовано в 1960 году — «акцент на озабоченности процессом приобретения товаров»[1]. Потребительство является термином, который используется для описания воздействия рыночной экономики на человека.
Антипотребительский активизм проводит параллели с экологическим активизмом, борьбой с глобализацией и активизмом по защите прав животных, но только в отношении современных корпораций или организаций, которые преследуют исключительно экономические интересы.[2]
В последние годы существенно выросло количество книг по этой теме(«No Logo» Наоми Кляйн) и фильмов (например «Корпорация» и «Излишки»), которые способствовали популяризации идей борьбы с корпоративной идеологией в обществе.
Оппозиция экономическому материализму идет, главным образом, из двух источников — от религии и общественной активности. Некоторые религии утверждают, что материализм мешает связи между человеком и божественным, или что потребительство по своей сути является аморальным образом жизни. Некоторые известные лица, такие как Франциск Ассизский, Аммон Хэннаси (англ. Ammon Hennacy) и Махатма Ганди утверждали, что духовное вдохновение привело их к простому образу жизни. Социальные активисты считают, что материализм связан с войнами, жадностью, аномией, преступностью, деградацией окружающей среды, общим упадком общества и ростом недовольства в нём. По сути, их беспокоит то, что материализм не может предложить смысл существования для человеческого бытия. В число критиков потребительства входят Папа Бенедикт XVI[3], немецкий историк Освальд Шпенглер (который сказал, что «жизнь в Америке исключительно экономическая по своей структуре и ей не хватает глубины»[4]), и французский писатель Жорж Дюамель, который отметил, что «американский материализм — как маяк посредственности, угрожавший затмением французской цивилизации»[4].
Содержание
История
Движение антипотребительства зародилось в США и других экономически высокоразвитых странах, где бесцельное потребление становится все большей проблемой и угрозой их экономической стабильности. Там, в силу значительного развития общества потребления, распространились такие проблемы как болезнь ониомания (психологическая зависимость от покупок) и производные от этой проблемы — прогрессирующее ухудшение экологической обстановки и социальное неравенство. После перехода от коммунистической идеологии к капитализму Россия переняла и потребительство со всеми его недостатками.
Политика и общество
Многие антикорпоративные активисты считают, что рост крупных корпораций ставит под угрозу законную власть национальных государств и общественную сферу. Они полагают, что корпорации вторгаются в частную жизнь людей, манипулируя политикой и правительствами и создают ложные потребности у покупателей. Они предъявляют, в качестве доказательств, такие аргументы, как назойливая реклама в компьютерных программах, спам, телемаркетинг, рекламу нацеленную на детей, агрессивный партизанский маркетинг, массовое участие компаний в политических выборах, вмешательство в политику суверенных национальных государств (Кен Саро-Вива), а также новости о корпоративной коррупции (например скандал с Enron).
Активисты антипотребительства отмечают, что основная ответственность корпорации — отвечать только перед акционерами, поэтому на другие вопросы, такие как права человека, внимание почти не обращается. Любая благотворительная деятельность, которая не оказывает напрямую положительного влияния на бизнес, может быть расценена, как злоупотребление доверием. Такая финансовая ответственность означает, что транснациональные корпорации будут осуществлять стратегии по интенсификации труда и сокращению расходов. Например, они будут пытаться найти государства, в которых законодательство не ограничивает минимальный уровень оплаты труда, слабая защита прав человека и окружающей среды, профсоюзные организации не имеют силы и т. д. (см., например, Nike).
Важный вклад в критику потребительства сделал французский философ Бернар Стиглер, который утверждает, что современный капитализм регулируется потреблением, а не производством, а рекламные технологии используются для создания суммы потребительского поведения, которая приводит к разрушению психической и коллективной индивидуации. Утечка жизненных сил в сторону потребления товаров, утверждает он, приводит к беспрерывному потреблению и гиперпотреблению.
Критики связывают рост антипотребительских настроений с марксистской и социалистической идеологиями. В 1999 году журнал Reason утверждает, что антипотребительство продвигают марксистские учёные, преподносящие себя как антипотребителей. Джеймс Твитчелл, профессор Флоридского университета и популярный писатель, говорит, что аргументы антипотребительства — это «лёгкий марксизм».[5]
Демонстративное потребление
Демонстративное потребление, со стороны критиков, это тенденция людей идентифицироваться с товарами или услугами, которые они потребляют, особенно с коммерческими брендами и статусными вещами, такими, как дорогие марки автомобилей или драгоценности. Это уничижительный термин, который большинство людей отрицают, оправдывая своё поведение рациональными причинами. Культура, которая ориентирована на потребительство, называется потребительской культурой.
Потребление и реклама
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Альтернативы основных экономических концепций
|
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Приверженцы зелёной экономики, а также сторонники других схожих течений, выступают против фокуса на экономике и за смещение акцентов в сторону социологии и биологии (предельная нагрузка на среду обитания и экологический след). Высказываются идеи конечности роста, Марк Твен, к примеру, описал их так: «Покупайте землю — ведь её уже больше никто не производит».
См. также
- Энафизм
- Ресурсо-ориентированная экономика
- Потребительство
- Общество потребления
- Опрощение (идеология)
- Антирост
- Зелёная экономика
- Дауншифтинг
- Валовое национальное счастье
- Планируемое устаревание
Напишите отзыв о статье "Антипотребительство"
Примечания
- ↑ 1 2 Оксфордский словарь английского языка
- ↑ [www.postconsumers.com Postconsumers.com — Finding the Satisfaction of Enough]
- ↑ Web log. 17 July 2008. babs22.wordpress.com/2008/07/17/australia-pope-attacks-consumerism/
- ↑ 1 2 Stearns, Peter. Consumerism in World History. Routledge
- ↑ [www.reason.com/news/show/27795.html In Praise of Consumerism — Reason Magazine]
Отрывок, характеризующий Антипотребительство
Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.
Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
