Антонов, Алексей Константинович

Алексей Константинович Антонов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Заместитель Председателя Совета Министров СССР
19 декабря 1980 года — 1 октября 1988 года
Глава правительства:	Николай Александрович Тихонов Николай Иванович Рыжков
Министр электротехнической промышленности СССР
2 октября 1965 года — 19 декабря 1980 года
Глава правительства:	Алексей Николаевич Косыгин
Предшественник:	Должность воссоздана.
Преемник:	Анатолий Иванович Майорец
Рождение:	26 мая (8 июня) 1912(1912-06-08) Гродно, Российская империя
Смерть:	9 июля 2010(2010-07-09) (98 лет) Москва, Российская Федерация
Партия:	ВКП(б) с 1940 года
Образование:	Ленинградский политехнический институт (1935)
Профессия:	инженер
Награды:

Алексей Константинович Анто́нов (1912 — 2010) — советский государственный и партийный деятель. Герой Социалистического Труда. Лауреат Сталинской премии.

Биография

Родился 26 мая (8 июня) 1912 года в Гродно (ныне Белоруссия) в семье учителей, Константина Григорьевича и Ольги Алексеевны Антоновых. Отец после 1917 года был заведующим детского дома в Луге, заведующим РОНО.

По окончании средней школы из-за непролетарского происхождения не мог сразу поступить в ВУЗ и пошёл работать на завод. В 1935 году окончил ЛПИ по специальности «инженер-электромеханик». По окончании института три года занимался в аспирантуре.

• 1930 — слесарь дробильного завода, Луга.
• 1930—1935 — студент ЛПИ имени М. И. Калинина.
• 1935—1937 — инженер проектного бюро Беломорканала.
• 1937—1957 — инженер-электрик, начальник лаборатории, заместитель главного конструктора, начальник производства, главный инженер, заместитель директора завода НКАП СССР
• 1957—1959 — главный инженер, начальник управления приборостроения и агрегатостроения Ленинградского совнархоза.
• 1959—1961 — заместитель председателя Ленинградского совнархоза.
• 1961—1965 — председатель Ленинградского совнархоза.
• 1965—1980 — министр электротехнической промышленности СССР.
• 1980—1988 — заместитель Председателя СМ СССР.
• 1985—1988 — постоянный представитель СССР в СЭВ
• 1986—1988 — заместитель председателя Государственной внешнеэкономической комиссии Совета Министров СССР

Член ВКП(б) с 1940 года. Кандидат в члены ЦК КПСС в 1961—1971 годах, член ЦК КПСС в 1971—1989 годах, депутат Совета Союза ВС СССР от Ленинградской (6 созыв, 1962—1989) и Ростовской (7—11 созывы, 1966—1989) областей. В Верховный Совет СССР 9 созыва избран от Таганрогского избирательного округа № 287.

По инициативе и под руководством Антонова в СССР были построены десятки новых электро-машиностроительных и электротехнических заводов, созданы новые научно-исследовательские институты, научно-производственные объединения, конструкторские бюро.

С октября 1988 года — на пенсии.

Умер 9 июля 2010 года. Похоронен в Москве на Троекуровском кладбище

Семья

Дочери: Ольга — до выхода на пенсию преподавала в МАТИ, Наталья — музыкант, живёт в США.

Награды и премии

• Герой Социалистического Труда (1982)
• четыре ордена Ленина
• орден Октябрьской революции
• четыре ордена Трудового Красного Знамени
• орден «Знак Почёта»
• Сталинская премия третьей степени (1951) — за разработку новых автоматических приборов

Литература

• Государственная власть СССР. Высшие органы власти и управления и их руководители. 1923—1991 гг. Историко-биографический справочник./Сост. В. И. Ивкин. Москва, 1999. — ISBN 5-8243-0014-3

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12303 Антонов, Алексей Константинович]. Сайт «Герои Страны».

• Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [www.nkont.ru/52007/antonov.htm А. К. Антонову 95 лет. Ступени роста.]

Отрывок, характеризующий Антонов, Алексей Константинович

«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.