Операция «Антропоид»

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Антропоид (операция)»)
Перейти к: навигация, поиск
Операция «Антропоид»
Основной конфликт: Вторая мировая война (Движение Сопротивления (Чехословакия)

Автомобиль Гейдриха после покушения
Дата

27 мая 1942

Место

недалеко от Праги

Причина

инициатива Эдуарда Бенеша по активизации Движения Сопротивления

Итог

относительный успех: Гейдрих ранен и скончался в госпитале 4 июня

Противники
Чехословацкое сопротивление
Управление специальных операций
Третий рейх Третий рейх
Протекторат Богемии и Моравии Протекторат Богемии и Моравии
Командующие
Йозеф Габчик
Ян Кубиш
/ Рейнхард Гейдрих
Йоханнес Кляйн
Силы сторон
два человека два человека
Потери
Кубиш легко ранен (лицо задето осколками) Гейдрих смертельно ранен (перелом рёбер и ранение селезёнки)

Операция «Антропоид» (чеш. operace Anthropoid) — кодовое название операции по убийству протектора Богемии и Моравии Рейнхарда Гейдриха. Покушение провели 27 мая 1942 года два члена чехословацкого Сопротивления, Йозеф Габчик и Ян Кубиш, которые были подготовлены в Лондоне при участии британской спецслужбы — Управления специальных операций. 4 июня Гейдрих скончался от полученных ран.





Предпосылки и планирование операции

В 1939 году Чехословакия прекратила существование как самостоятельное государство, а её территория была разделена между Третьим рейхом, подконтрольным ему Протекторатом Богемии и Моравии, формально независимой Словацкой республикой, Польшей и Венгрией. В Лондоне было образовано правительство в изгнании под руководством Эдварда Бенеша. В сентябре 1941 года Гитлер, недовольный недостаточно решительными действиями оккупационных властей Протектората, отправил имперского протектора Константина фон Нейрата в «бессрочный отпуск» и назначил его заместителем (фактически — полноправным диктатором) обергруппенфюрера СС Рейнхарда Гейдриха. Под руководством Гейдриха прошла волна арестов и казней борцов Сопротивления и сочувствующих им, в результате деятельность Сопротивления в Чехии была сведена на нет[1][2].

В 1940 году после эвакуации из Франции остатки сражавшихся на стороне союзников чехословацких частей образовали тренировочный лагерь под Честером. В том же году лагерь переместился в Лимингтон-Спа, где и находился до весны 1942 года[3]. Начиная с 1941 года бывший высокопоставленный сотрудник чехословацкой разведки Франтишек Моравец, работавший в Министерстве обороны Великобритании, разрабатывал план заброса чехословацких диверсантов на территорию Протектората[4].

План убийства Гейдриха сложился в октябре 1941 года. Бенеш вёл переговоры с главами стран антигитлеровской коалиции за отмену Мюнхенского соглашения, поэтому ему было необходимо поднять престиж своего правительства и всего чехословацкого Сопротивления. Кроме того, убийство кого-либо из крупных нацистских политиков вызвало бы карательные операции немцев, которые, в свою очередь, ожесточили бы местное население[2]. Журналист Хайнц Хёне также указывает, что после репрессий в начале своего правления Гейдрих начал проводить политику умиротворения, которая была не в интересах Сопротивления[1]. Кроме Гейдриха в качестве мишеней рассматривались Карл Франк и местные коллаборационисты (например, Эммануэль Моравец)[2][5]. Датой убийства было назначено 28 октября — день независимости Чехословакии[5].

Франтишек Моравец отобрал двух диверсантов, Йозефа Габчика и Карела Свободу, которые прошли курс подготовки под Манчестером. Ночью с 3 на 4 октября на территорию протектората был заброшен радист Франтишек Павелка, который должен был наладить связь с Лондоном. 6 октября Свобода получил травму головы, выполняя прыжок с парашютом с аэростата, и был заменён на Яна Кубиша. Из-за этого сроки операции пришлось перенести[6]. Тем временем немецкая контрразведка раскрыла налаженную сеть подполья, а 25 октября был арестован Павелка (казнён в январе 1943 года в тюрьме Плётцензее). В результате сроки ещё раз сдвинулись.

Покушение

Доставка Габчика и Кубиша состоялась ночью с 28 на 29 декабря 1941 года. Самолёт Handley Page Halifax британских ВВС вылетел с аэродрома в Сассексе в 22 часа и в 2:12 выбросил Габчика и Кубиша. Из-за навигационной ошибки диверсантов высадили не под Пльзенем, как планировалось, а в пригороде Праги Негвизды[7]. Затем были сброшены ещё две группы чешских диверсантов, три и два человека соответственно. Габчик и Кубиш были экипированы револьверами Colt, ручными гранатами Миллса, бомбами разных видов и поддельными документами. Диверсанты спрятали снаряжение и, следуя полученным перед вылетом инструкциям, добрались до Пльзеня, где остановились в заранее определённых квартирах у участников Сопротивления Вацлава Краля и Вацлава Стелика. В дальнейшем они наладили контакты со многими другими активными деятелями подполья.

В апреле 1942 года Гейдрих сменил резиденцию в Пражском Граде на замок Юнгферн Брешан в пригороде Праги[8]. Теперь он каждый день ездил в центр города на автомобиле без охраны, что позволяло совершить покушение по пути следования машины.

Вечером 26 мая Гейдрих открыл в Праге музыкальный фестиваль, который должен был стать традиционным. Главным событием стало исполнение произведений Бруно Гейдриха, отца заместителя протектора. На следующий день Гейдрих собирался уехать по делам в Берлин[9][10]. Утром 27 мая Габчик и Кубиш поджидали автомобиль Гейдриха на так называемом Кобылисском повороте в районе Либень[11]. На крутом и узком повороте машина должна была притормозить. Впереди стоял Йозеф Валчик, входивший в одну из двух групп парашютистов, сброшенных 29 декабря. Он должен был просигналить о приближении Гейдриха с помощью карманного зеркальца[12]. Габчик был вооружён складным пистолетом-пулемётом «STEN», а Кубиш держал при себе бомбу, оба агента имели также пистолеты.

Автомобиль Гейдриха подъехал к месту, где его ждали агенты, в 10:32. Когда машина затормозила у поворота, Габчик выхватил пистолет-пулемёт и попытался выстрелить в Гейдриха в упор, но патрон заклинило[9]. Гейдрих приказал заменявшему своего постоянного шофёра водителю Йоханнесу Кляйну (обершарфюрер СС) остановить машину и вытащил табельный пистолет. Тогда Кубиш метнул в машину бомбу, но промахнулся, и бомба взорвалась за правым задним колесом, ранив как Гейдриха, так и Кубиша (ему слегка задело лицо осколками). Гейдрих и Кляйн выпрыгнули из автомобиля. Кляйн случайно разрядил своё оружие и не смог помешать Кубишу скрыться на заранее заготовленном велосипеде, но по приказу Гейдриха продолжил преследование Габчика[9]. Тяжелораненный Гейдрих (он получил перелом ребра и осколочное ранение селезёнки, в которую попали металлические детали обивки автомобиля и кусок мундира) упал около Мерседеса. Его доставили в госпиталь в грузовике, который остановил случайно оказавшийся на месте покушения чешский полицейский[13].

Около полудня Гейдрих был прооперирован в госпитале Буловка. Гейдриху была удалена селезёнка, в которой оставались металлический осколок и фрагменты обивки автомобиля[14]. 27 мая в госпиталь прибыл личный врач Гиммлера Карл Гебхардт. Он прописал больному большие дозы морфина. Утром 3 июня состояние Гейдриха улучшилось, но уже около полудня он впал в кому и умер на следующий день. Причиной смерти было указано заражение внутренних органов, ослабленных из-за удаления селезёнки[15].

Существует распространённая теория, что причиной смерти Гейдриха был токсин ботулизма, которым была заражена граната. Британский микробиолог Пол Филдс (англ.), в годы войны занимавшийся исследованиями бактериологического оружия, якобы утверждал, что участвовал в подготовке «Антропоида» и Гейдрих стал его первой «зарубкой на пистолете»[16][17]. Современные исследователи подвергают теорию сомнению, указывая на то, что отсутствуют какие-либо документальные подтверждения использования токсинов ботулизма, и ни у Гейдриха, ни у раненного тем же осколками Кубиша не было выявлено типичных для ботулизма симптомов[16][17].

Операция возмездия

Уже в день покушения, 27 мая, статс-секретарь Протектората Карл Франк ввёл на его территории чрезвычайное положение. Гиммлер отдал приказ о проведении карательных мероприятий[18]. 3 июня гестапо получило сведения о том, что к убийству могли быть причастны два чешских пилота, которые бежали в Великобританию, но родственники которых жили в деревне Лидице. Несмотря на то, что эта информация не подтвердилась, было принято решение об уничтожении деревни[19].

Вечером 9 июня деревня была окружена немцами. Все мужчины старше 16 лет (172 человека) были заперты на одной из ферм и утром расстреляны, 195 женщин были отправлены в концентрационный лагерь Равенсбрюк, дети доставлены в Центральное бюро по делам переселенцев города Лицманштадт (нем. Umwandererzentralstelle Litzmannstadt) и впоследствии распределены по немецким семьям, следы большинства из них были потеряны[20]. Большинство построек были сожжены.

После убийства Гейдриха часть бойцов Сопротивления, включая всех парашютистов, укрывались в крипте кафедрального собора святых Кирилла и Мефодия Чешской православной Церкви в Праге. 16 июня один из участников Сопротивления, Карел Чурда, выдал гестапо имена и места жительства десятков борцов и членов их семей. В ходе допросов немцы узнали, что парашютисты укрываются в соборе. 18 июня войска под командованием бригаденфюрера СС Карла фон Тройенфельда провели штурм церкви. Оказавшись в безвыходной ситуации, защитники церкви покончили с собой (Ян Кубиш умер от ран позднее)[21]. 4 сентября были расстреляны священники кафедрального собора Вацлав Чикл и Владимир Петршик, староста храма Ян Сонневенд и добровольно присоединившийся к ним епископ Пражский Горазд. 27 сентября Чешская православная церковь была запрещена, её имущество конфисковано, духовенство подвергнуто арестам и заключениям[22]. Были расстреляны и многие арестованные участники Сопротивления, члены их семей и сочувствующие. В одном из докладов гестапо говорится о расстреле 1331 человека, в том числе 201 женщины[23].

Память

В первую годовщину смерти Гейдриха на месте покушения был установлен его бюст, который уничтожили советские войска при освобождении Праги. 27 мая 2009 года в Праге на месте покушения был открыт памятник участникам операции «Антропоид».[24].

Об операции «Антропоид» было снято несколько фильмов, включая созданную менее чем через год после покушения, когда многие подробности операции не были известны, картину Фрица Ланга «Палачи тоже умирают». В 2016 году выпущен фильм Антропоид?!, рассказывающий об операции. Об убийстве Гейдриха рассказывает песня «SS-3» с альбома Divine Intervention американской группы Slayer.

Напишите отзыв о статье "Операция «Антропоид»"

Примечания

  1. 1 2 Хёне, Хайнц. Глава 15. СС и немецкое движение сопротивления // [militera.lib.ru/research/hohne_h01/15.html Черный орден СС. История охранных отрядов] = The Order Of The Death's Head: The Story Of Hitler's SS. — М.: Олма-Пресс, 2003. — 542 с. — ISBN 5-224-03843-X.
  2. 1 2 3 Jaggers, R. C. [www.cia.gov/library/center-for-the-study-of-intelligence/kent-csi/vol4no1/html/v04i1a01p_0001.htm The Assassination of Reinhard Heydrich]. CIA (22 сентября 1993). Проверено 19 июня 2010.
  3. Burian, Michal et al. Assassination. Operation Arthropoid, 1941—1942. P. 15.
  4. Burian, Michal et al. Assassination. Operation Arthropoid, 1941—1942. P. 18.
  5. 1 2 Burian, Michal et al. Assassination. Operation Arthropoid, 1941—1942. P. 31.
  6. Burian, Michal et al. Assassination. Operation Arthropoid, 1941—1942. P. 35.
  7. Burian, Michal et al. Assassination. Operation Arthropoid, 1941—1942. P. 44.
  8. Burian, Michal et al. Assassination. Operation Arthropoid, 1941—1942. P. 58.
  9. 1 2 3 Steven Lehrer. [books.google.ru/books?id=ahrZF9pAZJ0C&pg=PA13&pg=PA84 Wannsee house and the Holocaust]. — McFarland, 2000. — P. 84. — 196 p. — ISBN 9780786407927.
  10. Burian, Michal et al. Assassination. Operation Arthropoid, 1941—1942. P. 59.
  11. Чеканова, А. [www.radio.cz/ru/statja/116684 Памятник операции "Антропоид": лучше поздно, чем никогда]. Радио Прага (27 мая 2009). Проверено 21 июня 2010. [www.webcitation.org/612E0yzhk Архивировано из первоисточника 18 августа 2011].
  12. J. Bowyer Bell, Irving Louis Horowitz. [books.google.ru/books?id=1zmZyr-ExYMC&pg=PA13&pg=PA100 Assassin: theory and practice of political violence]. — Transaction Publishers, 2005. — P. 100. — 310 p. — ISBN 9781412805094.
  13. Steven Lehrer. [books.google.ru/books?id=ahrZF9pAZJ0C&pg=PA13&pg=PA85 Wannsee house and the Holocaust]. — McFarland, 2000. — P. 85. — 196 p. — ISBN 9780786407927.
  14. Defalgue, Ray J., Wright, Amos J. The Puzzling Death of Reinhard Heydrich. P. 4
  15. Defalgue, Ray J., Wright, Amos J. The Puzzling Death of Reinhard Heydrich. P. 5
  16. 1 2 Defalgue, Ray J., Wright, Amos J. The Puzzling Death of Reinhard Heydrich. P. 6
  17. 1 2 W. Seth Carus, Center for Counterproliferation Research, National Defense University. [books.google.ru/books?id=1jEP8Ve4zwgC&pg=PA13&pg=PA89 Bioterrorism and biocrimes: the illicit use of biological agents since 1900]. — The Minerva Group, Inc, 2002. — P. 89. — 220 p. — ISBN 9781410100238.
  18. Burian, Michal et al. Assassination. Operation Arthropoid, 1941—1942. P. 65.
  19. Burian, Michal et al. Assassination. Operation Arthropoid, 1941—1942. P. 71.
  20. Ширер, У. Смерть Гейдриха и уничтожение Лидице // Взлёт и падение Третьего рейха = The Rise and Fall of the Third Reich. — М.: Захаров, 2009. — Т. 2. — С. 490—491. — 704 с. — ISBN 978-5-8159-0922-9.
  21. Burian, Michal et al. Assassination. Operation Arthropoid, 1941—1942. P. 75.
  22. Бурега, В. [www.pravoslavie.ru/cgi-bin/sykon/client/display.pl?sid=689&did=94 Православная Церковь Чешских земель и Словакии](недоступная ссылка — история). Православие.ру. Проверено 26 июня 2010. [web.archive.org/20020619194812/www.pravoslavie.ru/cgi-bin/sykon/client/display.pl?sid=689&did=94 Архивировано из первоисточника 19 июня 2002].
  23. Ширер, У. Смерть Гейдриха и уничтожение Лидице // Взлёт и падение Третьего рейха = The Rise and Fall of the Third Reich. — М.: Захаров, 2009. — Т. 2. — С. 489. — 704 с. — ISBN 978-5-8159-0922-9.
  24. Чеканова, А. [www.radio.cz/ru/statja/116684 Памятник операции "Антропоид": лучше поздно, чем никогда]. Radio Praha (27 мая 2009). Проверено 26 июня 2010. [www.webcitation.org/612E0yzhk Архивировано из первоисточника 18 августа 2011].

Литература

  • Иванов Мирослав. Покушение на Гейдриха. Свидетельства, факты, документы. — М.: Международные отношения, 1988. — 304 p. — ISBN 5-7133-0145-1.
  • Burian, Michal et al. [www.army.cz/images/id_7001_8000/7419/assassination-en.pdf Assassination. Operation Arthropoid, 1941-1942]. — Prague: Ministry of Defence of the Czech Republic - AVIS, 2002. — 94 p. — ISBN 8072781588.
  • Defalgue, Ray J., Wright, Amos J. [www.anesthesia.wisc.edu/AHA/Bulletin/January_2009.pdf The Puzzling Death of Reinhard Heydrich] // Bulletin of Anesthesia History. — январь 2009. — Т. 27, вып. 1. — P. 1, 4-7.
  • Боне Лоран. HHhH. - Москва. Фантом Пресс, 2016

Отрывок, характеризующий Операция «Антропоид»

Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.