Аорист

Ао́рист (др.-греч. ἀ-όριστος — «не имеющий (точных) границ» от др.-греч. ἀ- (ᾰ) — приставка со значением отсутствия, соответствует в русском «не-» или «без-» + др.-греч. ὁρίζω — устанавливать границу) — временна́я форма глагола, обозначающая законченное (однократное, мгновенное, воспринимаемое как неделимое) действие, совершённое в прошлом. В английском языке соответствует форме Past Simple, а в русском — сливается с совершенным глаголом прошедшего времени.

Как отдельная форма глагола свойственна ряду индоевропейских языков (греческому, древнеармянскому, древнеиндийскому, старославянскому, болгарскому, македонскому, сербскохорватскому, древнерусскому и др.) как грамматическое время или вид.

Например, аорист используется в библейской фразе греч. οὐκ ἐπίστευσας τοῖς λόγοις μου Лк. 1:20: «Не поверил моим словам». Аорист греч. ἐπίστευσας (от глагола πιστεύω, верю) передан совершенным глаголом прошедшего времени поверил. Греческий аорист в данном случае образован с помощью приставки ἐ- и окончания -σας.

Аорист — наиболее употребительное прошедшее время в церковнославянском языке. Примеры использования: «писάхъ» – «я написал»; «благослови́ша» – «они благословили», «облекóстеся» – «вы облеклись», где аорист переводится глаголом прошедшего времени совершенного вида, отвечающим на вопрос: «Что сделал (-а, -о, -и)?». Иногда церковнославянский аорист переводится на русский язык глаголом несовершенного вида, отвечающим на вопрос: «Что делал (-а, -о, -и)?» Это, в частности, бывает когда он обозначает действие, хотя и законченное и мыслимое как единое целое, но повторяющееся. Например: «Блаженъ мужъ, иже не иде на совѣтъ нечестивыхъ и на пути грѣшныхъ не ста, и на сѣдалищи губителей не сѣде». В русском переводе: «Блажен муж, который на собрание нечестивых не ходил, и на пути грешных не стоял, и в обществе губителей не сидел». А в буквальном смысле: «ни разу не пошел, и ни разу не стал, и ни разу не сел».

Существует неопределённость в вопросе, является ли аорист временем или видом, что отражает двойную природу аориста в древнегреческом, наиболее известном языке, где есть аорист. В изъявительном наклонении аорист представлял собой смесь времени и вида: прошедшее время и совершенный вид. В других наклонениях (субъюнктиве, оптативе и императиве) аорист обладает лишь видовым значением без указания на определённое время. Эта же система унаследована новогреческим языком. В болгарском же языке, в котором есть грамматическая категория вида (отдельная от времени), аорист (как и имперфект) представлен у глаголов обоих видов. Потому в болгарском он, вероятно, является временной формой с аспектуальными характеристиками (которые уточняются аспектуальным значением вида глагола).

В праиндоевропейском аорист изначально обладал лишь значением вида, обозначая в этом случае недлительность или мгновенность действия безотносительно ко времени, но в позднем праиндоевропейском, как полагают, приобрёл также временное значение, как в греческом, поскольку та же система существует в санскрите.

Для некоторых языков (например, для самодийских) «аористом» называют также видовую форму, просто констатирующую действие и не дающую никаких указаний на протекание его во времени.

Санскритские представляют несколько форм:

1. несигматический, чистый корневой аорист, где три элемента: приращение, корень глагола и окончание, напр. а-da-m.
2. Аорист с суффиксальным звуком а, который ставится между корнем и окончанием, напр. a-sic-a-m.
3. Аорист с удвоением: a-ji-jan-am.
4. с характеристическим звуком s: a-vaut-s-am.
5. Аорист с характеристическим знаком is: a-pav-is-am.
6. Аорист с характеристическим знаком sis: а-ya-sis-am.
7. Аорист с характеристическим знаком sa: a-dik-sa-m
8. Аорист страдательный, от которого осталось только одно лицо с окончанием i, напр. a-kar-i.

Все эти аористы группируются в два отдела: сигматические и несигматические. Те же самые два отдела, но без отдельных видов, существуют в греческом языке: сигматический, слабый, или первый, аорист: ε-λυ-σ-α, и несигматический, сильный или второй: ε-φυγ-ο-ν; первый греческий соответствует четвёртому санскритскому, а второй греческий — второму санскритскому.

Славянский язык сохранил оба типа, то есть сигматический и несигматический, но отличается от других языков главным образом тем, что в нём каждая глагольная основа может иметь оба рода аориста и что сигматического аориста сохранились два вида, которые, в свою очередь, тоже употребляются вместе от одной основы: таким образом, несигматический аорист, отвечающий второму санскритскому и такому же греческому, от корня вед, например, будет в первом лице вед-ъ: здесь недостаток приращения, которое вообще не сохранилось у славян, и окончание ъ, происшедшее, по мнению так называемых юнг-грамматиков, в особенности Бругмана, из первоначального окончания -on или -om; поэтому первообраз церковно-славянской формы звучал ved-o-m. Аорист этот, как и все другие времена церковнославянского языка, употребляется только в изъявительном наклонении и спрягается следующим образом:

	ед. ч.	дв. ч.	мн. ч
1	вед-ъ	вед-о-вѣ	вед-о-мъ
2	вед-е	вед-е-та	вед-е-те
3	вед-е	вед-е-те	вед-ѫ

Аорист сигматический представляет два вида, которые существуют рядом в каждом глаголе: первый вид отвечает санскритскому четвёртому аористу a-vaut-s-am — церковно-слав.: вѣ-с-ъ вместо вѣд-с-ъ и спрягается следующим образом:

	ед. ч.	дв. ч.	мн. ч
1	вѣ-c-ъ	вѣ-c-о-вѣ	вѣ-c-о-мъ
2	—	вѣ-c-та	вѣ-c-те
3	—	вѣ-с-те	вѣ-c-ѧ

Второй вид, по всей вероятности, соответствует пятому санскритскому:

	ед. ч.	дв. ч.	мн. ч
1	вед-ох-ъ	вед-ох-о-вѣ	вед-ох-о-мъ
2	вед-е	вед-ос-та	вед-ос-те
3	вед-е	вед-ос-те	вед-ош-ꙗ

В русском языке, в особенности в грамотах уже XII в., формы аориста стали заменяться формами сложного прошедшего времени, поэтому неудивительно, что аорист вышел из употребления, по словам Соболевского, вскоре после XIV в. В древних чешских памятниках довольно часто встречаются аористические формы; в польском языке в памятниках древнейшей эпохи форма эта встречается только в ничтожных остатках; исключение составляют «Свентокшиские проповеди».

Ссылки

• Аорист // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Журавлёв В. К. [tapemark.narod.ru/les/037a.html Аорист] // Лингвистический энциклопедический словарь. — М.: СЭ, 1990. — С. 37.

Отрывок, характеризующий Аорист

– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.
– И зачем родятся дети у таких людей, как вы? Ежели бы вы не были отец, я бы ни в чем не могла упрекнуть вас, – сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая глаза.
– Je suis votre [Я ваш] верный раб, et a vous seule je puis l'avouer. Мои дети – ce sont les entraves de mon existence. [вам одним могу признаться. Мои дети – обуза моего существования.] – Он помолчал, выражая жестом свою покорность жестокой судьбе.
Анна Павловна задумалась.
– Вы никогда не думали о том, чтобы женить вашего блудного сына Анатоля? Говорят, – сказала она, – что старые девицы ont la manie des Marieiages. [имеют манию женить.] Я еще не чувствую за собою этой слабости, но у меня есть одна petite personne [маленькая особа], которая очень несчастлива с отцом, une parente a nous, une princesse [наша родственница, княжна] Болконская. – Князь Василий не отвечал, хотя с свойственною светским людям быстротой соображения и памяти показал движением головы, что он принял к соображению эти сведения.