Антонов-Саратовский, Владимир Павлович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Владимир Павлович Антонов-Саратовский<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель комиссии законодательных предположений при СНК СССР
1923 — 1926
Предшественник: должность учреждена
Преемник: должность упразднена
Член Верховного суда СССР
1923 — 1938
Народный комиссар внутренних дел УССР
1920 — 1921
Предшественник: Колос, Григорий Авксентьевич
Преемник: Скрипник, Николай Алексеевич
Председатель Саратовского губернского исполкома
1917 — 1918
Предшественник: должность учреждена
Преемник: Плаксин, Кирилл Иванович
 
 
Награды:

Владимир Павлович Антонов-Саратовский, настоящая фамилия — Антонов[1] (Саратов, 19 [31] июля 1884[2] — Москва, 3 августа 1965) — революционер, советский юрист и государственный деятель.





Биография

Революционер

Родился в семье судебного пристава Саратовского окружного суда, окончил 1-ю мужскую гимназию, к 1911 году окончил юридический и историко-филологический факультеты Московского университета (учился с перерывами из-за участия в революционной деятельности), член РСДРП(б) с 1902 года. Участник Декабрьского вооружённого восстания 1905 года в Москве[3], являлся членом Саратовского комитета РСДРП(б).

19 [31] мая 1908 года Антонов был арестован в Москве при попытке обратиться с речью к рабочим мастерской Московско-Курско-Нижегородской железной дороги, при обыске на квартире у него изъяли социал-демократическую и профсоюзную литературу, а также некоторые финансовые документы РСДРП(б). 11 [23] января 1910 года приговором Московской судебной палаты Антонов был заключён в крепость на четыре месяца с зачётом трёх месяцев предварительного заключения[комм. 1], отбывал ссылку (в сведениях Третьего уголовного отделения Первого департамента Министерства юстиции Российской империи за 23 февраля [7 марта1910 года о лицах, осуждённых за государственные преступления, Антонов значился как потомственный дворянин[комм. 2]). Так же В. П. Антонов являлся организатором и редактором «Нашей газеты». После Февральской революции 1917 года вошёл в Саратовский комитет РСДРП(б), стал председателем Саратовского совета[4], был избран в состав Учредительного собрания по Саратовскому округу от РСДРП(б)[комм. 3].

Юрист и государственный деятель

С началом Октябрьской революции участвовал в установлении Советской власти в Саратове, руководил отрядами Красной гвардии. В 1919 году — председатель исполкома Курского губернского совета, член коллегии НКВД РСФСР, член Революционного трибунала 13-й армии Южного фронта и организатор революционных комитетов по Южному фронту. Участник операций против частей Оренбургского казачьего войска под командованием А. И. Дутова. В 1920 году — председатель Донбасского губернского ревкома, в 1920—1921 годах — нарком внутренних дел Украины, уполномоченный по борьбе с отрядами Махно, в 1920—1921 годах — член РВС 4-й армии. В 1921—1923 годах — ректор Коммунистического университета им. Я. М. Свердлова. В 1923—1926 годах — председатель Комиссии законодательных предположений при СНК СССР (постановлением СНК СССР от 26 июня 1926 года эта комиссия объединена с Административно-финансовой комиссией в Подготовительную комиссию, которую возглавил Г. М. Леплевский[5]); в 1923—1938 годах В. П. Антонов-Саратовский — член Верховного Суда СССР[комм. 4]. В 1924 году привлекался к участию в Комиссии Президиума ЦИК СССР по выработке основных законов[комм. 5], а также участвовал в выработке основ судоустройства и судопроизводства СССР и союзных республик[комм. 6]; в 1925 году включён в состав Комиссии Президиума ЦИК СССР по рассмотрению проекта Кодекса основных законов о труде[комм. 7]; в 1927 году включён в состав Комиссии СНК СССР для разработки закона «Основные начала землепользования и землеустройства»[комм. 8], в 1929 году назначен заместителем председателя Комиссии по пересмотру основных начал уголовного законодательства[комм. 9], в 1930 году назначен в состав Комиссии СНК СССР для разработки проекта положения об основах организации районных органов власти[комм. 10], в 1931—1934 годах В. П. Антонов-Саратовский являлся арбитром при СНК СССР[комм. 11]. В 1939—1952 годах работал в Наркомате-Министерстве юстиции РСФСР. Делегат VIII-го и IX-го съездов РКП(б), XXII-го съезда КПСС, член Президиума ВЦИК, делегат III-го[комм. 12]. и IV-го съездов советов. С 1941 года — персональный пенсионер СССР[комм. 13].

Член суда на Шахтинском процессе и в деле Союзного бюро меньшевиков[6], а также по делу Промпартии («Союз инженерных организаций»)[комм. 14].

В. П. Антонов-Саратовский являлся автором ряда статей и брошюр по вопросам юриспруденции, некоторые из них переведены на иностранные языки (в частности, его статья 1931 года о процессе меньшевиков)[7]. Автор мемуаров «Под стягом пролетарской борьбы» (1925) и «Красный год» (1927).

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 декабря 1955 года награждён орденом Ленина (вручение состоялось 31 декабря 1955 года в Кремле)[комм. 15].

Умер в Москве 3 августа 1965 года[8].

Увековечение памяти

В 1965 году улица Соколовая в г. Саратов была переименована в улицу Антонова-Саратовского, ныне ей возвращено прежнее наименование[9].

Упоминания в литературе

Жизни В. П. Антонова-Саратовского посвящена повесть С. В. Каткова «Воля», предназначенная для детского и юношеского возраста (Саратов, Приволжское книжное издательство, 1988).

Архивные источники

Документы, отражающие деятельность В. П. Антонова-Саратовского, а также воспоминания, фотографии, личные документы и письма в 1965 году были сданы комиссией по организации его похорон в ЦГАОР СССР, ныне — Государственный архив Российской Федерации (фонд Р-7474, 1 опись, 190 дел за 1906—1964 годы)[10]. Здесь же хранятся документы Комиссии законодательных предположений СНК СССР (фонд Р-6071), НКВД РСФСР (фонд Р-393) и Наркомата (Министерства) юстиции РСФСР (фонд А-353), Верховного Суда СССР (фонд Р-9474).

Напишите отзыв о статье "Антонов-Саратовский, Владимир Павлович"

Примечания

Комментарии
  1. См. дело Департамента полиции МВД Российской империи по наблюдению за формальным дознанием о студенте Владимире Павлове Антонове, обвиняемом по 102 ст. Уголовного Уложения (ГА РФ. Ф. 102. Д-7. 1908 г. Д. 3319. Л. 7-10).
  2. (ГА РФ. Ф. 102. Д-7. 1908 г. Д. 3319. Л. 9-10)
  3. См. извещение Саратовской окружной по делам о выборах в Учредительное собрание комиссии В. П. Антонову об избрании его членом Учредительного собрания (ГА РФ. Ф. 1810. Оп. 1. Д. 39. Л. 1-2).
  4. См. постановление Президиума ЦИК СССР от 29 февраля 1924 года (протокол заседания № 5, п. 12а) об утверждении В. П. Антонова-Саратовского председателем Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР (ГА РФ. Ф. Р-3316. Оп. 13. Д. 2. Л. 68, 76).
  5. См. постановление Президиума ЦИК СССР от 11 апреля 1924 года (ГА РФ. Ф. Р-3316. Оп. 13. Д. 2. Л. 137; Ф. Р-3316. Оп. 2. Д. 72. Л. 2-115; Д. 61. Л. 2-98).
  6. ГА РФ. Ф. Р-3316. Оп. 2. Д. 72. Л. 2-115; Д. 61. Л. 2-98).
  7. См. постановление ЦИК СССР от 30 января 1925 года (протокол заседания № 43, п. 11 — ГА РФ. Ф. Р-3316. Оп. 13. Д. 3. Л. 15 об.).
  8. См. постановление СНК СССР от 20 декабря 1927 года (ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 33. Л. 158).
  9. См. постановление СНК СССР от 22 ноября 1929 года (ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 51. Л. 152).
  10. См. постановление СНК СССР от 26 июля 1930 года № 225 (ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 55. Л. 271).
  11. См. постановления СНК СССР от 4 июня 1931 года № 426 о назначении и от 20 января 1934 года № 150 об освобождении от этой должности (ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 60. Л. 228 и Д. 83. Л. 15).
  12. См. список делегатов (ГА РФ. Ф. Р-1235. Оп. 2. Д. 57. Л. 21).
  13. См. личное дело персонального пенсионера (ГА РФ. Ф. 10249. Оп. 3. Д. 921).
  14. См. постановление Президиума ЦИК СССР от 22 ноября 1930 года (протокол заседания № 49, п. 20) об утверждении В. П. Антонова-Саратовского членом специального судебного присутствия Верховного Суда СССР по данному делу (ГА РФ. Ф. Р-3316. Оп. 13. Д. 12. Л. 189 об.).
  15. См. учётно-регистрационную картотеку на лиц, награждённых государственными наградами СССР (ГА РФ).
Использованная литература и источники
  1. Светлана Колосова, 2013.
  2. [bse.sci-lib.com/article063390.html Антонов-Саратовский Владимир Павлович]. Большая Советская Энциклопедия (БСЭ). Проверено 11 октября 2013.
  3. [saratovregion.ucoz.ru/people/politics/antonov-saratovskiy.htm Антонов-Саратовский Владимир Павлович]. Большая Саратовская Энциклопедия. Проверено 11 октября 2013.
  4. МСЭ (т. 1), 1958, с. 447-448.
  5. Путеводитель по фондам ГА РФ (т. 3), 1997, с. 78.
  6. Архипелаг ГУЛАГ, 2010, с. 515.
  7. Вопросы истории государства и права // Ученые записки (т. 18). — Саратов: Саратовский юридический институт им. Д. И. Курского, 1969. — С. 46-47.
  8. [www.hrono.ru/biograf/antonov_sar.html Антонов-Саратовский Владимир Павлович]. Хронос. Проверено 11 октября 2013.
  9. [www.sarrest.ru/tourism/st/ul56.html Улица Соколовая]. Саратов (туристический портал). Проверено 11 октября 2013.
  10. Путеводитель по фондам ГА РФ(т. 5), 2001, с. 22-24.

Литература

  • Колосова С. [books.google.ru/books?id=rSjQAAAAQBAJ&pg=PA1956&dq=%D0%B0%D0%BD%D1%82%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%B2+%D1%81%D0%B0%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9+%D0%B2%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BC%D0%B8%D1%80+%D0%BF%D0%B0%D0%B2%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87&hl=ru&sa=X&ei=eeZXUtHeBsjV4gSQx4CoAw&ved=0CEQQ6AEwBQ#v=onepage&q=%D0%B0%D0%BD%D1%82%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%B2%20%D1%81%D0%B0%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D0%B2%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BC%D0%B8%D1%80%20%D0%BF%D0%B0%D0%B2%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87&f=false Энциклопедический словарь псевдонимов]. — Litres, 2013. — ISBN 978-54-5726-670-4.
  • Малая советская энциклопедия. — 3-е издание. — Большая советская энциклопедия, 1958. — Т. 1. А-Буковина. — 1277 с.
  • Путеводитель по фондам ГА РФ / С. В. Мироненко. — Москва: Редакционно-издательский отдел федеральных архивов, 1997. — Т. 3 - Фонды Государственного архива Российской Федерации по истории СССР. — 792 с. — (Russian archive series). — 1000 экз. — ISBN 5-88253-008-3.
  • Путеводитель по фондам ГА РФ / С. В. Мироненко. — Москва: РОССПЭН, 2001. — Т. 5 - Личные фонды Государственного архива Российской Федерации (1917-2000 гг.). — 654 с. — (Russian archive series). — 1000 экз. — ISBN 5-8243-0276-6.
  • Солженицын А. И. [books.google.ru/books?id=-kK606AdYDYC&pg=PA515&dq=%D0%B0%D0%BD%D1%82%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%B2+%D1%81%D0%B0%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9+%D0%B2%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BC%D0%B8%D1%80+%D0%BF%D0%B0%D0%B2%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87&hl=ru&sa=X&ei=eeZXUtHeBsjV4gSQx4CoAw&ved=0CE8Q6AEwBw#v=onepage&q=%D0%B0%D0%BD%D1%82%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%B2%20%D1%81%D0%B0%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D0%B2%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BC%D0%B8%D1%80%20%D0%BF%D0%B0%D0%B2%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87&f=false Собрание сочинений в 30-ти томах] / Н. Д. Солженицына. — Время, 2010. — Т. 6: Архипелаг ГУЛАГ (чч. 5-7). — 621 с. — ISBN 978-59-6910-581-2.

Отрывок, характеризующий Антонов-Саратовский, Владимир Павлович

Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!