Антоний (Москаленко)
Поделись знанием:
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
В Википедии существуют статьи о других людях с именем Антоний и фамилией Москаленко.
Архиепископ Антоний<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
| |||||||||
| |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| c 30 января 1991 года | |||||||||
| Церковь: | Казахстанский митрополичий округ (Русская православная церковь) | ||||||||
| Предшественник: | Модест (Никитин) | ||||||||
| |||||||||
| 30 декабря 1986 — 23 ноября 1990 | |||||||||
| Предшественник: | Варлаам (Ильющенко) | ||||||||
| Преемник: | Онуфрий (Березовский) | ||||||||
| |||||||||
| 13 октября 1985 — 30 декабря 1986 | |||||||||
| Избрание: | 4 октября 1985 | ||||||||
| Предшественник: | Варлаам (Ильющенко) | ||||||||
| Преемник: | Палладий (Шиман) | ||||||||
| Имя при рождении: | Владимир Иванович Москаленко | ||||||||
| Рождение: | 29 сентября 1940 (83 года) Хабаровск | ||||||||
| Принятие священного сана: | 12 октября 1969 | ||||||||
| Принятие монашества: | 13 апреля 1970 | ||||||||
| Епископская хиротония: | 13 октября 1985 | ||||||||
| Награды: |
| ||||||||
Архиепископ Антоний (в миру Владимир Иванович Москаленко; 29 сентября 1940, Хабаровск) — архиерей Русской православной церкви, архиепископ Уральский и Актюбинский.
Содержание
Биография
Родился 29 сентября 1940 года в Хабаровске в семье рабочих.
В 1958 году окончил среднюю школу.
В 1960—1964 годах служил на Тихоокеанском флоте. Окончил юридический факультет Иркутского государственного университета.
С 1964 года — иподиакона архиепископа Иркутского Вениамина (Новицкого).
В 1965—1969 годах учился на юридическом факультете Иркутского университета.
27 сентября 1969 года в Новосибирске архиепископом Павлом (Голышевым) рукоположён во диакона. 12 октября того же года рукоположён во иерея, служил на приходах Новосибирской епархии в Красноярске и Томске.
13 апреля 1970 года пострижен в монашество с именем Антоний в честь Антония Печерского.
В 1970—1973 года заочно учился в Московской духовной семинарии, в 1977 году заочно окончил Московскую духовную академию.
В 1981 году был переведён на служение в Хмельницкую епархию, служил в храме города Дунаевцы.
Епископское служение
12 октября 1984 года назначен настоятелем Владимирского кафедрального собора в Киеве, управляющим делами Украинского экзархата.
Постановлением святейшего Патриарха Пимена и Священного Синода от 4 октября 1985 года определён епископом Переславль-Хмельницким, викарием Киевской епархии. 13 октября 1985 года во Владимирском кафедральном соборе Киева был хиротонисан во епископа; хиротонию совершали: митрополиты: Киевский Филарет (Денисенко), Львовский Никодим (Руснак), архиепископы: Черниговский Антоний (Вакарик), Ивано-Франковский Макарий (Свистун), Винницкий Агафангел (Саввин), епископы: Полтавский Савва (Бабинец), Черновицкий Варлаам (Ильющенко).
С 30 декабря 1986 года — епископ Черновицкий и Буковинский.
23 ноября 1990 года митрополитом Киевским Филаретом (впоследствии анафематствованным) освобождён от управления Черновицкой кафедрой и направлен в распоряжение Патриарха Московского и всея Руси.
30 января 1991 года назначен правящим архиереем новообразованной Уральской и Гурьевской (ныне Уральской и Актюбинской) епархии.
После распада СССР пытался сдерживать отъезд русского населения из Казахстана в Россию.
25 февраля 1997 года возведён в сан архиепископа.
4 октября 2012 в связи с поданным прошением титул изменён на «Уральский и Актюбинский»[1].
Награды
Церковные
- орден прп. Сергия Радонежского II ст.
- орден св. блгв. кн. Даниила Московского II ст.
- орден прп. Серафима Саровского II ст. (2010)[2]
- орден свт. Иннокентия Московского II ст.
- «Орден Алгыс» («Благодарность») (Митрополичий округ РПЦ в Казахстане, 4 июня 2011 года)[3]
- орден равноап. Марии Магдалины (Польская Православная Церковь)
- орден прп. Паисия Величковского II ст. (Православная Церковь Молдовы)
Светские
- «Орден Достык» II степени (Республика Казахстан, 2005 год)
- Орден Курмет (2015)[4]
- Орден Дружбы (Россия, 22 сентября 2015 года) — за большой вклад в укрепление дружбы и сотрудничества с Российской Федерацией, развитие экономических и культурных связей[5]
- «Почётный гражданин города Уральска» (25 апреля 2014 года)[6]
Напишите отзыв о статье "Антоний (Москаленко)"
Примечания
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/2507811.html Журналы заседания Священного Синода от 4 октября 2012 года / Официальные документы / Патриархия.ru]
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/1293725.html Святейший Патриарх Кирилл удостоил наград ряд архиереев Русской Православной Церкви]
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/1535164.html Состоялось очередное заседание Синода Митрополичьего округа Русской Православной Церкви в Республике Казахстан]
- ↑ [mitropolia.kz/ru/novosti/sluzhby/4642-259-963-789.html Архиепископ Уральский и Актюбинский награждён орденом «Курмет» (орден Почета)]
- ↑ [publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001201509220004 Указ Президента Российской Федерации от 22 сентября 2015 года № 469 «О награждении государственными наградами Российской Федерации иностранных граждан»]
- ↑ [eparchia.patriarchia.ru/db/text/3638065.html Архиепископ Антоний (Москаленко) стал почетным гражданином г. Уральска Республики Казахстан]
Ссылки
|
Портал «Православие» |
|---|---|
|
Портал «Персоналии» |
- [www.uralsk-eparhiya.kz/arhipastyr.html Архиепископ Уральский и Актюбинский Антоний на сайте Уральской епархии]
- [www.pravenc.ru/text/115988.html Антоний (Москаленко)] в Православной энциклопедии
- [www.patriarchia.ru/db/text/60786.html Антоний, архиепископ Уральский и Гурьевский (Москаленко Владимир Иванович)] // Патриархия.Ru
- [www.yaik.ru/forum/archive/index.php?t-430.html Архиепископ АНТОНИЙ: «МИРОМ ПРАВИТ ЛЮБОВЬ»], Интервью с архиепископом Уральским и Гурьевским Антонием (РПЦ МП), опубликованное в газете «Надежда» (г. Уральск) 08.01.2009.
Отрывок, характеризующий Антоний (Москаленко)
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
Категории:
- Родившиеся 29 сентября
- Родившиеся в 1940 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Хабаровске
- Кавалеры ордена Дружбы 2 степени (Казахстан)
- Кавалеры ордена Парасат
- Кавалеры ордена «Курмет»
- Кавалеры ордена Дружбы (Россия)
- Кавалеры ордена преподобного Серафима Саровского I степени
- Кавалеры ордена РПЦ святого благоверного князя Даниила Московского II степени
- Кавалеры ордена святителя Иннокентия, митрополита Московского и Коломенского, II степени
- Кавалеры ордена преподобного Сергия Радонежского III степени
- Епископы Русской православной церкви
- Архиепископы Русской православной церкви
- Уральская и Актюбинская епархия
- Выпускники Московской духовной семинарии
- Религиозные деятели Казахстана
- Персоналии:Уральск
