Аомори

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Аомори (город)»)
Перейти к: навигация, поиск
Центральный город
Аомори
яп. 青森市
Флаг
Страна
Япония
Статус
Административный центр
Префектура
Аомори
Координаты
Мэр
Прежние названия
善知鳥村
Центральный город с
Площадь
824,54 км²
Население
295 736 человек (2014)
Плотность
358,67 чел./км²
Названия жителей
аоморец, аоморцы[1]
Часовой пояс
Телефонный код
+81 177
Почтовый индекс
030-0000
Код
02201-2
Официальный сайт

[www.city.aomori.aomori.jp/ y.aomori.aomori.jp]  (яп.)</div>

Регион
Символика
Цветок: Rosa rugosa
Дерево: Пихта
Птица: Strix uralensis

Ао́мори (яп. 青森市 Аомори-си) — центральный город и порт в Японии, расположенный на севере острова Хонсю в бухте Аомори. Административный центр префектуры Аомори.

Площадь города составляет 824,54 км²[2], население — 295 736 человек (1 августа 2014)[3], плотность населения — 358,67 чел./км².





Общие сведения

Аомори расположен в центральной части префектуры. Он выполняет роль транспортного коридора между двумя большими островами Хонсю и Хоккайдо, Японским морем и Тихим океаном. Основой экономики города является сельское хозяйство, выращивание яблок, чёрной смородины, разведение и ловля моллюсков (гребешков приморских, Patinopecten yessoensis), а также производство говядины. Ежегодно в Аомори проходят большие ночные парады нэбута с огромными фонарями. В городе расположена крупнейшее в стране поселение-стоянка эпохи неолита.

География

Аомори расположен на северном побережье залива Муцу, на равнине Аомори, центральной части префектуры Аомори. Город окружён со всех сторон горами, крупнейшими из которых являются вулканическая гряда Хаккода.

Аомори граничит на западе с селом Йомогита и городом Госёгавара, на юго-западе с посёлками Итаянаги, Фудзисаки и селом Инакадате, на юге с городами Куроиси, Хиракава и Товада, и на востоке с посёлками Ситинохе и Хиранай. Северная сторона города Аомори омывается водами залива Муцу.

Площадь города составляет 824,54 км2. Это крупнейший город на территории префектуры Аомори.

Климат

Климат Аомори умеренный. Средняя температура воздуха в 2007 году составляла 11,1 ° С. Лето по японским меркам прохладное и часто туманное, а зима относительно теплая, но очень снежная[4]. Среднее количество осадков в 1999—2007 годах колебалось между 1300—1400 мм[5].

Климат Аомори
Показатель Янв. Фев. Март Апр. Май Июнь Июль Авг. Сен. Окт. Нояб. Дек. Год
Абсолютный максимум, °C 13,5 17,1 20,1 28,3 30,0 33,5 35,1 36,7 35,9 30,5 23,8 21,1 36,7
Средний максимум, °C 1,5 2,0 5,9 13,1 18,5 21,5 25,5 27,6 23,7 17,7 10,7 4,5 14,3
Средняя температура, °C −1,4 −1,1 2,0 7,9 13,1 17,0 21,1 23,0 18,9 12,6 6,4 1,3 10,1
Средний минимум, °C −4,3 −4,3 −1,8 3,2 8,3 13,2 17,6 19,3 14,6 7,8 2,4 −1,6 6,2
Абсолютный минимум, °C −23,5 −24,7 −18,4 −12,2 −1,4 4,0 6,5 8,9 3,0 −2,4 −12,1 −20,6 −24,7
Норма осадков, мм 145 116 70 61 79 82 103 129 120 106 132 149 1290
Источник: [www.city.aomori.aomori.jp]

История

Первые люди поселились на территории Аомори в период Дзёмон (12 000 до н. э. — 300 до н. э.). Свидетельством этого является стоянка Саннай-Маруяма, крупнейшее поселение дзёмонцев в Японии. Потомки этих людей были частью этнически-социальной общности эмиси, которая в 12 веке была покорена и ассимилирована жителями государства Ямато, предками большей части современных японцев.

В древнюю и средневековую эпоху на территории Аомори существовало несколько разрозненных населенных пунктов — порт Охама, рыбацкая деревня Уоо и ряд постоялых посёлков для туристов. В 1489 году самурайский род Цуцуми захватил земли равнины Аомори и заложил вблизи села Уоо деревянный замок. Однако спустя века, в 1585 году, войска Цугару Тамэнобу, полководца из соседней равнины Цугару, уничтожили это укрепление и переподчинили себе местную округу.

В 1624 году Цугару Нобухира, преемник Тамэнобу и правитель княжества Хиросаки, приказал построить на берегах залива Муцу порт Аомори, который уже со следующего года начал принимать корабли. В 1626 туда был послан управитель из княжества Хиросаки, который начал развитие поселения. Этот год считается годом основания посёлка Аомори[6].

В течение всего периода Эдо (1603—1867) Аомори играл роль важного транспортного пункта в пределах княжества Хиросаки, владения рода Цугару. Он связывал основные японские земли на острове Хонсю с островом Хоккайдо, родиной айнов.

После реставрации прямого императорского правления в Японии в 1869 году и административной реформы 1871 года, княжество Хиросаки было преобразовано в префектуру Хиросаки. В сентябре 1871 года префектурный центр перенесли из Хиросаки в посёлок Аомори, и новая административная единица получила название префектура Аомори. 1 апреля 1898 года этому посёлку был предоставлен статус города.

Зимой 1902 года Аомори стал местом великой трагедии: на горном перевале Хаккода во время военных учений погибли 199 воинов из 210. Учения были подготовкой к будущей русско-японской войне, которую предполагалось вести в Сибири.

Во времена существования Японской империи Аомори и его порт служили важным военно-стратегическим пунктом. Из-за этого город сильно пострадал во время Второй мировой войны — в октябре 1945 года авиация США уничтожила около 90 % его застроек[7].

Послевоенный Аомори развивался благодаря своему статусу префектурного центра и парому Аомори-Хакодате между островами Хонсю и Хоккайдо, который контролировало японское правительство. С 1988 года под Сангарским проливом был проложен туннель Сэйкан, который заменил этот паром. В начале 21 века велось строительство скоростных железнодорожных путей синкансэн, которые должны соединить Аомори с Токио и крупными городами побережья Японского моря и Тихого океана.

1 октября 2006 года Аомори был признан центральным городом Японии.

Экономика

Важный сельскохозяйственный, лесопромышленный, торговый и транзитно-транспортный центр в регионе Тохоку. Связан скоростным железнодорожным паромом с городом Хакодате (остров Хоккайдо). Развита рыбная промышленность, машиностроение, производство изделий из лака.

Администрация

Администрация города расположена по адресу Аомори-си, Тюо, 1-тёмэ, 22-5. Телефон — 017—734-1111.

Достопримечательности

Памятник
Описание
Памятник
Описание
Стоянка Саннай-Маруяма — крупнейшее поселение периода Дзёмон на Японском архипелаге. На её территории находится музей под открытым небом. Стоянка имеет статус особого исторического памятника государственного значения. Мемориал Хаккода — памятник зимней катастрофе 1902 года в районе гор Хаккода. В ней погибли 199 воинов 5-го пехотного полка. Спаслось только одиннадцать человек во главе с Гото Фусаносукэ.
Сэйрю-дзи — буддистское святилище секты сингон, в котором находится статуя Дайбуцу Сёва. Она является крупнейшим скульптурным изображением будды Вайрочана в Японии. Корабль-памятник «Кодамару» — железнодорожный паром на линии Аомори — Хакодате 1964—1988 гг. Корабль превращен в музей, посвященный истории паромных перевозок.

</center>

Города-побратимы

Напишите отзыв о статье "Аомори"

Примечания

  1. Городецкая И. Л., Левашов Е. А.  [books.google.com/books?id=Do8dAQAAMAAJ&dq=%D0%90%D0%BE%D0%BC%D0%BE%D1%80%D0%B8 Аомори] // Русские названия жителей: Словарь-справочник. — М.: АСТ, 2003. — С. 30. — 363 с. — 5000 экз. — ISBN 5-17-016914-0.
  2. Площадь указывается по данным сайта [www.gsi.go.jp/KOKUJYOHO/MENCHO-title.htm Geospatial Information Authority of Japan(яп.) с учётом [www.gsi.go.jp/KOKUJYOHO/MENCHO/201110/opening.htm изменений], опубликованных 1 октября 2011 года.
  3. [www6.pref.aomori.lg.jp/tokei/document_view.php?sheet_no=3451 統計情報のご案内] (яп.). Администрация префектуры Аомори (18 августа 2014). — Население префектуры Аомори. Проверено 29 августа 2014.
  4. В 1981 году в Аомори толщина выпавшего снега составляла 196 см, что остается рекордом для Японии.
  5. [www.data.jma.go.jp/obd/stats/etrn/index.php?prec_no=31&prec_ch=%90%C2%90X%8C%A7&block_no=00&block_ch=%90%C2%90X%8C%A7%91S%92n%93_&year=&month=&day=&view= Данные Службы статистики Японии].
  6. 『青森県の歴史』、山川出版社、2000年.
  7. Американцы разрушили 88 % города Аомори. Пострадали 70 166 человек, из которых 1 767 умерли или получили тяжелые ранения. Это были самые масштабные в северо-восточной Японии бомбардировки авиацией США. Данные Общества памяти великой бомбардировки Аомори [www10.ocn.ne.jp/~kuushuu/].

Источники и литература

Аомори // 日本大百科全書 : 全26冊. — 2版. — 東京 : 小学館, 1994—1997.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Аомори

– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.


В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Аомори&oldid=81230365»