Анциферов, Николай Павлович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Николай Павлович Анциферов

Н. П. Анциферов. Фото после выхода из последнего заключения. январь 1940
Дата рождения:

13 (25) июля 1889(1889-07-25)

Место рождения:

имение Софиевка, Уманский уезд, Киевская губерния, Российская империя

Дата смерти:

2 сентября 1958(1958-09-02) (69 лет)

Место смерти:

Москва, СССР

Страна:

Российская империя, СССР

Научная сфера:

история

Учёная степень:

кандидат филологических наук

Альма-матер:

Петроградский университет

Известен как:

культуролог, историк, краевед, филолог

Николай Павлович Анциферов (13 (25) июля 1889, имение Софиевка, Киевская губерния — 2 сентября 1958, Москва) — советский культуролог, историк, градовед и краевед.





Биография

Родился в имении графов Потоцких Софиевка под Уманью. Отец — действительный статский советник Павел Григорьевич Анциферов (1851—1897) — сын архангельского корабельного майора, после окончания Земледельческого института занимал должность инспектора Уманского училища земледелия и садоводства (с 1891 года был директором Никитского ботанического сада в Крыму; был похоронен на кладбище в Софиевской Слободке). Мать — дочь тверского крестьянина Екатерина Максимовна, урождённая Петрова (1853, Петербург — 1933).

После смерти отца Николай Анциферов жил с матерью в Пулавах, затем в Киеве, где учился в 1-й Киевской гимназии, с 1908 года — в Санкт-Петербурге. В 1909 году экстерном окончил Введенскую гимназию, в 1915 — историко-филологический факультет Петроградского университета, где его учителем был И. М. Гревс. После окончания университета Анциферов был оставлен при кафедре всеобщей истории, где находился до 1919 года.

Его педагогическая деятельность началась сразу после окончания университета: женская гимназия Н. Н. Зворской (1915—1916), частное реальное училище А. С. Черняева (1915—1918), школа при бывшем Тенишевском училище (1918—1925), где вёл и гуманитарный кружок, во 2-м Педагогическом институте (1919—1926), в интернате для беспризорных под Павловском (1919—1920), в Институте истории искусств (1925—1929).

В 1917 году в своих дневниковых записях он писал:
17 октября. На улицах темно и людно. Страшно смотреть на эти улицы. Грядущий день несет кровь. Куют восстание большевики. А мы все его ждем покорно как роковую силу
24 октября. Начинается новый акт мучительной русской трагедии
25 октября. Октябрьская революция. Тяжелые мысли как тучи бродят в душе. Остается любовь к человеческой личности и вера в вечное. Вижу, что это не зависит ни от каких событий…

Он участвовал в религиозно-философских кружках А. А. Мейера «Вторник» и «Воскресенье» (1918—1925). Руководил семинарами но изучению Петербурга и Павловска, выступал с докладами и лекциями, водил экскурсии по городу и пригородам, сотрудничал в журналах «Педагогическая мысль» (1918—1924) и «Экскурсионное дело» (1921—1923). В открытом в 1921 году по инициативе И. М. Гревса, Петроградском научно-исследовательском экскурсионном институте, который располагался в доме № 13 по Симеоновской (ныне Белинского) улице, Анциферов участвовал в работе исторической и методической секций, вёл семинарии: «Собирание и группировка литературного материала для составления хрестоматии по Петербургу», «Город с экскурсионной точки зрения», «Летний семинарий по Царскому Селу». После ликвидации Экскурсионного института в сентябре 1924 года он перешёл в Петроградское отделение Центрального бюро краеведения (ЦБК), образованного в январе 1922 года.

Весной 1925 года арестован, приговорен к 3 годам ссылки и отправлен в Омск, но через три месяца был освобождён и вернулся в Ленинград.

В ночь на 23 апреля 1929 года арестован как участник «контрреволюционной монархической организации „Воскресенье“»; 22 июля 1929 года приговорен к 3 годам ИТЛ и в августе отправлен в Соловецкий лагерь особого назначения (Кемь). 3 мая 1930 года был арестован в лагере как «участник контрреволюционной организации», отправлен в изолятор на Секирной Горе на Соловках, затем — для дальнейшего следствия в Ленинград. 20 июня ему был увеличен лагерный срок на один год, и его вернули на Соловки.

Летом 1930 года он был отправлен в Ленинград и привлечен к следствию по делу Академии наук. 23 августа 1931 года приговорен к 5 годам ИТЛ и отправлен в Белбалтлаг (на станцию Медвежья Гора). Осенью 1933 года освобожден из лагеря и вернулся в Ленинград.

В сентябре 1937 года арестован, 20 декабря приговорен к 8 годам ИТЛ и отправлен в Бамлаг (на станции Уссури). 2 декабря 1939 года освобожден из лагеря, дело от 29 октября 1929 года прекращено по пересмотру.

Был принят в Союз писателей в 1943 году.

Умер в Москве; похоронен на Ваганьковском кладбище[1].

Семья

Состоял в браке с Татьяной Николаевной Оберучевой (1890—1929), которая училась на Высших женских курсах и с которой познакомился ещё в Киеве, он венчался 5 февраля 1914 года — в лицейской Знаменской церкви[2]. Их дети:

  • Наталия (1915—1924)
  • Павел (1918—1924)
  • Сергей (1921—1942)
  • Татьяна (1924—2013)

Научная деятельность

В 1944 г. защитил диссертацию в ИМЛИ на соискание учёной степени кандидата филологических наук на тему «Проблема урбанизма в художественной литературе».

Автор работ по истории Санкт-Петербурга, методике и организации экскурсионного дела. Известен как автор мемуаров «Из дум о былом», изданных в 1992 году.

Был одним из создателей и самых ярких представителей жанра, если так можно выразиться, "сентиментального градоведения", представленного в России И. М. Гревсом, П. П. Муратовым, П. Л. Вайлем и т. д. Стоит отметить, что название первой главы его книги "Душа Петербурга" "GENIUS LOCI ПЕТЕРБУРГА" было повторено П. А. Вайлем в названии его известной книги и что гуманистическая направленность творчества Н. П. Анциферова нашла продолжение и развитие в знаменитой книге Кевина Линча "Образ города" И не случайно в предисловии, адресованном советскому читателю, Кевин Линч выражал надежду на то, что "лежащее в основе моих работ требование - прямое восприятие человеком своего окружения должно быть главным критерием его ценности". Влиянием Н. П. Анциферова и продолжением его градоведческой традиции можно объяснить проходившие в Москве в 1990-х годах градоведческие семинары "Образ города", организованные урбанологом "питерской школы" Григорием Зосимовичем Кагановым.

Избранные труды

  • Анциферов Н. П. Быль и миф Петербурга. — Пг.: Брокгауз-Ефрон, 1922. — 226 с.
    • . — Пг.: Брокгауз-Ефрон, 1924. — 84 с.
  • Анциферов Н. П. А. И. Герцен : [Очерк жизни и творчества. 1812—1870] : К 75-летию со дня смерти. — М.: Гос. лит. музей, 1945. — 63 с.
  • Анциферов Н. П. [www.wmos.ru/book/detail.php?ID=4255 Душа Петербурга]. — Пг.: Брокгауз и Ефрон, 1922.. — Л.: Агентство «Лира», 1990. — 249 с. — (Санкт-Петербург — Петроград — Ленинград, 1703—2003). — 100 000 экз. — ISBN 5-08-000106-2.
  • Душа Петербурга ; Петербург Достоевского ; Быль и миф Петербурга. — [Репринт. воспроизведение изд. 1922, 1923, 1924 гг.]. — М.: Книга : Ред.-изд. центр № 2 «Канон», Б. г. (1991). — 227, 105, 88 с. — (Прил.: Николай Павлович Анциферов / Д. С. Лихачев. Комментарии к факсимильной части / [Сост. К. А. Кумпан, А. М. Конечного]. Список переименованных топонимов Петербурга). — 10 000 экз.
  • Анциферов Н. П. [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=book&num=1976 Из дум о былом : Воспоминания]. — М.: Феникс : Культ. инициатива, 1992. — 511 с. — 30 000 экз. — ISBN 5-85042-060-6.
  • Анциферов Н. П. История XIX века : Сжатый очерк (конспект) курса, чит. в «Матросском ун-те» Союза солдат-республиканцев. — Пг.: Союз солдат-республиканцев, 1917. — 19 с.
  • Анциферов Н. П. Как изучать свой город : В плане школьной работы. — М. ; Л.: Гос. изд-во, 1929. — 118 с.
  • Анциферов Н. П. Ламеннэ. — Берлин и др.: З. И. Гржебин, 1922. — 104 с.
  • Анциферов Н. П. «Непостижимый город…» : [Сборник]. — СПб.: Лениздат, 1991. — 333 с. — (Содерж.: Душа Петербурга; Петербург Достоевского; Петербург Пушкина). — 100 000 экз. — ISBN 5-289-00900-0.
  • Анциферов Н. П. О методах и типах историко-культурных экскурсий. — Пг.: Начатки знаний, 1923. — 39 с.
  • Анциферов Н. П. Отчизна моей души. Воспоминания о путешествиях в Италию / Публ.: М. С. Анциферов; сост., подг. текста, вступ. статья: Д.С. Московская; науч. ред., предисловие, послесловие, подбор илл.: М. Г. Талалай; комм.: Д. С. Московская, М. Г. Талалай, А. Фарсетти. — М.: Старая Басманная, 2016. — 202 с. — (Русская Италия). — ISBN 978-5-906470-67-6.
  • Анциферов Н. П. [статья] // Об Александре Блоке. — Пб.: Картон. домик, 1921.
  • Анциферов Н. П. Петербург Достоевского : (Опыт лит. экскурсии). — [Пг.]: 4 Гос. тип., [1921]. — 20 с. — (Отт. из журн.: Экскурс. дело. — 1921. — № 2).
  • Петербург Достоевского. — Пб.: Брокгауз-Ефрон, 1923. — 106 с.
  • Анциферов Н. П. Пригороды Ленинграда : города Пушкин, Павловск, Петродворец. — М.: Гослитмузей, 1946. — 112 с. — 10 000 экз.
  • Анциферов Н. П. Проблемы урбанизма в русской художественной литературе : опыт построения образа города — Петербурга Достоевского — на основе анализа литературных традиций. — М.: ИМЛИ РАН, 2009. — 581 с. — 400 экз. — ISBN 978-5-9208-0325-2.
  • Анциферов Н. П. Пути изучения города, как социального организма : Опыт комплекс. подхода. — Л.: «Сеятель» Е. В. Высоцкого, 1925. — 148 с.. — 2-е изд., испр. и доп. — Л.: «Сеятель» Е. В. Высоцкого, 1926. — 150 с.
  • Анциферов Н. П. Пушкин в Царском селе : (Литературная прогулка по Детскому селу). — Л.: Экскурсионно-лекторская база ОблОНО, 1929. — 55 с. М., Госкультпросветиздат, 1950.
  • Анциферов Н. П. Революция и война : Ист. справка. — Пг.: Союз солдат-республиканцев, 1917. — 15 с.
  • Анциферов Н. П. Роман Тургенева «Дворянское гнездо» // Тургенев И. С. Дворянское гнездо : [Роман]. — М.: Гос. изд-во худож. лит., 1944. — С. 3-20.
  • Анциферов Н. П. Теория и практика литературных экскурсий. — Л.: «Сеятель» Е. В. Высоцкого, [1926]. — 109 с. — (Общедоступ. б-ка «Сеятель». Пед. отд. ; № 515—517).
  • Анциферов Н. П. Теория и практика экскурсий по обществоведению. — Л.: Время, 1926. — 214 с.
  • Анциферов Н. П. И. С. Тургенев : К 125-летию со дня рождения. [1818-1943]. — М.: Гослитмузей, 1944. — 32 с.
  • Анциферов Н. П., Анциферова Т. Н. Книга о городе. — Л.: Брокгауз-Ефрон, 1926-1927.
    • [1]: Город, как выразитель сменяющихся культур : Картины и характеристики. — 1926. — 224 с.
    • [2]: Современные города. — 1926. — 228 с.
    • [3]: Жизнь города. — 1927. — 299 с.
  • Анциферов Н., Брюллов Б., Конашевич В., Макаров В., Нэф Э., Рындина О., Сапожникова Т. Окрестности Ленинграда : Путеводитель : 30 автотипий, 7 карт. и 5 план. — М.; Л.: Гос. изд-во, 1927. — 384 с.
  • Анциферов Н. П., Рындина О. Детское село : 7 рис. и карта окрестностей Ленинграда. — М. ; Л.: Гос. изд-во, 1927. — 96 с.
  • Петри Г. Э., Анциферов Н. П. Исторические экскурсии по Эрмитажу. — Л.: Прибой, 1924. — 46 с. — (Б-ка экскурсанта / Ком. ун-т им. т. Зиновьева).
  • Анциферов Н. Каждый город - ...личность! Из книги "Пути изучения города как социального организма" - "Муниципальная власть", 2012, № 6, с. 91-93.

Адреса в Петрограде

  • 1915 - 1925 --- Малая Посадская улица, 19. [3]

Память

Анциферовские чтения

В 1989 году в Ленинграде состоялись «Анциферовские чтения».

Первые Московские «Анциферовские чтения» прошли в сентябре 2012 года.

Анциферовская премия

В 1995 году по инициативе Международного благотворительного фонда спасения Петербурга-Ленинграда и Балтийского гуманитарного фонда учреждена международная Анциферовская премия. Премия присуждается раз в два года «за лучшие научные и популярные работы по истории Санкт-Петербурга, а также за общий вклад в петербурговедение»[4].

Топонимы

В 2013 году строящейся улице в Пушкине было присвоено название Анциферовская улица.

Напишите отзыв о статье "Анциферов, Николай Павлович"

Литература

  • Враская О. Б. Архивные материалы И. М. Гревса и Н. П. Анциферова по изучению города // Археографический ежегодник за 1981 г. — М., 1982.
  • Добкин А. И. Н. П. Анциферов: материалы к биобиблиографии // Анциферовские чтения: Материалы и тезисы. — Л., 1989.
  • Конечный А. М. Н. П. Анциферов — исследователь Петербурга // Петербург и губерния: Историко-энографические исследования. — Л., 1989.
  • Марголис А. Д. Петербургские адреса Н. П. Анциферова // Невский архив. — СПб., 2001. — Вып. 5.
  • Пирютко Ю. [www.vokrugsveta.ru/vs/article/560/ Отблески «красной зари»] // Вокруг света. — 2003. — № 9 (2756).
  • Степанов Б. Е. Навстречу прошлому: экскурсионная практика и философия памяти в творчестве И. М. Гревса и Н. П. Анциферова // Отечественные записки. — 2008. — № 43. — С. 311—339.
  • Московская Д. С. [www.dissercat.com/content/lokalno-istoricheskii-metod-v-literaturovedenii-npantsiferova-i-russkaya-literatura-1920-193 Локально-исторический метод в литературоведении Н. П. Анциферова и русская литература 1920—1930-х гг. (Проблемы взаимосвязей краеведения и художественной литературы) : Дис. … д-ра филол. наук]. — М., 2011. — 569 с.
  • Вешнинский Ю. Развитие градоведческой традиции И. М. Гревса в отечественной науке. Дополненный текст доклада на научно-практическом семинаре в отделении краеведения и историко-культурного туризма ИАИ РГГУ, Союза краеведов России и Московского краеведческого общества "У истоков отечественного краеведения, городоведения, экскурсоведения. Наследие Ивана Михайловича Гревса (1880-1940)". - "Муниципальная власть", № 5, 2011. - с. 99-103. В сокращённом виде статья вывешена на сайте журнала "Знание-Сила" под названием: Иван Гревс и градоведческая традиция, 2012.
  • Вешнинский Ю. Г. Н. П. Анциферов и его место в отечественном градоведении. В кн.: "Н. П. Анциферов. Филология прошлого и будущего", По материалам международной научной конференции "Первые московские Анциферовские чтения", М., ИМЛИ РАН, 2012. - с. 175-177.
  • Вешнинский Ю. Развитие градоведческой традиции И. М. Гревса в отечественной науке. - ТЕЛЕСКОП, № 2 (98), 2013. - с. 32-37.

Примечания

  1. см. Хронологическая канва жизни и творчества Н. П. Анциферова из кн. [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=10594 «Из дум о былом»]
  2. Шалыт А..
  3. [www.nlr.ru/cont/ Весь Петроград (1914 - 1917), Весь Ленинград (1922 - 1935); интерактивное оглавление.].
  4. Марголис А. Д. [www.encspb.ru/object/2804017185?dv=1000000000&lc=ru Анциферовские премии]. Энциклопедия Санкт-Петербурга: Историко-культурный интернет-портал. — Международный благотворительный фонд им. Д. С. Лихачёва; Институт Петра Великого. Проверено 15 апреля 2016.

Ссылки

  • Шалыт А. [www.tsarselo.ru/content/0/read1772.html#.Ukh3QJZN_5Q Анциферов Николай Павлович (1889—1958)] // Царскосельская газета. — № 63 (9896), 25 ноября — 1 декабря.
  • [m.ka4.ru/read/1087/1010-2042?page=1 Петербург в жизни и трудах Н. П. Анциферова]

Отрывок, характеризующий Анциферов, Николай Павлович

Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.


Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.


Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.