Будилович, Антон Семёнович

Антон Семёнович Будилович
Антон Семёнович Будилович
Дата рождения:	24 мая (5 июня) 1846(1846-06-05)
Место рождения:	село Комотово, Гродненский уезд, Гродненская губерния, Российская империя
Дата смерти:	13 (26) декабря 1908(1908-12-26) (62 года)
Место смерти:	Санкт-Петербург, Российская империя
Научная сфера:	славистика
Место работы:	Петербургская духовная академия, Петербургский историко-филологический институт, Историко-филологический институт князя Безбородко, Варшавский университет, Юрьевский университет
Альма-матер:	Санкт-Петербургский университет
Научный руководитель:	И. И. Срезневский, В. И. Ламанский, М. И. Сухомлинов
Известен как:	филолог-славист, публицист

Анто́н Семё́нович Будило́вич (24 мая (5 июня) 1846, село Комотово, Гродненская губерния — 13 (26) декабря 1908, Санкт-Петербург) — русский филолог, славист, публицист. Популяризатор славянофильских идей.

Биография

Антон Будилович родился в семье православного священника села Комотово Гродненского уезда Гродненской губернии (ныне Гродненский район Гродненской области). Брат Александра Семёновича Будиловича. После польского восстания 1863 года, в ходе которого его отец получил от восставших приговор к смертной казни как «слишком русский», семья изменила фамилию со звучащей по-польски «Будзиллович» на русифицированный вариант «Будилович».

Начальное образование получил в Жировецком духовном училище, после поступил в Литовскую духовную семинарию. Не пожелал продолжать духовное обучение, и окончив средние классы семинарии поступил в Императорский Санкт-Петербургский университет на историко-филологический факультет в 1864 году. В 1868 году он окончил университет, и был оставлен для подготовки к профессорскому званию по славянской филологии. Научными руководителями его были крупные учёные, такие как И. И. Срезневский, В. И. Ламанский и М. И. Сухомлинов.

В 1869 году Будилович стал приват-доцентом славянских наречий в Петербургской духовной академии, а с 1870 года преподавал в Петербургском историко-филологическом институте.

В 1871 году он защитил магистерскую диссертацию «Исследование языка древнеславянского перевода XIII слов Григория Богослова по рукописи Императорской Публичной библиотеки XI века» и отправился в научную командировку по славянским странам. По возвращении из экспедиции в 1875 году он поступил на должность ординарного профессора Историко-филологического института князя Безбородко в городе Нежин.

В 1878 году Будилович защитил докторскую диссертацию по теме славянской филологии: «Первобытные славяне в их языке, быте и понятиях». Этот труд, напечатанный тогда же в Киеве, стал значительный вкладом в изучении сравнительно-исторического языкознания и лингвистической палеонтологии славян. В своём исследовании Будилович попытался установить основные лексико-семантические сферы общеславянского языка, относящиеся к верованиям, явлениям природы, занятиям, промыслам, ремеслам, пище, одеждам и украшениям, хозяйственным постройкам и сооружениям, домашней утвари, посуде и снарядам, играм и музыкальным орудиям и т. п.

В 1881 году его назначили в Варшавский университет ординарным профессором русского и церковнославянского языка, с совмещением должности декана историко-филологического факультета. С 1890 по 1892 был ректором Варшавского университета.

В 1892 году он был назначен ректором Императорского Юрьевского университета. 18 мая 1901 года Будиловича назначили членом Совета министра народного просвещения, а в 1905 году он стал председателем Особого совещания по вопросам об образовании инородцев. Писал статьи на консервативно-патриотическую и славянскую тематику, которые печатались в некоторых газетах.

Антон Семёнович активно участвовал в деятельности петербургского Славянского благотворительного общества, в котором он состоял товарищем председателя. Его увлекали славянофильские идеи, теория его учителя Ламанского о культурном единстве греко-славянского мира. Уделяя большое внимание вопросам славянского единения, Будилович много сделал и для благополучия русского народа. Основным направлением его деятельности стала проблема русских окраин. Он основал Галицко-русское общество и являлся первым его председателем. С Галицией его связывало и то, что он женился на дочери видного деятеля русского движения в Прикарпатской Руси Адольфа Добрянского Елене.

Во время революционных событий 1905—1907 годов Будилович вступил в первую монархическую партию России — «Русское собрание», а в 1906 году стал издавать «Окраины России» — газету, посвященную ситуациям на пограничных территориях Империи. К труду по изданию «Окраин России» вскоре присоединился Николай Дмитриевич Сергеевский, юрист и публицист. Помимо размещения в газете своих материалов он стал на свои средства издавать приложение к газете Будиловича — «Библиотеку „Окраин России“». В конце 1907 года из Окраинного отдела Русского собрания по инициативе Будиловича, Сергеевского и генерала А. М. Золотарёва выделилось «Русское окраинное общество», основными задачами которого являлось противодействие сепаратизму и антирусским настроениям среди инородцев. С 1 января 1908 года Будилович стал редактором-издателем газеты «Московские ведомости», сменив на этой должности В. А. Грингмута. В газете печатались многие крупные консервативные авторы того времени, в особенности члены Союза русского народа и Русского монархического собрания. Широко освещался в газете галицкий вопрос, в качестве корректора был приглашён галичанин Василий Иванович Янчак, который способствовал освещению этой темы. Также, с подачи Будиловича в газете печаталось много статей про положение славян на Балканах.

Зимой 1908 года Антон Будилович находился в петербургской больнице, и не перенеся операции по удалению почки, скончался в ночь с 12 на 13 декабря. Похоронен он был в некрополе Александро-Невской Лавры.

Труды

• Будилович А.С. XIII слов Григория Богослова в древнеславянском переводе по рукописи Имп. Публичной Библиотеки XI века. СПБ., 1875.
• Будилович А.С. [tvereparhia.ru/biblioteka-2/b/656-budilovich-a-s/13515-budilovich-a-pervobytnye-slavyane-v-ikh-yazyke-byte-i-ponyatiyakh-po-dannyi-leksikalnym-issledovaniya-v-oblasti-lingvisticheskoj-paleontologii-slavyan-1878 Первобытные славяне в их языке, быте и понятиях по данным лексикальным. Исследования в области лингвистической палеонтологии славян. Киев, 1878. 278 с.]

Литература

• Будилович, Антон Семенович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Фомичева О.А. А.С. Будилович. Деятельность в национальных регионах пореформенной Российской империи. – СПб.: Алетейя, 2014.

Ссылки

[ru.rodovid.org/wk/Запись:218398 Будилович, Антон Семёнович] на «Родоводе». Дерево предков и потомков

• [www.rusk.ru/st.php?idar=161377 Иванов Андрей. На страже русских интересов.]
• [www.hrono.info/biograf/bio_b/budilovich_as.html Биография на сайте «Хронос».]
• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?5_5071 Биография на сайте «Русское православие».]
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-49708.ln-ru Профиль Антона Семёновича Будиловича] на официальном сайте РАН

Примечания

Отрывок, характеризующий Будилович, Антон Семёнович

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.


На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».