Антисоветизм

К:Википедия:Страницы на КУ (тип: не указан)

Антисоветизм — система взглядов, направленных против советской власти, советского образа жизни или Советского Союза (во всех значениях). При этом одни^[кто?] называют антисоветизмом любое несогласие с действиями органов советской власти и осуждение этих действий, а другие^[кто?] — ненависть к советскому обществу, или Советскому Союзу. Антисоветская агитация и пропаганда в СССР считалась уголовным преступлением.

Основные ситуации употребления

• Антисоветизм во внешней политике — последовательное противостояние Советскому Союзу на международной арене (см., например, Фултонская речь Уинстона Черчилля, Холодная война, Антибольшевистский блок народов)
• Антисоветизм как вооружённая борьба против Советской власти (см. Белое движение, Горянское движение, Лесные братья, Украинская повстанческая армия, Чёрная армия (Молдавия))
• Антисоветизм как оппозиция (подлинная или мнимая) Советской власти или отдельным проявлениям советского режима (см. диссидент); в СССР этим словом нередко обозначалось любое несогласие с действиями КПСС и правительства СССР.

Антисоветизм как идеология, собственно, синонимичен антикоммунизму; как идеологическое клише был в ходу постольку, поскольку позволял обвинить оппонента в ненависти не только к коммунистической идеологии, но и к стране, то есть приравнять антикоммунизм к антипатриотичности (если речь шла о внутреннем оппоненте) или русофобии (если о внешнем).

Примеры антисоветских высказываний

• Уинстон Черчилль, британский политический деятель:

Россия низведена большевиками до животного состояния, до варварства. Большевики поддерживают себя кровавыми убийствами… Цивилизация полностью уничтожена на гигантских территориях, а большевики ведут себя подобно кровожадным бабуинам среди руин городов и трупов своих жертв

• Из «Речи зла» Рональда Рейгана:

В качестве добрых марксистов-ленинцев, советские лидеры открыто и публично провозгласили, что они признают моральным только то, что способствует мировой революции. Я должен отметить, я лишь цитирую Ленина, их путеводную звезду, который сказал в 1920 году, что они отвергают всё, исходящее из морали, основанной на идее сверхъестественного — называя этим религию или идеи, которые находятся вне классовой концепции. Мораль полностью подчинена интересам классовой борьбы. И морально все, что необходимо для уничтожения старого, отжившего общественного порядка и сплочения пролетариата (…) я думаю, что отказ многих влиятельных людей принять этот элементарный факт советской доктрины свидетельствует об историческом нежелании видеть тоталитарную власть, какова она есть. (…)Давайте вознесем наши молитвы во спасение всех тех, кто живёт в этих тоталитарных потемках, помолимся, чтобы они открыли радость знакомства с Богом. Но до тех пор, пока они не сделают это, давайте будем уверены, что они проповедуют превосходство государства, объявляющего о своем превосходстве над личностью и предсказывающего в конечном счёте своё превосходство над всеми народами в мире, они являются средоточием зла в современном мире

• Архиепископ Аверкий (Таушев):

Разве мы не знаем, сколько зла причинила богоборческая советская власть Русской Земле, сколько невинной крови она пролила, скольких русских людей сделала несчастнейшими из смертных, сколько великих исторических святынь русского народа разрушила и осквернила, как надругалась она над душой православного русского человека, сколько всякой мерзости, низости, гнусности и самого разнузданного хамства внесла в русскую народную жизнь, искусственно вызывая и взвинчивая в душах всевозможные порочные и преступные инстинкты, возбуждая зверя в человеке, в том самом русском человеке, который так славился прежде своим смирением, кротостью, милосердием и самыми добрыми истинно-христианскими качествами души?

</div></blockquote>

• Мученик Иоанн (И. А. Емельянов), монах; расстрелян в 1937 г.:

Я считаю, что советская власть — есть власть антихриста и послана народу в наказание.

• Лев Аннинский, филолог, литературный критик:

Можно назвать это <промежуток 1914-1917-1991 гг.> веком Советской власти, веком воображаемого коммунизма, веком реализованного социализма, окаянного тоталитаризма, империализма, идеологизма. Или веком сопротивления всему этому. Это для меня и есть XX век.

• Из заявления парламента Эстонии:

В то время как преступления нацистского режима Германии были осуждены на международном уровне, такие же преступления Советского Союза оценки не получили

Примеры использования термина

• [oldgazette.ru/pravda/03031938/text4.html Материалы процесса «антисоветского право-троцкистского блока»] (1938):

  Обвиняемый Плетнев, которого считали исполнителем убийства А. М. Горького и В. В. Куйбышева, показал: «…Должен признать, что в моем согласии на эти преступления сыграли свою роль и мои антисоветские настроения. Эти свои антисоветские настроения я до ареста всячески скрывал, двурушничая и заявляя о том, что я советский человек».

• [oldgazette.ru/pravda/22041970/text7.html Речь] Густава Гусака, 1970 год:

  Буржуазно-националистическая пропаганда в настоящее время отличается сильно выраженной антисоветской направленностью, поэтому борьба против неё, против всех форм антисоветизма является составной частью классовой борьбы в сегодняшнем разделенном на классы мире, составной частью последовательно интернационалистической политики коммунистических партий.

Уголовное преследование в СССР

Все годы существования СССР «антисоветская агитация и пропаганда» считалась уголовным преступлением. Уже в первом советском Уголовном кодексе 1922 года в разделе «контрреволюционные преступления» содержалось несколько статей, связанных с распространением нежелательной информации:

• ст. 69 — антисоветская агитация и пропаганда;
• ст. 70 — пропаганда и агитация для помощи международной буржуазии;
• ст. 72 — изготовления, сохранения и распространения литературы контрреволюционного содержания;
• ст. 73 — россказни и распространения с контрреволюционной целью неправдивых слухов или непроверенных данных, которые могут вызвать панику или недоверие к власти и дискредитацию её.

УК РСФСР 1926 (статья 58-10):

Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений, а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания влекут за собой — лишение свободы на срок не ниже шести месяцев.

Аналогичные статьи имели кодексы всех республик СССР.

УК РСФСР 1960 содержал две статьи, карающие за распространение информации:

• Статья 70: Антисоветская агитация и пропаганда

Агитация или пропаганда, проводимая в целях подрыва или ослабления Советской власти либо совершения отдельных особо опасных государственных преступлений, распространение в тех же целях клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, а равно распространение либо изготовление или хранение в тех же целях литературы такого же содержания — наказывается лишением свободы на срок от шести месяцев до семи лет или ссылкой на срок от двух до пяти лет.

Отменена Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 11 сентября 1989 года.

• Ст. 190¹ («190-прим»): Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй.

Систематическое распространение в устной форме заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, а равно изготовление или распространение в письменной, печатной или иной форме произведений такого же содержания. Наказывается лишением свободы на срок до трёх лет, или исправительными работами на срок до одного года, или штрафом до ста рублей.

Исключена Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 11.09.1989 года.

В соответствующих формулировках советских уголовных кодексов и в пропагандистских материалах говорилось о борьбе против Советской власти, «советское государство» и «советская власть» понимались как тождественные понятия. Однако значительная часть противников режима, которые являлись гражданами СССР, были не против власти Советов как государственного строя, а выступали против монополии на власть правящей верхушки Коммунистической партии. Многие из них призывали к проведению демократических выборов в Советы и повышению их роли (смотри, например, статью Кронштадтское восстание).

См. также: Контрреволюция в советском праве

Точки зрения на антисоветизм

Согласно опросу ВЦИОМ, проведённому в 2010 году, об отношении к слову «антисоветский», в ответах россиян преобладали оценки с негативной коннотацией: 23% испытывают осуждение, 13 % — разочарование, 11 % — гнев, 8 % — стыд, 6 % — страх, 5 % — скепсис.

Существует несколько точек зрения на антисоветизм. Так историк Э. Портер утверждает, что холодная война и антисоветизм вытекают из геополитических реалий и имеет истоки в «большой игре», продолжающейся и поныне.

Другая точка зрения гласит, что советский строй чрезвычайно тяжело разрушить извне (а если бы было иначе, это было бы признаком его неустойчивости и отсутствия у него внутренней опоры). Крах СССР, согласно этой точке зрения, произошёл на основе внутренних причин, выявивших несостоятельность советской политической и экономической модели; в такой ситуации идеологии антисоветизма и антикоммунизма оказались общественно востребованными и стали господствующими. Тоталитарную сущность советской системы сторонники этого представления считают не мифом, насаждавшимся некими вражескими силами, а её реальной характеристикой. Соответственно, и ниспровержение этой системы они считают необходимым для модернизации общества. Это даёт им основания для положительной оценки многих проявлений антисоветизма. Некоторые сторонники крайней точки зрения утверждают, что положительной оценки заслуживают все проявления антисоветизма, включая советский коллаборационизм во время Второй мировой войны (героизация образов генерала Власова и сотрудничавших с нацистами казаков в целом соответствует этой идее). При этом подразумевается, что советский строй был самым худшим в истории, поэтому для борьбы с ним хороши любые средства, включая нацизм.

С точки зрения части позиционирующих себя как придерживающихся русского национализма, советская власть являлась силой, целиком чуждой СССР, внешней по отношению к ней, опасной для народа и угнетательской в той же степени, как и иностранные завоеватели; с этой точки зрения, борьба с советской властью являлась патриотическим долгом русских людей. Их противники, в частности, националисты левопатриотической ориентации считают, что Советская власть являлась российской в той же степени, как и любая другая власть, когда-либо существовавшая в России, а антисоветизм советских граждан и есть антипатриотизм, так как подразумевает борьбу против своего государства. Хотя, по мнению многих русских националистов-государственников, не существует никакого «левого патриотизма» вообще, патриотизм не может быть левым, а существуют коммунисты, которые под флагом «левого патриотизма» и «мобилизационной экономики» пытаются протащить традиционную советскую государственную идеологию. «Левые патриоты» никогда не могут объяснить, чем их идеология отличается от официальной идеологии СССР, что даёт все основания оппонентам считать их обычными коммунистами. В частности, «левые патриоты» никогда не осуждают большевиков за борьбу против российского государства в 1917 году, что даёт им идеологическую базу для борьбы против российского государства и в настоящее время. При этом они пытаются доказать, что изменить своей стране в 1917 году и изменить ей в 1941 году — это якобы разные вещи.

См. также: Ностальгия по СССР

См. также

• Советы
• Антикоммунизм
• Бойкот Олимпийских игр
• Вражеские голоса
• Идеологическая диверсия
• Народно-трудовой союз российских солидаристов
• Демократический союз
• Антиамериканизм
• Антисоветская Шашлычная
• Сергей Песецкий
• Демонстрация 25 августа 1968 года

Литература

• Кара-Мурза С. Г. [www.patriotica.ru/history/kara_antisovet.zip Антисоветский проект] — М.: Алгоритм, 2002. — C. 288. — ISBN 5-9265-0063-0
• Гайдар, Егор Тимурович. Гибель империи: уроки для современной России. — М., 2006. — ISBN 5-8243-0759-8
• [antisoviet.narod.ru/ Антисоветская электронная библиотека: исторические материалы и книги]

Отрывок, характеризующий Антисоветизм

– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.