Апанасенко, Иосиф Родионович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Иосиф Родионович Апанасенко

комкор И. Р. Апанасенко, февраль 1936
Дата рождения

3 (15) апреля 1890(1890-04-15)

Место рождения

село Митрофановское, Новогригорьевский уезд, Ставропольская губерния, Российская империя

Дата смерти

5 августа 1943(1943-08-05) (53 года)

Место смерти

Белгород, СССР

Принадлежность

Российская империя Российская империя
РСФСР РСФСР
СССР СССР

Род войск

Пехота, кавалерия

Годы службы

19111917
19181943

Звание

Командовал

войсками Среднеазиатского военного округа (1938 – 1940), войсками Дальневосточного фронта (1941 – 1943) , заместитель командующего Воронежским фронтом

Сражения/войны

Первая мировая война,
Гражданская война в России,
Великая Отечественная война:

Награды и премии
Российской империи

Апана́сенко Ио́сиф Родио́нович (3 (15) апреля 1890 — 5 августа 1943) — советский военачальник, генерал армии.





Биография

Иосиф Родионович Апанасенко — родился 3 апреля (15 апреля по новому стилю) 1890 года в селе Митрофановское Новогригорьевского уезда Ставропольской губернии в семье небогатого крестьянина. Окончил трёхклассную церковно-приходскую школу. Подростком батрачил, работал пастухом.

Первая мировая война

И. Р. Апанасенко был призван в Русскую Императорскую армию в 1911 году. Обучался в учебной команде в городе Хасавюрте. Участвовал в Первой мировой войне, служил в 208-м Лорийском пехотном полку 3-го Кавказского корпуса, за отличия в боях награждён тремя Георгиевскими крестами и двумя Георгиевскими медалями[1]. За боевые заслуги был произведён в прапорщики, в конце Первой мировой войны был командиром пулемётной роты.

Гражданская война в России

В конце 1917 года И. Р. Апанасенко вернулся в родное село и сразу был избран председателем Совета и Военно-революционного комитета села Митрофановское Ставропольской губернии. В мае 1918 года им был организован партизанский отряд, который вёл боевые действия на Ставрополье против войск белой армии. С октября (по другим сведениям с августа) 1918 года он стал командиром бригады 2-й Ставропольской пехотной дивизии, а затем 1-й кавалерийской дивизии ставропольских партизан, которая позже была переименована в 6-ю кавалерийскую дивизию и вошла в состав кавалерийского корпуса С. М. Будённого, а потом в состав 1-й Конной армии Красной Армии. Член РКП(б) с 1918 года.

Дивизия, которой командовал И. Р. Апанасенко, проявила себя с наилучшей стороны в боях за Воронеж, под Касторным, Ростовом-на-Дону, станицей Егорлыкской, Бродами и Львовом.

Во время перехода с Польского на Южный фронт в 1-й Конной армии и особенно в 6-й кавалерийской дивизии под влиянием неудачного исхода Польской кампании, не изжитого «духа партизанщины», плохого снабжения, а также общей обстановки на Украине, где был довольно распространён бандитизм, сильно снизилась дисциплина. Бойцами дивизии был совершён ряд еврейских погромов, комиссар дивизии Г. Г. Шепелев, пытавшийся навести порядок, был убит[2]. Усилиями К. Е. Ворошилова и С. М. Будённого дисциплина была восстановлена, зачинщики были расстреляны. Однако Апанасенко и В. И. Книга, бригада которого приняла наиболее активное участие в беспорядках, предпринявшие недостаточно усилий для поддержания порядка в частях, были отстранены от своих должностей.

Межвоенный период

И. Р. Апанасенко окончил в 1923 году Военно-академические курсы высшего комсостава РККА; Курсы усовершенствования высшего комсостава при Военной академии имени М. В. Фрунзе (1928 год); Военную академию им. Фрунзе (1932 год).

После окончания гражданской войны продолжал командовать дивизией. Затем — начальник ставропольской губернской милиции, в октябре 1923 — мае 1924 — смоленский губернский военный комиссар. В 19241929 годах И. Р. Апанасенко командовал 5-й кавалерийской дивизией.

В июле 1925 года командование СКВО и местное ОГПУ предложили провести широкомасштабную операцию по зачистке территории Чечни от бандформирований и изъятию оружия у местного населения и, получив в июле санкцию Сталина, начали её подготовку.

И. Р. Апанасенко участвовал в операции по зачистке и разоружению Шароевского района Чечни, где скрывался имам Гоцинский.

В 1929 года — 4-й Ленинградской кавалерийской дивизией. С ноября 1932 года он командовал 4-м кавалерийским корпусом в Среднеазиатском военном округе (САВО).

С сентября 1935 по 1938 годы он был заместителем командующего войсками Белорусского военного округа по кавалерии и одновременно — инспектор кавалерии этого округа. С февраля 1938 года — командующий войсками Среднеазиатского военного округа. 4 июня 1940 года И. Р. Апанасенко в числе первых было присвоено воинское звание — генерал-полковник.

В 1941 году И. Р. Апанасенко на XVIII партийной конференции ВКП(б)[3] был избран кандидатом в члены ЦК ВКП(б).

Великая Отечественная война

С января 1941 года он стал командовать войсками Дальневосточного фронта[4].

Начав знакомиться с делами фронта и оперативными планами, Апанасенко обнаружил, что вдоль большей части Транссибирской железной дороги с её десятками мостов и тоннелей нет надежной автомобильной трассы, которая шла бы параллельно железной дороге. Это обстоятельство делало войска фронта крайне уязвимыми, так как линия железной дороги проходила подчас совсем недалеко от границы. Японцам достаточно было взорвать несколько мостов или тоннелей, чтобы лишить армии фронта и свободы манёвра, и надёжного снабжения. Апанасенко тут же приказал начать строительство надёжной дороги протяжённостью почти в тысячу километров, используя при этом не только строительные подразделения фронта, но и население прилегающих районов. Срок для этой огромной работы был установлен предельно кратким — пять месяцев. Забегая вперёд, нужно сказать, что приказ Апанасенко был выполнен, и дорога от Хабаровска до станции Куйбышевка-Восточная была построена к 1 сентября 1941 года.

— [www.rg.ru/anons/arc_2000/0516/1.htm РГ]

22 февраля 1941 года И. Р. Апанасенко было присвоено воинское звание генерал армии. За время своего командования Дальневосточным фронтом им было много сделано для укрепления обороноспособности советского Дальнего Востока[5][6].

В июне 1943 года И. Р. Апанасенко после многочисленных просьб о направлении в действующую армию был назначен заместителем командующего войсками Воронежского фронта. Во время боёв под Белгородом 5 августа 1943 года он был смертельно ранен при налёте вражеской авиации и в тот же день скончался. И. Р. Апанасенко был похоронен в Белгороде на площади Революции (Соборной). Позднее его прах согласно его завещанию был перезахоронен в присутствии его родных и близких в Ставрополе.

И. Р. Апанасенко вёл дневник, отрывки из которого были опубликованы (подробнее см. раздел «Сочинения»).

Награды

Российская империя

См. также

Память

  • На Соборной (Революции) площади на мемориальной плите братской могилы, где похоронены воины, освобождавшие Белгород в 1943 году, в числе других начертано и его имя
  • В 1949 году в городе Белгороде открыт памятник Апанасенко
  • В ознаменование заслуг генерала И.Р. Апанасенко его именем назван Дивенский район Ставрополья, а также село Митрофановское в Ставропольском крае, в котором родился. 18 марта 1977 года сессия Ставропольского городского Совета приняла решение о присвоении Иосифу Родионовичу Апанасенко высокого звания «Почетный гражданин города Ставрополя»[8].
  • Именем И. Р. Апанасенко названы улицы в городах Белгород, Михайловск Ставропольского края и Райчихинск Амурской области

Сочинения

  • В первые месяцы Великой Отечественной войны: (Из дневн. записей ген. армии И. Р. Апанасенко) / Подгот. Кац А. А. // Археографический ежегодник за 1995 год. — М., 1997. — С. 208—212.

Напишите отзыв о статье "Апанасенко, Иосиф Родионович"

Примечания

  1. [samlib.ru/m/minaew_d_n/georg_kaw_0.shtml Георгиевские кавалеры во Второй мировой войне. Изменения и дополнения]
  2. [militera.lib.ru/memo/russian/budenny_sm/3_02.html Будённый С. М. Пройдённый путь. Книга вторая — М.: Воениздат, 1965]
  3. Проходившей в Москве с 15 по 20 февраля 1941 года.
  4. На этом посту И. Р. Апанасенко сменил генерал-полковника Г. М. Штерна, назначенного начальником Главного управления ПВО и расстрелянного в октябре 1941 года
  5. [www.rg.ru/anons/arc_2000/0516/1.htm Дальневосточный фронт в Великой Отечественной войне]
  6. [www.rg.ru/anons/arc_2000/0516/1.htm]: В дни обороны Москвы 12 октября 1941 года Сталин вызвал в Кремль командующего Дальневосточным фронтом И. Р. Апанасенко, а также командующего Тихоокеанским флотом И. С. Юмашева и первого секретаря Приморского крайкома ВКП(б) Н. М. Пегова для обсуждения возможной переброски войск с Дальнего Востока под Москву, но решений в этот день не было принято. Однако через несколько дней, когда обстановка под Москвой резко ухудшилась, Сталин позвонил Апанасенко и спросил: сколько дивизий он смог бы перебросить на запад в конце октября и в ноябре. Апанасенко ответил, что могут быть переброшены до двадцати стрелковых дивизий и семь-восемь танковых соединений, если, конечно, железнодорожные службы смогут предоставить необходимое количество составов. После этого немедленно началась переброска войск с Дальнего Востока, проходившая под личным контролем И. Р. Апанасенко, которые сыграли одну из ключевых ролей в обороне Москвы, а также позволили в дальнейшем советским войскам перейти в контрнаступление под Москвой в декабре 1941 года.
  7. [podvignaroda.mil.ru/ ОБД «Подвиг народа»]
  8. [seniva.livejournal.com/107112.html Полузабытый генерал Апанасенко]

Источники и литература по теме

  • Лазарев С. Е. Социокультурный состав советской военной элиты 1931—1938 гг. и её оценки в прессе русского зарубежья. — Воронеж: Воронежский ЦНТИ — филиал ФГБУ «РЭА» Минэнерго России, 2012. — 312 с. — 100 экз. — ISBN 978-5-4218-0102-3.
  • Командный и начальствующий состав Красной Армии в 1940-1941 гг.: Структура и кадры центрального аппарата НКО СССР, военных округов и общевойсковых армий: Документы и материалы / Под ред. В. Н. Кузеленкова. — М.-СПб.: Летний сад, 2005. — С. 112—113. — 1000 экз. — ISBN 5-94381-137-0.

Отрывок, характеризующий Апанасенко, Иосиф Родионович

У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.