Варда, Аньес

Аньес Варда
Аньес Варда, март 2009
Дата рождения:	30 мая 1928(1928-05-30) (95 лет)
Место рождения:	Иксель, Бельгия
Профессия:	кинорежиссёр, сценарист, фотограф
Карьера:	1955 - наст. время

Анье́с Варда́, имя при рождении Арле́т Варда́ (фр. Agnès Varda, Arlette Varda, 30 мая 1928, Иксель, Брюссель, Бельгия) — французский кинорежиссёр, сценарист и продюсер художественного и документального кино, а также известный фотограф.

Кинематографический стиль Варда отличают документальный реализм, интерес к социальным вопросам и теме феминизма, а также ярко выраженный экспериментальный подход. По словам критика Элисон Смит, карьера Аньес Варда — это важный и часто недооцениваемый голос в современном французском кино. Её работа предвосхитила появление Новой волны, а «Пуэнт-курт» содержит многие характерные для этого движения элементы, которые принесли ему известность. Несмотря на тесную связь с Французской новой волной, более точно будет сказать, что Варда принадлежит к родственной Новой волне группе кинорежиссеров Левого берега. Эту группу отличала «любовь к богемной жизни, высокая степень вовлеченности в литературу и пластические искусства, и как результат, интерес к экспериментальному кинематографу, а также отожествление с левой политикой». Ведущими режиссёрами Группы Левого берега были Крис Маркер, Ален Рене и сама Аньес Варда, к ней примыкали Жан-Пьер Мельвиль, Ален Роб-Грийе и Маргерит Дюра, а также представители литературного движения Новый роман.

За свою работу в кино Варда была удостоена Серебряного медведя Берлинского кинофестиваля (за фильм «Счастье»), Золотого льва Венецианского фестиваля (за фильм «Без крыши, вне закона»), Премии Луи Деллюка, двух Сезаров за документальные работы и почетного Сезара в 2001 году. В 2015 году на Каннском кинофестивале была удостоена Почетной "Золотой пальмовой ветви".

Биография

Аньес Варда родилась 30 мая 1928 года в Брюсселе. Её мать была француженка, а отец происходил из греческой семьи беженцев с Ближнего Востока. Варда изучала литературу и психологию в Сорбонне, а историю искусств — в Школе Лувра. Первоначально Варда хотела стать музейным куратором, но после окончания курса фотографии изменила свои планы. Довольно быстро создав себе репутацию первоклассного фотографа, Варда стала официальным фотографом Театрального фестиваля в Авиньоне и Национального народного театра, а затем продолжила карьеру в качестве фотожурналиста.

Кинокарьера

Художественные фильмы

Интерес Варда к фотографии привел её в кино. В 1954 году по просьбе смертельно больного друга, который уже не мог посетить родные места, Варда поехала на фотосъемку в маленький рыбацкий поселок Пуэнт-Курт. Эта работа настолько её увлекла, что она решила снять в этом поселке художественный фильм. Названный просто «Пуэнт-Курт», фильм рассказывал о молодой паре, пытающейся наладить свои семейные и любовные отношения во время пребывания в этом поселке. Этот фильм в стилистическом плане стал предшественником Французской новой волны. Варда задействовала в картине двух профессиональных актеров, а также простых жителей поселка Пуэнт-Курт, что привнесло в картину элемент реализма и вдохновленной Неореализмом документальной эстетики. Варда в дальнейшем будет часто использовать сочетание художественных и документальных элементов в своих фильмах.

Её второй полнометражный художественный фильм «Клео от 5 до 7» вышел только через семь лет. Он рассказывал о двух часах из жизни молодой парижской поп-певицы, ожидающей результатов медицинских анализов по поводу возможного ракового заболевания. Действие картины разворачивается как бы в реальном времени и разделено на серию глав с указанием точного времени происходящего. На протяжении картины героиня встречается с различными людьми, через общение с которыми она постепенно выходит их своего кукольного образа и обретает живые человеческие черты. Фильм затрагивает ряд экзистенциальных тем, таких как вопросы смертности и смерти, одиночества и отчаяния, его отличает ярко выраженный феминистический подход.

В своем первом цветном фильме «Счастье» Варда рисует портрет счастливой семьи, в которой мужу до поры, до времени удается успешно сочетать любовь к жене и детям с любовью к другой женщине. Когда же жена узнает от него о сопернице и кончает жизнь самоубийством, он без видимых проблем вводит на её место любовницу. Картина безграничного счастья, выполненная в ласкающих глаз импрессионистских тонах под гармоничную музыку Моцарта, тем не менее оставляет беспокойное чувство. По словам Варда, «это красивый плод с жестоким вкусом».

Фильм «Одна поет, другая нет» рассказывает историю жизни двух молодых женщин, которых свела судьба в 1962 году, а спустя 14 лет они встретились вновь, вспоминая прожитые годы. Несмотря на то, что одна из них происходит из благополучной городской семьи и стала певицей, а другая имеет тяжелое деревенское прошлое и двух незаконнорожденных детей, это не мешает их взаимопониманию и дружбе. Особое внимание фильм уделяет темам женской дружбы, общественного положения женщины и легализации абортов.

В 1984 году Варда выпустила фильм «Без крыши, вне закона», рассказывающей о смерти молодой бродяжки по имени Мона. Неназванный человек за кадром беседует с людьми, которые встречали Мону в последние недели её жизни. Фильм разделен на 47 эпизодов, в каждом из которых кто-либо рассказывает о своих впечатлениях от общения с Моной. Фильм говорит о стремлении героини к свободе и попытке вырваться из оков современного общества, но также и том, что не любая такая попытка является удачной. В 1985 году за этот фильм Варда была удостоена главного приза Венецианского фестиваля — Золотого льва, а также престижного приза ФИПРЕССИ. В 1986 году за игру в этом фильме Сандрин Боннер получила французскую премию Сезар как лучшая актриса.

В 1991 году умер муж Варда, известный кинорежиссер Жак Деми, с которым они прожили вместе с 1962 года. Вскоре после его смерти Варда сделала фильм «Жако из Нанта», рассказывающий о его жизни и смерти. Начинаясь с художественной реконструкции ранних лет жизни Деми в оккупированной немцами Франции, фильм рассказывает о его увлеченности различными аспектами кино, включая подбор актеров, разработку художественного решения и декораций, анимацию и постановку света. Художественные эпизоды картины переплетаются с хроникальными кадрами Нанта военного времени, фрагментами из фильмов Деми, а также и документальными кадрами умирающего режиссёра. Фильм продолжает близкую Варда тему отношения к смерти, но в своей основе считается как дань памяти Варда своему умершему мужу и его работе.

Фильмография

Полнометражные художественные фильмы

Год	Название	Оригинальное название	Примечание
1955	Пуэнт-Курт	La Pointe-Courte
1962	Клео от 5 до 7	Cléo de 5 à 7	Участие в конкурсной программе Каннского МКФ
1965	Счастье	Le bonheur	Серебряный медведь Берлинского МКФ
1966	Создания	Les creatures
1969	Львиная любовь	Lions Love
1970	Навсикая	Nausicaa	Телефильм
1977	Одна поет, другая нет	L’une chante, l’autre pas
1981	Документатор	Documenteur
1985	Без крыши, вне закона	Sans toit ni loi	Золотой лев Венецианского МКФ
1988	Мастер кунг-фу	Kung-fu master!
1988	Джейн Б. глазами Аньес В.	Jane B. par Agnès V.
1991	Жако из Нанта	Jacquot de Nantes
1995	Сто и одна ночь Симона Синема	Les cent et une nuits de Simon Cinéma

Короткометражные художественные фильмы

Год	Название	Оригинальное название	Примечание
1958	Опера-муфф	L’opéra-mouffe
1961	Новобрачные с моста МакДоналд, или (Не доверяйте черным очкам)	Les fiancés du pont Mac Donald ou (Méfiez-vous des lunettes noires)
1967	Дядя Янко	Oncle Yanco
1976	Удовольствия любви в Иране	Plaisir d’amour en Iran
1982	Улисс	Ulysse	Премия Сезар
1984	7 к., кух., ван… продается	7p., cuis., s. de b., … à saisir
1986	Знаешь, у тебя классные лестницы	T’as de beaux escaliers, tu sais
2003	Исчезающий лев	Le lion volatil
2004	Трейлер Виеннале ‘04	Der Viennale '04-Trailer

Документальные фильмы

1958 — Со стороны берега / Du côté de la côte (короткометражный)

1958 — К Лазурному берегу / La cocotte d’azur (короткометражный)

1958 — O saisons, ô châteaux (короткометражный)

1963 — Салют, кубинцы! / Salut les Cubains (короткометражный)

1965 — Эльза-Роза / Elsa la rose (короткометражный)

1967 — Далеко от Вьетнама / Loin du Vietnam

1968 — Черные пантеры / Black Panthers (короткометражный)

1975 — Ответ женщин / Réponse de femmes: Notre corps, notre sexe (короткометражный)

1976 — Дегерротипы / Daguerréotypes

1981 — Стены, стены / Mur murs

1983 — Une minute pour une image (телесериал)

1984 — Так называемые кариатиды / Les dites cariatides (короткометражный)

1993 — Девушки 25 лет спустя / Les demoiselles ont eu 25 ans

1995 — Вселенная Жака Деми / L’univers de Jacques Demy

2000 — Собиратели и собирательница / Les glaneurs et la glaneuse

2002 — Собиратели и собирательница, два года спустя / Les glaneurs et la glaneuse… deux ans après

2004 — Юдесса, медведи и так далее / Ydessa, les ours et etc. (короткометражный)

2004 — Cinévardaphoto

2005 — Les dites cariatides bis (короткометражный)

2006 — Вдовы из Нуармутье / Quelques veuves de Noirmoutier

2007 — Vive les courts metrages: Agnès Varda présente les siens en DVD (короткометражный)

2008 — Побережья Аньес / Les plages d’Agnès

2010 — P.O.V. (телесериал)

2010 — Берега Агнесс / The Beaches of Agnes

2011 — Agnès de ci de là Varda (телесериал)

Признание

Лауреат многих премий (Серебряный медведь, Золотой лев, Премия Луи Деллюка, три Сезара).

В 1983 году Варда была членом жюри Венецианского кинофестиваля, в 2005 — членом жюри Каннского МКФ. В том же году синематека Квебека представила ретроспективу фильмов Варда и выставку её фотографий. Командор ордена Почётного легиона (2009). Почётный доктор Льежского университета (2010).

Литература

• Jacques Demy/ Agnés Varda: eine Retrospektive. Wien: Viennale, 2006

Ссылки

• [www.agnesvarda.com Официальный сайт]
• [www.imdb.com/name/nm0889513 Аньес Варда на сайте imdb]
• [www.sensesofcinema.com/2002/great-directors/varda/ Аньес Варда на сайте Senses of cinema]
• [www.inoekino.ru/author.php?id=9271 Аньес Варда на сайте inoekino]  (рус.)
• [vz.ru/culture/2010/7/21/419410.html Интервью газете Взгляд, 2010]  (рус.)
• [seance.ru/blog/varda Интервью журналу Сеанс, 2010]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Варда, Аньес

Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.