Антуриум Шерцера
| Антуриум Шерцера | ||||||||||
 Общий вид цветущего растения в горшечной культуре | ||||||||||
| Научная классификация | ||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Международное научное название | ||||||||||
|
Anthurium scherzerianum Schott, (1857) | ||||||||||
| ||||||||||
Анту́риум Ше́рцера (лат. Anthúrium scherzeriánum) — многолетнее травянистое вечнозелёное растение, вид рода Антуриум (Anthurium) семейства Ароидные, или Аронниковые (Araceae).
Этот вид антуриума легко отличим по большому, эффектному ярко-оранжевому и красно-оранжевому покрывалу и спирально закрученному початку. Выращивается во всём мире в качестве декоративного оранжерейного и комнатного растения. Выведено около 40 различных культурных форм.
Содержание
Ботаническое описание
Эпифиты или наземные растения.
Стебель очень короткий. Корни многочисленные, тонкие.
Катафиллы до 1,5 см длиной, утолщённые на вершине, высохшие коричневые, сохраняются в виде волокон.
Листья
Листья распростёртые. Черешки цилиндрические, 4—20 см длиной, 1—3 мм в диаметре, никогда не превышают длину пластинки листа. Сосудики 4—7 мм длиной. Листовые пластинки умеренно толстые, от линейных до эллиптических и ланцетовидных, 5—26 см длиной, 1,5—6,5 см шириной, постепенно зоастрённые на вершине, от тупых до клиновидных в основании; верхняя поверхность полуглянцевая, нижняя матовая, обе поверхности густо опушённые, тёмно-зелёные. Центральная жилка сверху остро-выпуклая, у вершины утопленная, снизу выпуклая. Второстепенные жилки в числе 8—11 с каждой стороны, расположены под углом 45° к центральной жилке, почти невидимые сверху и снизу, соединяются петлями в общую менее ясную жилку. Общая жилка появляется около основания листовой пластинки или около одной из самых нижних второстепенных жилок в 1—3 мм от края.
Соцветие и цветки
Соцветие вертикальное, равно или длиннее листьев. Цветоножка 14—52 см длиной, около 2 мм в диаметре. Покрывало умеренно толстое, ярко-красно-оранжевое (окраску сохраняет долго), от эллиптического до овального, 3,7—12 см длиной, 2,4—6 см шириной, быстро коротко заострённое на вершине, сердцевидное в основании (лопасти иногда накладываются друг на друга). Соцветие — початок, от бледно-оранжевого до красного, 2—8 см длиной, примерно 4 мм в диаметре в середине, суженный к вершине, обычно спирально закрученный.
Цветки обоеполые, протогеничные (рыльце созревает раньше тычинок). Цветочный квадрат 2 мм в длину и ширину, стороны от прямых до сигмовидных, 2—3 цветка видимы в основной спирали, 5—6 — в допольнительной; чашелистики глянцевые, покрыты редкими и мелкими папиллярами, боковой чашелистик примерно 1,3 мм длиной. Пестик слабо видимый, несколько прозрачный; рыльце линейное, 0,4—0,6 мм длиной. Тычинки появляются из основания, первая боковая предшествует последующей во второй-третьей спиралях, боковая показывается более, чем наполовину, прежде, чем покажутся последующие; нити гладкие, короткие, около 3 мм длиной, 0,5 мм шириной; пыльники белые, около 3 мм длиной, 0,5—0,7 мм шириной; связник скобообразный, немного разветвлённый; пыльца белая.
Созревание рыльца наблюдается через 2—3 дня после раскрытия початка, созревание пыльников — не ранее, чем через 15 дней. Отцветание цветков на соцветии происходит снизу вверх. Самоопыление часто исключено. От начала раскрытия початка до полного его увядания проходит до трёх месяцев.
Плоды
Плод — оранжевые и красные ягоды. На каждом соцветии созревает до 100 ягод; в каждой ягоде — по 2—4 семени. В 1 г содержится от 400 до 450 семян.
Распространение
Встречается в Коста-Рике[2].
Растёт в тропических влажных лесах, на высоте 1300—2100 м над уровнем моря. Растёт на склонах Центральных Кордильер и Кордильер де Таламанка, обращённых к Атлантическому океану.
| ||||||||||
Антуриум Шерцера на марке СССР 1971 г.
| ||||||||||
Классификация
Входит в секцию Porphyrochitonium.
Антуриум Шерцера в филателии
Растение неоднократно изображалось на почтовых марках различных стран: Бельгия, 1960; Берег Слоновой Кости, 1978; Гренада, 2000; Израиль, 2003; Народная Республика Конго, 1984; СССР, 1971; Тайвань, 1999; Того, 1999; Тувалу, 2003.
Напишите отзыв о статье "Антуриум Шерцера"
Примечания
- ↑ Об условности указания класса однодольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Однодольные».
- ↑ По информации Королевских ботанических садов в Кью, Великобритания. См. раздел «Ссылки»
Литература
- Сааков С. Г. Оранжерейные и комнатные растения и уход за ними / Под. ред. Камелина Р. В.. — Л.: Наука, 1983. — С. 139—140. — 621 с.
- Грудзинская И. А. Семейство аронниковые (Araceae) // Жизнь растений. В 6 т. / Под. ред. Тахтаджяна А. Л.. — М.: Просвещение, 1982. — Т. 6. Цветковые растения. — С. 473.
Ссылки
- [apps.kew.org/wcsp/qsearch.do?plantName=Anthurium scherzerianum Anthurium scherzerianum] в базе данных Королевских ботанических садов в Кью, Великобритания (Проверено 23 сентября 2010)
Отрывок, характеризующий Антуриум Шерцера
Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
