Ан, Филип
Поделись знанием:
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.
Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
| Филип Ан | |
| Philip Ahn | |
 Филип Ан | |
| Имя при рождении: |
Ан Пхиль Лип (안필립) |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
28 февраля 1978 (72 года) |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: | |
| Награды: |
Звезда по адресу: 6211, Голливудский б-р на голливудской «Аллее славы» |
Пил Лил Ан (англ. Pil Lip Ahn, кор. 안필립/安必立; 29 марта 1905 — 28 февраля 1978) — корейский, американский актёр. Первый азиатский актёр, который получил звезду на голливудской «Аллее славы».
Содержание
Биография
Филип Ан родился 29 марта 1905 года в Лос-Анджелесе, в районе Хайленд-Парк. Его родители эмигрировали в США в 1902 году, и стали первыми корейскими супругами, которых допустили в Соединенные Штаты. Его мать Нелен Ли была второй корейской женщиной в стране. А отец Ан Чханхо был педагогом и деятелей движения за независимость Кореи от японского империализма в колониальный период. Считается, что Филип Ан является первым гражданином Америки, рождённым в США, чьи родители являются корейцами.
Ещё учась в средней школе Ан он посетил показ фильма Багдадский вор, где он познакомился с Дугласом Фэрбенксом, и тот предложил ему небольшую роль в кино. Однако его мать сказала : «Мой сын никогда не будет путаться с этими ужасными людьми».
В 1923 году Ан окончил школу и пошёл собирать рис на полях в округе Колузы, Калифорния. Земля принадлежала Хынсадан (Hung Sa Dan, or Young Korean Academy / Молодая корейская академия) — это независимое корейское движение, которое обучало корейцев преуспеть в делах и стать лидерами в своей стране, которая была освобождена от японских правил. Так как корейцы не могли иметь свои земли в Калифорнии, Академия отдавала земли в собственность отца Филипа. Из-за сильных дождей зёрна риса были повреждены и Досан Ан оказался в долгах. Поэтому Филип устроился оператором лифта в Лос-Анджелесе, чтобы помочь своей семье и выплатить долги.
Только в 1934 году смог обучаться в Университете Южной Калифорнии. Когда Филип изъявил желание стать актёром, его отец сказал ему: «Если ты действительно хочешь стать актёром, то ты должен быть лучшим актёром». И тогда Ан стал посещать курсы кинематографии. Тогда, ещё будучи студентом Ан ездил по западу Соединённый штатов, с театром «Мы весело едем вперед».
Ан был президентом президентом космополитического клуба в университете, был представителем его комитета по международным отношениям, и был помощником декана и его советником по иностранным делам. Он организовывал посещения иностранными сановниками Принцессы Китая Дер Линг, индийского журналиста Чамана Лала, и археолога-исследователя Роберта Б. Стейси-Джадда. После окончания второго курса Ану предложили работать полный рабочий день.
Карьера
Первым фильмом Филипа Ана стал «Ночной крик» (1935 г.). В 1936 году он появился в звуковой картине Бинга Кросби «Чтобы не случилось». Хотя продюсер картины Льюис Майлстоун первоначально отклонил его кандидатуру, потому что английский Ана был слишком хорош. Его следующие роли вышли в 1936 году «Смерть генерала на рассвете» и «Безбилетник», где вместе с ним снималась Ширли Темпл, Дале последовали главная роль в фильме «Дочь Шанхая» вместе с Анной Мэй Вонг (1937 г.), «Король китайского квартала» (1939 г.).
Во время Второй мировой войны Ан часто играл злодеев-японцев в военных фильмах. По ошибке он решил, что чтобы стать настоящим японским злодеем нужно нужно несколько раз побывать на волосок от смерти. Он записался в Армию Соединенных Штатов, он служил как конферансье в специальных услугах. Но рано ушёл из армии из-за травмы лодыжки и вернулся в кино.
Ан появляется фильмах «Любовь — самая великолепная вещь на свете» (1955 г.), «Вокруг света за 80 дней», «Рай в гавайском стиле», с Элвисом Пресли «Весьма современная Милли». Он добился того, чтобы играть характерные роли в корейских военных фильмах, типа «Арена боя» и «Боевой гимн».
В 1968 году Филип Ан совместно с Объединёнными организациями обслуживания ездил по Вьетнаму и посещал американские и корейские войска в Южном Вьетнаме. В 1976 году Ан роль корейского отца в сериале «Чертова служба в госпитале Мэш», серия Айовец (4 сезон, 18 серия), старика в серии Изгнание нечистой силы (5 сезон, 12 серия), и портного в серии День измены (6 сезон, 8 серия).
Последняя главная роль Ана была роль Мастера Кана в фильме «Кунг-фу». Ан чувствовал, что проповеди Таоисма не противоречат его собственному вероисповеданию и религиозной философии.
Фильмография
Кино
| Фильмы | |||
|---|---|---|---|
| Год | Русское название | Оригинальное название | Роль |
| 1934 | Желательно | Desirable | Chinese Waiter |
| 1935 | Шанхай | Shanghai | Servant |
| Ночной крик | A Scream in the Night | Wu Ting | |
| 1936 | Кто-то идет | Anything Goes | Ling |
| Энни с Колондайка | Klondike Annie | Wing | |
| Смерть генерала на рассвете | The General Died at Dawn | Oxford | |
| Безбилетник | Stowaway | Sun Lo | |
| Поддельная дама | Counterfeit Lady | Maine | |
| 1937 | Благословенная земля | The Good Earth | Captain in revolutionary army |
| Есть, о чём петь | Something to Sing About | Ito | |
| Дочь Шанхая | Daughter of Shanghai | Kim Lee | |
| Спасибо, мистер Мото | Thank You, Mr. Moto | Prince Chung | |
| Думай быстро, мистер Мото | Think Fast, Mr. Moto | Switchboard operator | |
| Я обещаю заплатить | I Promise to Pay | Taka | |
| Китайский проход | China Passage | Dr. Fang Tu | |
| Плачущее дерево | Roaring Timber | 'Crooner' | |
| Поездка Текса с бойскаутами | Tex Rides with the Boy Scouts | Sing Fung, Laundry Man | |
| 1938 | Чарли Чан в Гонолулу | Charlie Chan in Honolulu | Wing Foo, Charlie’s Son-in-Law |
| Гавайский запрос | Hawaii Calls | Julius | |
| Красный Барри | Red Barry | Hong Kong Cholly | |
| 1939 | Король китайского квартала | King of Chinatown | Robert 'Bob' Li |
| Баррикада | Barricade | Col. Wai Kang | |
| Остров потерянных людей | Island of Lost Men | Sam Ring | |
| К Северу от Шанхая | North of Shanghai | Chinese Doctor | |
| Панамский патруль | Panama Patrol | Suri | |
| Спорный проход | Disputed Passage | Dr. Fung | |
| 1941 | Мы встретились в Бомбее | They Met in Bombay | Japanese Officer |
| Проход из Гон-Конга | Passage from Hong Kong | Steamship Official | |
| 1942 | Давайде вести себя жестоко! | Let’s Get Tough! | Joe Matsui |
| Китаянка | China Girl | Dr. Kai Young | |
| Хиппи из Таити | The Tuttles of Tahiti | Emily’s Servant | |
| Через океан | Across the Pacific | Man in theatre | |
| На судне | Ship Ahoy | Koro Sumo | |
| Янки по дороге в Бирму | A Yank on the Burma Road | Dr. Franklin Ling | |
| Подводный налетчик | Submarine Raider | 1st Officer Kawakami | |
| 1943 | Удивительная миссис Холлидэй | The Amazing Mrs. Holliday | Major Ching |
| Меня накрыли | They Got Me Covered | Nichimuro | |
| Береговая охрана Дона Уинслоу | Don Winslow of the Coast Guard | Hirota | |
| Китай | China | Lin Cho | |
| Позади восходящего солнца | Behind the Rising Sun | Japanese Officer Murdering Takahashi | |
| Человек из Новой Зелании | The Man from Down Under | English-Speaking Japanese Aviator | |
| Во всем мире | Around the World | Foo | |
| Барабаны фу-манчу | Drums of Fu Manchu | Dr. Chang | |
| Седьмое декабря | December 7th | Shinto Priest | |
| 1944 | История доктора Уоссела | The Story of Dr. Wassell | Ping |
| Ключи от царства небесного | The Keys of the Kingdom | Mr. Pao, envoy for Mr. Chia | |
| Пурпурное сердце | The Purple Heart | Saburo Goto | |
| Потомство дракона | Dragon Seed | Leader of City People | |
| 1945 | Вечно твоя | Forever Yours | |
| Бог — мой второй пилот | God Is My Co-Pilot | Hong Kong Radio Announcer | |
| Кровь на солнце | Blood on the Sun | Secret Police Captain Yomamoto | |
| Они были незаменимыми | They Were Expendable | Army orderly | |
| Предательство с Востока | Betrayal from the East | Kato | |
| Небо Китая | China Sky | Dr. Kim | |
| Китайские маленькие дьяволы | China’s Little Devils | Farmer | |
| Возвращение на Батаан | Back to Bataan | Col. Coroki | |
| 1947 | Сингапур | Singapore | Jimmy, Bartender |
| Китайское кольцо | The Chinese Ring | Capt. Kong | |
| Интрига | Intrigue | Louie Chin | |
| 1948 | Сайгон | Saigon | Boss Merchant |
| Женщины в ночи | Women in the Night | Professor Kunioshi | |
| Чудо колокола | The Miracle of the Bells | Ming Gow | |
| Выпад кобры | The Cobra Strikes | Kasim, Houseboy | |
| Побег | The Creeper | Ah Wong | |
| Подразделение преступников | Rogues' Regiment | Tran Duy Gian | |
| 1949 | Девушка, которая завоевала Запад | The Gal Who Took the West | Guest |
| Досье-649 | State Department: File 649 | Col. Aram | |
| Китайское предприятие Бостонского чернокожего | Boston Blackie’s Chinese Venture | Wong Chung Shee | |
| Воздействие | Impact | Ah Sing | |
| Серп и крест | The Sickle or the Cross | Chinese Official | |
| 1950 | Большое похмелье | The Big Hangover | Dr. Lee |
| Дворцы Монтесумы | Halls of Montezuma | Nomura | |
| 1951 | Я был американским шпионом | I Was an American Spy | Capt. Arito |
| Китайский корсар | China Corsair | Wong San | |
| Тайны Монте Карло | Secrets of Monte Carlo | Wong | |
| 1952 | Японская невеста войны | Japanese War Bride | Eitaro Shimizu |
| Макао | Macao | Itzumi | |
| Красный снег | Red Snow | Taglu, the spy | |
| 1952 | Зона сражения | Battle Zone | South Korean guerrilla leader |
| 1953 | Преступная планета | Planet Outlaws | Prince Tallen of Saturn |
| Арена боя | Battle Circus | Korean prisoner | |
| Мятежный дух Кракатау | Fair Wind to Java | Gusti | |
| Китайское предприятие | China Venture | Adm. Amara | |
| Цель Гон-Конга | Target Hong Kong | Sin How | |
| 1954 | Хозяин острова О’Киф | His Majesty O’Keefe | Sien Tang, Dentist |
| Половина акра Ада | Hell’s Half Acre | Роджер Конг | |
| Шанхайская история | The Shanghai Story | майор Линг Ву | |
| 1955 | Прыжок в ад | Jump Into Hell | Chinese Lieutenant — Prisoner of War |
| Любовь — самая великолепная вещь на свете | Love Is a Many-Splendored Thing | Third Uncle | |
| Левая рука Бога | The Left Hand of God | Jan Teng | |
| 1956 | Вокруг Света за 80 дней | Around the World in Eighty Days | житель Гон-Конга |
| 1957 | Боевой гимн | Battle Hymn | Old Man, Lun-Wa |
| Путь к золоту | The Way to the Gold | Mr. Ding, cafe owner | |
| 1958 | Конфиденциальный Гон-Конг | Hong Kong Confidential | Тан Чунг |
| 1959 | Вчерашний враг | Yesterday’s Enemy | Ямазуки |
| Так мало никогда | Never So Few | Nautaung | |
| 1961 | Великий самозванец | The Great Impostor | Capt. Hun Kin, Korean Army |
| Одноглазые валеты | One-Eyed Jacks | Uncle | |
| 1962 | Исповедь курильщика опиума | Confessions of an Opium Eater | Чинг Фун |
| Девушка по имени Тамико | A Girl Named Tamiko | Акиба | |
| 1963 | Алмазная голова | Diamond Head | мистер Иммакона |
| Шоковый коридор | Shock Corridor | доктор Фонг | |
| 1966 | Рай в гавайском стиле | Paradise, Hawaiian Style | Moki Kaimana |
| 1967 | Карате-убийцы | The Karate Killers | Sazami Kyushu |
| Весьма современная Милли | Thoroughly Modern Millie | Tea | |
| 1973 | Чайка по имени Джонатан Ливингстон | Jonathan Livingston Seagull | Chang |
| Великий атлет | The World’s Greatest Athlete | Old Chinaman | |
| 1975 | Кодовская битва | Voodoo Heartbeat | |
| 1977 | Последний контракт | Portrait of a Hitman | Wong |
Сериалы
| Сериалы | |||
|---|---|---|---|
| Год | Русское название | Оригинальное название | Роль |
| 1943 | Приключения Джека Смайлина | The Adventures of Smilin' Jack | Wu Tan |
| 1951-1959 | Театр звезд Шлица | Schlitz Playhouse of Stars | |
| Облава | Dragnet | Gerald Quon | |
| 1952-1956 | Театр «Четыре звезды» | Four Star Playhouse | Capt. Shu Gat |
| 1953-1962 | Театр «Дженерал Электрик» | General Electric Theater | Rahm Sing |
| 1954-1990 | Диснейленд (сериал) | Disneyland | |
| 1954-1959 | Приключения Рин Тин Тина | The Adventures of Rin Tin Tin | Hop Sing |
| 1955-1957 | Перекрестки | Crossroads | Ah Hiu |
| 1957-1963 | Есть оружие — будут путешествия | Have Gun — Will Travel | Hoo Yee |
| 1957-1966 | Перри Мэйсон | Perry Mason | James Wong |
| 1957-1958 | Новые приключения Чарли Чана | The New Adventures of Charlie Chan | Mr. Kim |
| 1958-1961 | Разыскивается живым или мёртвым | Wanted: Dead or Alive | Tom Wing |
| 1958-1962 | Судебный исполнитель | Lawman | Wong — Leader of Chinese Miners |
| 1959-1961 | Шаг за грань | Alcoa Presents: One Step Beyond | Song |
| 1959-1973 | Бонанца | Bonanza | Dr. Kam Lee |
| Бунтарь | The Rebel | Quong Lee | |
| 1959-1962 | Райские приключения | Adventures in Paradise | Ling |
| 1959-1963 | Гавайский глаз | Hawaiian Eye | Li |
| 1960-1972 | Три моих сына | My Three Sons | Uncle George Wong |
| 1964-1965 | Жулики | The Rogues | Magician |
| 1964-1968 | Человек от Д. Я. Д. И. | The Man from U.N.C.L.E. | Dr. Sazami Kyushu |
| 1965-1969 | Большая долина | The Big Valley | Chen Yu |
| 1965-1968 | Я шпионю | I Spy | Charlie Han |
| 1965-1969 | Дикий дикий запад | The Wild Wild West | Quong Chu |
| 1966-1967 | Временное пространство | The Time Tunnel | Dr. Nakamura |
| Девушка от Д. Я. Д. И. | The Girl from U.N.C.L.E. | Wu | |
| 1966-1973 | Миссия невыполнима | Mission: Impossible | Dr. Liu |
| 1967-1975 | Железная сторона | Ironside | Nam Feng |
| Менникс | Mannix | Mr. Rhee | |
| 1968-1970 | Требуется вор | It Takes a Thief | Owner |
| 1968-1980 | Отдел 5-O | Hawaii Five-O | Attorney General |
| 1969-1974 | Любовь по-американски | Love, American Style | Chow Lee |
| 1972-1977 | Санфорд и сын | Sanford and Son | Chinese Man |
| Улицы Сан Франциско | The Streets of San Francisco | Mr. Wu | |
| 1972-1983 | Чертова служба в госпитале Мэш | M*A*S*H | Korean Grandfather |
| 1972-1975 | Кунг-фу | Kung Fu | Master Kan |
| 1973-1974 | Чародей | The Magician | Chao Liu |
| 1974-1978 | Женщина-полицейский | Police Woman | Mr. Won |
| 1975-1979 | Чудо-женщина | Wonder Woman | Col Minh |
Телефильмы
| Телевидение | |||
|---|---|---|---|
| Год | Русское название | Оригинальное название | Роль |
| 1968 | Гавайи 5-О: Кокон | Hawaii Five-O: Cocoon | Attorney General |
| 1972 | Кунг-фу | Kung Fu | Master Kan |
| 1974 | Осуждение: Трибунал тигра Малайи | Judgement: The Court Martial of the Tiger of Malaya | General Yamashita |
| 1976 | Убийца, которая не умирает | The Killer Who Wouldn’t Die | Soong |
Семья
Ан был активистом в корейской общине Лос-Анджелеса, он хотел сделать Пусан городом-побратимом Лос-Анджелеса. Он так же помог установить «Корейский колокол дружбы» в городе Сан-Педро, Лос-Анджелес. Этот Колокол был показан во многих фильмах. Также был почетным мэром города Парамаунт в течение двадцати лет.
Он хотел похоронить своих родителей вместе в Сеуле. После смерти, его отец был похоронен далеко от города, потому что японцы не придавали значения его работе за независимость страны. Мать Филипа умерла в Калифорнии, и они с мужем не видели друг друга с тех пор как Досан вернулся в Корею в 1926 году, перед рождением их младшего сына. Работая с корейским правительством, Филип Ан помог создать парк, памяти его отца, и тогда он смог похоронить там своих родителей.
Младший брат Филипа Филсон Ан тоже стал актёром, но не стал таким известным как его старший брат. Он был известен по роли принца Таллена в фильме Бак Роджерс.
В 1950-х г. Филип, вместе со своей сестрой Сурэй (Soorah Ahn) открыл китайский ресторан «Ресторан Мунгейт Фила Ана» (Phil Ahn’s Moongate Restaurant). Он был одним из первых китайских ресторанов в Сан-Фернандо, и проработал более тридцати лет, прежде чем он закрылся навсегда.
Филип никогда не был женат, и у него не было детей.
Смерть
Филип Ан умер 28 февраля 1978 года после хирургической операции, по другим данным от пневмонии.
Награды
- За свой вклад в развитие киноиндустрии Филип получил Звезду на Голливудской Аллее Славы, на Голливудском бульваре, под номером — 6211. Он стал первым азиатским актёром, который получил Звезду.
Напишите отзыв о статье "Ан, Филип"
Ссылки
- [projects.latimes.com/hollywood/star-walk/philip-ahn/ Holiwood Star Walk — Los-Angeles Times] (англ.)
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Ан, Филип
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.
Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
