Антонович, Платон Александрович

Платон Александрович Антонович
Дата рождения	13 (25) ноября 1811(1811-11-25)
Место рождения	Кролевец Черниговская губерния
Дата смерти	8 (20) декабря 1883(1883-12-20) (72 года)
Место смерти	Керчь
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	пехота
Звание	генерал-лейтенант
Часть	Апшеронский пехотный полк
Сражения/войны	Кавказская война
Награды и премии	Орден Святой Анны 3-й ст. (1842), Орден Святой Анны 2-й ст. (1853), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1860), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1862), Орден Святой Анны 1-й ст. (1865), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1867), Орден Белого Орла (1874), Орден Святого Александра Невского (1878).

Плато́н Алекса́ндрович Антоно́вич (1811—1883) — русский генерал, Одесский градоначальник и Бессарабский губернатор.

Биография

Проучился один год в Харьковском университете, затем перевёлся в Московский университет, но заканчивая его в феврале 1833 года, по обвинению в соучастии в Сунгуровском тайном обществе, Антонович был выслан на Кавказ и 21 февраля 1833 года зачислен рядовым в Апшеронский пехотный полк. Здесь, за отличие в делах против горцев, был произведён в унтер-офицеры (3 июля 1837), затем — в прапорщики (26 мая 1839 г.) с определением правителем канцелярии начальника Черноморской береговой линии; сохранял эту должность при четырёх начальниках (Раевском, Анрепе, Будберге и Серебрякове); назначения 24 апреля 1854 года помощником Керчь-Еникальского градоначальника. В этот время последовательно получил чины подпоручика (10 мая 1840 г.), поручика (16 мая 1842 г.), штабс-капитана (1 мая 1843 г.), майора (29 августа 1848 г.), подполковника (1 января 1851 г.) и полковника (30 октября 1855 г.); с 25 апреля 1855 года исполнял обязанности Керченского градоначальника.

По окончании Восточной войны, Антонович состоял для поручений при Новороссийском генерал-губернаторе, занимался делами РОПиТ. В 1861 г., с производством 29 августа в генерал-майоры, назначен градоначальником в Одессу, а два года спустя — Бессарабским губернатором.

В 1868 году, по предложению министра народного просвещения графа Д. А. Толстого, Антонович занял пост попечителя Киевского учебного округа и оставался на нём около 12 лет; 1 января 1870 года произведён в генерал-лейтенанты.

Умер в Керчи 8 декабря 1883 году.

Антонович имел ордена св. Анны 3-й степени с бантом (9 сентября 1842 г.), св. Анны 2-й степени (16 декабря 1853 г., императорская корона к этому ордену пожалована 16 апреля 1857 г.), св. Владимира 3-й степени (28 января 1860 г.), св. Станислава 1-й степени (30 августа 1862 г.), св. Анны 1-й степени (1 января 1865 г.), св. Владимира 2-й степени (16 апреля 1867 г.), Белого Орла (1 января 1874 г.), св. Александра Невского (1 января 1878 г.). Кроме того Антонович был почётным гражданином Кишинёва и Кременчуга.

Источники

• Антонович, Платон Александрович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Антонович Платон Александрович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Некролог // «Новое время». 1884 г. № 2822
• [geno.ru/files/Rod%20Antonovichi.doc Родословная Антоновичей]

Отрывок, характеризующий Антонович, Платон Александрович

Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.


Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.