Аньян
| Страна | |
|---|---|
| Статус | |
| Входит в |
провинцию Хэнань |
| Включает |
4 района, 1 городской уезд, 4 уезда |
| Население (2002) |
5,25 млн |
| Площадь |
7,413 км² |
|
| |
| Часовой пояс |
+8 |
| Телефонный код |
+86 372 |
| Код автом. номеров |
豫E |
| [www.anyang.gov.cn Официальный сайт] | |
Анья́н (кит. упр. 安阳, пиньинь: Ānyáng, палл.: Аньян) — городской округ в провинции Хэнань КНР, чуть к северу от средней части бассейна Хуанхэ. В районе города обнаружено большое количество предметов, которые относят к периоду династии Шан (1562—1027 гг. до н. э.). Считается, что здесь располагалась столица этого царства — Инь. Территория древнего города (Иньсюй, «останки Инь») включена в список всемирного наследия ЮНЕСКО.
Содержание
История
Археологические находки
В конце 1920-х годов здесь были открыты городище и могильники эпохи развитой бронзы. Археологи нашли огромный архив надписей на гадательных костях, расшифровка которых позволила решить многие исследовательские задачи, в частности отождествить городище близ Аньяна (деревня Сяотунь) с хорошо известным по древним письменным памятникам государством Шан-Инь. Этот очаг цивилизации просуществовал около двух-трёх веков (XIII-XI века до н. э.), что не согласовывается с материалом «Ши цзи» Сыма Цяня, где утверждается, что развитие государство Шан началось ранее. После чжоуского завоевания в конце XI в. до н. э. иньская столица была разрушена.
В отличие от эрлитоу-эрлиганского комплекса, сложившегося на основе культуры Луншань, здесь присутствуют письменность и царские гробницы. Письмо в аньянском архиве предстаёт в виде гадательных надписей со многими сотнями идеограмм-иероглифов и хорошо продуманным календарём с циклическими знаками (см. цзягувэнь).
В царских гробницах рядом с царственным покойником были найдены сотни сопровождающих его на тот свет сподвижников, жён и слуг, а также великолепные изделия из бронзы, камня, кости и дерева (оружие, украшение, сосуды с высокохудожественным орнаментом и горельефными изображениями) и, самое главное, боевые колесницы с тонкими и прочными колёсами со множеством спиц, а также запряжённые в них боевые лошади. Последняя находка особенно уникальна, так как колесницы и одомашненные лошади этого периода были найдены лишь на Ближнем Востоке (митаннийцы и хетты). Бронзовое оружие было украшено в «зверином стиле».
В императорском Китае
После того, как царство Цинь впервые в истории объединила Китай в единую империю, здесь был создан уезд Аньян (安阳县). При империи Хань он был присоединён к уезду Данъинь (荡阴县), однако затем воссоздан. Начиная с империи Восточная Хань основная часть территории современного городского округа управлялась властями округа Вэйцзюнь (魏郡), размещавшимися в Ечэне. При империи Северная Вэй в 401 году была образована область Сянчжоу (相州), власти которой также разместились в Ечэне. Восточная Вэй сделала Ечэн своей столицей, и уезды Аньян и Данъинь были присоединены к уезду Есянь (邺县). При империи Северная Чжоу в ходе кампании против мятежного генерала Юйчи Цзюна чэнсян Ян Гуань в 580 году сжёг Ечэн, после чего власти уезда Есянь, округа Вэйцзюнь и области Сянчжоу были вынуждены перебраться в расположенный южнее Аньян.
При империи Суй в 583 году административное деление страны стало двухуровневым: она стала делиться на области-чжоу и уезды-сянь; Аньян стал местом размещения властей области Сянчжоу и уезда Есянь. В 590 году власти уезда Есянь вернулись на место прежнего Ечэна, а в этих местах был вновь создан уезд Аньян. В 605 году были упразднены области-чжоу и вновь созданы округа-цзюнь; соответственно, была упразднена область Сянчжоу и вновь создан округ Вэйцзюнь из 11 уездов, власти которого разместились в Аньяне. В конце империи Суй на территории современного уезда Хуасянь началось одно из крупнейших антиправительственных восстаний.
После образования империи Тан округ Вэйцзюнь был в 618 году опять преобразован в область Сянчжоу (в составе 8 уездов). Во время мятежа Ань Лушаня район Аньяна стал одной из основных зон боевых действий, что привело к массовому обнищанию населения.
В чжурчжэньской империи Цзинь область Сянчжоу была в 1192 году поднята в статусе до Чжандэской управы (彰德府), которой подчинялось 5 уездов. В монгольской империи Юань Чжандэская управа была переименована в Чжандэский регион (彰德路); при империи Мин она вновь стала Чжандэской управой (в подчинении которой находились 6 уездов и 1 область). После Синьхайской революции в Китае была проведена реформа административного деления уровня ниже провинциального, и в 1913 году управы и области были упразднены.
Современная история
После победы в гражданской войне коммунистами была в августе 1949 года создана провинция Пинъюань, и Аньян стал её городом провинциального подчинения; одновременно с этим был создан Специальный район Аньян (安阳专区), состоящий из шести уездов. 30 ноября 1952 года провинция Пинъюань была расформирована, и Аньян перешёл в состав провинции Хэнань, по-прежнему оставаясь городом провинциального подчинения; специальный район Аньян, власти которого разместились в уезде Пуян, также перешёл в состав провинции Хэнань. В 1958 году Специальный район Аньян был присоединён к Специальному району Синьсян (新乡专区). В 1960 году уезд Аньян был присоединён к городу Аньян, однако в 1961 году был воссоздан.
Постановлением Госсовета КНР от 19 декабря 1961 года был вновь образован Специальный район Аньян; в него вошли города Аньян, Хэби, и уезды Аньян, Пуян, Линьсянь, Хуасянь, Цинфэн, Наньлэ, Танъинь, Нэйхуан, Цзюньсянь и Чанъюань. В 1968 году Специальный район Аньян был переименован в Округ Аньян (安阳地区). В 1983 году округ Аньян и город Аньян были расформированы, и были созданы городские округа Аньян и Пуян; районы бывшего города Аньян стали районами городского округа Аньян.
В 1986 году из городского округа Аньян был выделен городской округ Хэби.
В 2014 году уезд Хуасянь был выведен из состава Аньяна, и стал подчиняться напрямую властям провинции Хэнань.
Административно-территориальное деление
Городской округ Аньян делится на 4 района, 1 городской уезд, 3 уезда:
| Карта | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Статус | Название | Иероглифы | Пиньинь | Площадь (км²) | Население (2007) |
| Район | Вэньфэн | 文峰区 | Wénfēng qū | 179 | 380.000 |
| Район | Бэйгуань | 北关区 | Běiguān qū | 59 | 240.000 |
| Район | Иньду | 殷都区 | Yīndū qū | 69 | 250.000 |
| Район | Лунъань | 龙安区 | Lóng'ān qū | 236 | 220.000 |
| Городской уезд | Линьчжоу | 林州市 | Línzhōu shì | 2046 | 1.060.000 |
| Уезд | Аньян | 安阳县 | Ānyáng xiàn | 1196 | 934.000 |
| Уезд | Танъинь | 汤阴县 | Tāngyīn xiàn | 646 | 460.000 |
| Уезд | Нэйхуан | 内黄县 | Nèihuáng xiàn | 1161 | 730.000 |
Достопримечательности
Источники
|
Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 1114 [whc.unesco.org/ru/list/1114 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/1114 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/1114 фр.] |
- История Китая: Учебник (по ред. А. В. Меликсетова). М., 2004. С.14-15.
- Аньян — статья из Большой советской энциклопедии.
| Административное деление провинции Хэнань
|
| ||||||
| ||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Аньян"
Отрывок, характеризующий Аньян
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».
Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
