Поморие

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Анхиал»)
Перейти к: навигация, поиск
Город
Поморие
Поморие
Чёрное море у побережья Помория
Герб
Страна
Болгария
Регион
Юго-Восточный
Область
Община
Координаты
Прежние названия
до 1934Анхиалос
Официальный язык
Население
14 170 человек (2010)
Часовой пояс
Телефонный код
(+359) 596
Почтовый индекс
8200
Автомобильный код
А
Официальный сайт
[pomorie.bg/ .bg]

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Помо́рие (болг. Поморие, Анхиалос, греч. Αγχίαλος) — город в Болгарии, в Бургасской области на берегу Чёрного моря. Население — около 14 тысяч человек.





География

Расположен на полуострове, выдающемся в море приблизительно на 5 км. Благодаря своему удобному расположению (10-15 минут езды от аэропорта Бургас), рельефу местности (плоский), наличию недорогого сдаваемого на лето частного жилья и неглубокому морю, а также своим лечебным грязям город идеально подходит для отдыха семьёй с маленькими детьми.

История

Древнее название города — Анхиалос, основан в V веке до нашей эры, греками из близлежащей Аполлонии — сегодняшнего Созополя. С 29 года до н. э. под контролем Рима, а затем Византии. Тысячелетняя византийская история прерывалась налетами и разрушениями готов, славян, аваров, болгар. С 1336 года под контролем венецианцев, а с 1453 года под контролем турок.

В ходе русско-турецкой войны 1828—1829 годов крепость Анхиалос 11 марта 1829 года была обстреляна отрядом русских кораблей в составе трех линейных кораблей, фрегата, брига и трех канонерских лодок. 11 июля 1829 года русский бриг «Орфей» подошел к крепости и высадил десант, который взял в плен гарнизон и захватил 13 орудий.

После освобождения Болгарии в 1878 году город находится вне нового государства в пределах полуавтономной Восточной Румелии. После аннексии болгарами Восточной Румелии в 1886 году, начинается процесс болгаризации города. Основная часть коренного греческого населения покинула город после погромов в 1906 году и основала в Греции город Неа Анхиалос — Новый Анхиалос, провинция Фессалия. Вторая волна исхода греческого населения былa в 1919 году в результате болгаро-греческого обмена населениями[1].

В 1921 году в городе была создана самая многочисленная из русских эмигрантских казачьих станиц — Калединская, включавшая 130 человек. Однако уже через 9 лет станица насчитывала только 20 казаков.

В 1934 году название города изменено на Поморие.

В городе и окрестностях с античных времён идёт добыча соли — крупнейшее производство на Балканском полуострове. Город также известен находящимся на окраине винно-коньячным заводом «Black Sea Gold» («Черноморское золото»).

В городе есть православный монастырь в честь святого Георгия Победоносца.

С 2004 года в городе проводится ежегодный [www.orthodoxvoices.org/index.php?page=story&objid=72 Международный фестиваль православной музыки «СВ. БОГОРОДИЦА — ДОСТОЙНО ЕСТЬ»], который собирает хоровые коллективы из Болгарии, России, Сербии, Грузии и других стран.

Географическое расположение

Месторасположение

Расстояние от Помория до крупных городов (по кратчайшим путям автодорог)[2][3]
Львов ~ 1151 км
Бухарест ~ 327 км
Русе ~ 253 км
Кишинёв ~ 683 км
Констанца ~ 263 км
Варна ~ 112 км
Москва ~ 2212 км
Севастополь ~ 1374 км
Одесса ~ 767 км
Белград ~ 805 км
София ~ 410 км
Пловдив ~ 280 км
Анапа ~ 1972 км
Ставрополь ~ 1912 км
Краснодар ~ 1846 км
Александруполис ~ 353 км
Салоники ~ 653 км
Афины 1152 км
Бургас ~ 19,2 км
Текирдаг ~ 258 км
Измир ~ 914 км
Стамбул ~ 354 км
Анкара ~ 804 км
Каир ~ 5036 км

Известные уроженцы

См. также

Напишите отзыв о статье "Поморие"

Примечания

  1. [Κωνσταντηνος Α. Βακαλοπουλος,Επιτομη Ιστορια της Μακεδονιας,Εκδοσεις Κυριακιδη,Θεσσαλονικη 1988,σελ.221]
  2. [www.lardi-trans.com/distance/ Расчёт расстояний между городами]. Транспортная компания «КСВ 911». Проверено 5 января 2010. [www.webcitation.org/60tIrKOQf Архивировано из первоисточника 13 августа 2011].
  3. [maps.google.com/ Карты Google]

Ссылки


Отрывок, характеризующий Поморие

Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.