Антремон, Филипп

Филипп Антремон
Награды

Филипп Антремон (фр. Philippe Entremont; род. 7 июня 1934, Реймс) — французский пианист и дирижёр.

Сын дирижёра и пианистки, Антремон окончил Парижскую консерваторию, где учился в том числе у Жана Дуайена и Маргерит Лонг. В 1951 г. занял пятое место на Конкурсе пианистов под патронатом Лонг (в 1953 г. получил там же вторую премию) и стал одним из первых лауреатов Международной музыкальной премии Гарриет Коэн. В 1952 г., восемнадцатилетним, дебютировал в нью-йоркском Карнеги-холле с концертами Ференца Листа и Андре Жоливе, и с этого концерта началась его более чем 30-летняя успешная гастрольная карьера в качестве солиста.

В 1956 г. Антремон впервые выступил с Филадельфийским оркестром под управлением Юджина Орманди, в последующие несколько лет выпустил в этом же сопровождении несколько ярких записей, в том числе Рапсодию на тему Паганини Сергея Рахманинова. Несколькими годами позже записи Первого концерта Чайковского и Второго концерта Рахманинова с Нью-Йоркским филармоническим оркестром под управлением Леонарда Бернстайна также привлекли внимание специалистов.

В 1968 г. Антремон дебютировал как дирижёр, записав для фирмы Columbia Records 13-й и 17-й фортепианные концерты Вольфганга Амадея Моцарта в двойной роли — дирижируя парижским камерным оркестром «Collegium Musicum».

В 1976—1991 гг. Антремон возглавлял Венский камерный оркестр. Одновременно в 1980—1986 гг. он руководил Нью-Орлеанским симфоническим оркестром, а затем в 1986—1989 гг. Денверским симфоническим оркестром. Среди других оркестров, с которыми Антремон много работал, — Израильский камерный оркестр и Симфонический оркестр Шанхайского радио и телевидения. С 2004 г. Антремон является главным приглашённым дирижёром Мюнхенского симфонического оркестра — в 2005 г. он руководил первыми в истории коллектива американскими гастролями, выступив при этом и как дирижёр, и как пианист.

С 2005 г. Антремон возглавляет Американскую консерваторию в Фонтенбло.

Ссылки

• [www.cami.com/?webid=572 Страница на сайте Columbia Artists Management Inc.]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Антремон, Филипп

В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]