Ан Гён

Ан Гён
кор. 안견
Дата рождения:	XV век
Место рождения:	Сосан
Дата смерти:	XV век
Место смерти:	Сосан
Подданство:	Корея
Жанр:	живопись

Ан Гён
Хангыль	안견
Ханча	安堅
Маккьюн — Райшауэр	An Kyŏn
Новая романизация	An Gyeon

Ан Гён (кор. 안견, 安堅, род. и ум. в XV столетии, Сосан) — корейский художник.

Биография

Родился в деревне близ города Сосан (кор. 서산), в юго-западной корейской провинции Чхунчхон-Намдо. Фактов из биографии Ан Гёна известно очень мало. Никто не знает, когда он родился и умер. Известно, что он родом из Чигока, а его псевдонимы - Хён Дон Джа (кор. 현동자, 玄洞子) и Чу Гён (кор. 주경, 朱耕). Карьеру художника он начал в придворной академии живописи Тохвавон. Художники, состоявшие на службе в этом ведомстве, писали портреты ванов, наследников престола и министров, а также полотна, запечатлевавшие различные государственные церемонии. В чиновной иерархии художники могли подняться до шестого ранга. Ан Гён достиг должности хогуна, то есть, четвертого ранга, и входил в число художников, заслуживших наибольшие милости королевского двора.

Творчество

Работал в Тохвасо (кор. 도화서) — официальной художественной академии при королевском дворе в Сеуле. Получил широкую известность благодаря своему большому полотну «Путешествие-сон к берегу Цветов персика» (кор. 몽유도원도), написанному в 1447 году по заказу принца Анпхёна (кор. 안평대군, 1418—1453), третьего сына вана (короля) Кореи Седжона Великого, и изображающему путешествие в рай. В настоящее время эта картина, размером 38,7×106,5 см, хранится в музее японского Университета Тенри. Полотно является иллюстрацией к средневековой корейской поэме того же названия.

Сад цветущих персиков, увиденный во сне

Однажды принцу Анпхёну приснилось, как он гуляет по саду, полному цветущих персиков. На следующий день он вызвал к себе Ан Гёна, рассказал ему свой сон и попросил написать картину по мотивам этого сновидения. Один из китайских поэтов четвертого столетия воспел цветущий персиковый сад как воплощение мечты об идеальном мире. С тех пор персиковый сад считается на Востоке символом рая. Получив заказ, Ан Гён сразу же принялся за работу, и уже через три дня картина размером 40х107 см была готова. На картине «Монъю довондо», исполненной на шелке, изображён мирный пейзаж с персиковыми деревьями, рекой и водопадом на фоне причудливых скал. Отойдя от традиционного формата свитка, когда композиция располагается строго вертикально, художник предложил развитие сюжета из левого нижнего в верхний правый угол. Слева представлен реальный мир, справа — идеальный. Шедевром восторгался известный ученый раннего периода Чосон Сон Хён, находившей в картине нечто таинственное. Но в 1453 году во время дворцового переворота, совершенного вторым сыном короля Седжона — принцем Суяном для захвата власти, картина была утеряна. Сам художник уцелел, но его картину отыскать не удалось. И только в 1893 году картина неожиданно всплыла в японском городе Кагосима и была объявлена национальным достоянием Японии. Возможно, когда-нибудь картина навсегда вернется на родину, и тогда мы сможем узнать больше о жизни и творчестве Ан Гёна.

Память

В городе Сосан ежегодно проводятся фестивали искусств имени Ан Гёна.

Отрывок, характеризующий Ан Гён

Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.