Антисоветское восстание в Иркутске
Антисоветское восстание в Иркутске (13 — 14 июня 1918) — неудачная попытка антисоветского восстания в Иркутске.
Предыстория
Весной 1918 года в Забайкалье вторгся из Маньчжурии есаул Семёнов, что вызвало отвлечение туда значительной части красногвардейцев. В конце мая произошло восстание Чехословацкого корпуса, поддержанное действовавшим в Сибири офицерским подпольем. В июне иркутским подпольщикам стало известно, что большевики готовят несколько отрядов для отправки на Нижнеудинский фронт. Чтобы задержать эти отряды в Иркутске, и дать возможность нижнеудинцам продержаться до подхода чехословаков (а если удастся, то и свергнуть власть большевиков в Иркутстке), было решено в ночь на 14 июня начать вооружённое восстание.
Однако Центросибирь накануне восстания получила сообщение о его подготовке и собрала свой актив. Кто именно был виноват в предательстве, осталось неизвестным, так как после занятия Читы белыми подполковник Б. П. Иванов приказал сжечь все документы по арестованным красными политзаключённым.
Ход событий
В 12-м часу ночи 13 июня несколько десятков подпольщиков ворвались в помещение охраны винного склада в Знаменском предплечье Иркутска. Они обезоружили 7 караульных и захватили оружие 23 охранников склада. Вооружившись, белые в количестве более 200 человек двинулись к расположенной по соседству губернской тюрьме. При её захвате восставшие убили коменданта тюрьмы латыша А. К. Аугула, двух его помощников и арестанта. Затем они выпустили около 50 политзаключённых (от правых эсеров до монархистов), потом уголовных, всего 157 человек. Были выпущены все, числившиеся за ЧК, в том числе подозреваемые в шпионаже китайцы и реальные японские шпионы. Среди скрывшихся был арестованный 1 апреля председатель Иркутской губернской управы П. Д. Яковлев.
После захвата тюрьмы часть заключённых присоединилась к белым, которые попытались атаковать ключевые пункты Иркутска. Однако восставшие сразу встретили сопротивление красноармейских частей и рабочих, созванных гудками обозных мастерских. Небольшая группа белых перешла реку Ушаковку, отделяющую Знаменское предместье от центра Иркутска, заняла эти мастерские и некоторое время обезоруживала приходящих по тревоге рабочих, но затем была выбита. Другая группа белых напала на пост у понтонного моста, убила 2 красноармейцев и 1 рабочего, но после выстрелов 4 красноармейцев с другой стороны моста разбежалась. От села Пивовариха белые атаковали и казармы 1-го Советского полка, но были отбиты. В итоге к утру 14 июня восставшие были вытеснены за Ушаковку, а затем рассеялись по лесу.
Итоги и последствия
По приговору военно-полевого суда большевиков за участие в выступлении были расстреляны есаул И.Тюменцев, поручик Д. И. Романенко подпоручик П. С. Телятьев, мещанин города Мысовска В. А. Черепанов, ненадолго освобождённый восстанием член областной думы студент Томского университета П. М. Беляков и ещё 6 человек. По данным красных, в восстании участвовало 350—400 человек, из которых было арестовано около 150 человек.
Напишите отзыв о статье "Антисоветское восстание в Иркутске"
Литература
- Новиков П. А. [books.google.ru/books/about/Гражданская_война_в_В.html?id=K4kjAQAAIAAJ&redir_esc=y Гражданская война в Восточной Сибири] / Под ред. В. А. Благово, С. А. Сапожникова. — М.: Центрполиграф, 2005. — 415 с. — ISBN 5-9524-1400-1.
Отрывок, характеризующий Антисоветское восстание в Иркутске
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.