Апатин-Капошварская операция

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Апатин-Капошварская операция
Основной конфликт: Вторая мировая война, Великая Отечественная война
Дата

7 ноября 194410 декабря 1944

Место

Венгрия, Югославия

Итог

Победа Красной армии

Противники
СССР Германия
Венгрия
Командующие
Ф. И. Толбухин
С. Г. Горшков
Ганс Фриснер

Максимилиан фон Вейхс
Йени Майор
Каройи Берегфи

Силы сторон
205 370 человек неизвестно
Потери
безвозвратные 6 790 человек
санитарные 25 460 человек
51-я дивизия НОАЮ: 416 человек убитых, 850 — раненых, 190 — пропавших без вести
неизвестно
 
Великая Отечественная война

Вторжение в СССР Карелия Заполярье Ленинград Ростов Москва Горький Севастополь Барвенково-Лозовая Демянск Ржев Харьков Воронеж-Ворошиловград Сталинград Кавказ Великие Луки Острогожск-Россошь Воронеж-Касторное Курск Смоленск Донбасс Днепр Правобережная Украина Крым Белоруссия Львов-Сандомир Яссы-Кишинёв Восточные Карпаты Прибалтика Курляндия Бухарест-Арад Болгария Белград Дебрецен Гумбиннен-Гольдап Будапешт Апатин-Капошвар Польша Западные Карпаты Восточная Пруссия Нижняя Силезия Восточная Померания Моравска-Острава Верхняя Силезия Балатон Вена Берлин Прага

Апатин-Капошварская наступательная операция 7 ноября – 10 декабря 1944 года — фронтовая наступательная операция советских войск 3-го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза Ф. И. Толбухина в Великой Отечественной войне. Проводилась с целью содействия наступлению войск 2-го Украинского фронта на Будапешт.

Форсирование реки Дунай и захват плацдармов у Батины и Апатина происходили при активном участии 51-й воеводинской дивизии 12-го воеводинского корпуса НОАЮ. В югославской историографии это сражение получило название Батинская битва[1][2].





План операции и силы сторон

С 29 октября 1944 года войска 2-го Украинского фронта (командующий Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский) перешли в наступление на Будапешт. Началась Будапештская наступательная операция. Советским войскам удалось прорваться к внешнему оборонительному обводу Будапешта, но сам город немецко-венгерским войскам группы армий «Юг» (командующий генерал-полковник Ганс Фриснер) удалось удержать. На подступы к Будапешту были переброшены значительные подкрепления с обеих сторон, сражение достигло небывалого накала и ожесточенности. Обе стороны меняли направление ударов, предпринимали контратаки и крупные контрнаступления, но очень скоро стало ясно, что имеющимися силами Будапештский оборонительный район не взять.

В связи с этим Ставкой Верховного Главнокомандования войскам 3-го Украинского фронта, закреплявшимся после завершения Белградской операции в северо-восточных районах Югославии, было приказано передать свои позиции войскам Народно-освободительной армии Югославии, передислоцироваться в южную Венгрию, занять полосу обороны по Дунаю от его слияния с Дравой до города Байя. Фронт должен был форсировать Дунай и развивать наступление по его правому берегу, имея задачей прорваться в промежуток между северной оконечностью озера Балатон и Будапештом, охватывая Будапешт с юго-запада, а также частью сил обойти озеро Балатон с юга.[3] Срок начала операции был назначен на 7 ноября.

В данном районе занимала оборону 2-я венгерская армия (командующий генерал-полковник Йени Майор), входившая в состав группы армий «Юг». В ходе операции этот район был передан в полосу обороны группы армий «F» (командующий генерал-фельдмаршал Максимилиан фон Вейхс).

3-й Украинский фронт к началу операции располагал только одной 57-й общевойсковой армией (редчайший случай в Великой Отечественной войне), сильно ослабленным 18-м танковым корпусом и 17-й воздушной армией (командующий генерал-полковник авиации В. А. Судец), из которой также был выведен ряд частей. Поскольку для выполнения поставленных задач этих сил явно не хватало, фронту была передана 4-я гвардейская армия (командующий генерал-лейтенант И. В. Галанин) из резерва Ставки, но она находилась в южной Румынии и могла сосредоточиться в полосе фронта только к середине ноября. Общая численность войск фронта с учетом обеих армий составляла 205 370 человек.

Начало операции. Борьба за плацдармы

Несмотря на то, что обе армии находились ещё в пути к исходным районам наступления, приказ на начало операции отменён не был и 7 ноября 1944 года в наступление перешла одна 57-я армия (командующий генерал-лейтенант М. Н. Шарохин) силами одного 75-го стрелкового корпуса, причем и он ещё не успел полностью сосредоточиться. Остальные части армии находились на марше. В первый день советским войскам удалось с огромными усилиями захватить один небольшой плацдарм севернее города Апатин. В ночь на 9 ноября севернее хорватского села Батина был захвачен и второй плацдарм. Развернулись ожесточенные бои по расширению плацдармов и объединению их в единый плацдарм. В этих боях войскам фронта активно содействовала Дунайская военная флотилия. 13 ноября в сражение на батинском плацдарме был введён в бой ещё один стрелковый корпус 57-й армии. Но только к 23 ноября батинский и апатинский плацдармы были объединены. На единый плацдарм были введены третий стрелковый корпус из состава 57-й армии и 4-я гвардейская армия генерала И. В. Галанина. К исходу 26 ноября плацдарм был расширен до 50 километров по фронту и 14—17 километров в глубину и был освобожден город Мохач. Наконец были созданы условия для прорыва обороны противника.

Наступление 57-й армии

27 ноября войска 3-го Украинского фронта начали решительное наступление и в первый же день прорвали оборону измотанных в сражении венгерских войск. Единая система обороны противника была разрушена, многие его части оказались изолированы друг от друга и начали беспорядочный отход. Темпы наступления составили теперь по 20 -30 километров в сутки. Войска 57-й армии 29 ноября освободили крупный город Печ (при приближении советских войск в нём произошло восстание венгерских шахтёров), 2 декабря – город Капошвар и вышли к южной оконечности Балатона. Чтобы остановить там советское наступление, немецкое командование было вынуждено срочно ввести в бой свою 2-ю танковую армию. Пройдя свыше 100 километров, части 57-й армии вышли к оборонительному рубежу «Маргарита» между озером Балатон и рекой Дравой, где перешли к обороне. На южном берегу Дравы у города Барч (освобождён 7 декабря) советскими и югославскими войсками был образован крупный плацдарм, создавший серьёзную угрозу тылам немецкой группы армий «F». Ввиду неудачных действий командующего группы армий «F», 2-я танковая армия и вся полоса обороны немецких войск на этом направлении были вновь переданы в группу армий «Юг».

Наступление 4-й гвардейской армии

Части 4-й гвардейской армии (18 ноября на посту командующего И. В. Галанина сменил генерал армии Г. Ф. Захаров) также успешно наступали на север. 30 ноября был освобожден город Сексард. Севернее его немецкое командование бросило в бой моторизованную дивизию, которая была быстро охвачена с флангов и вынуждена поспешно отступить. 1 декабря при содействии речного десанта Дунайской военной флотилии (см. Герьенский десант) взят город Герьен, а 4 декабря, пройдя с боями за несколько дней свыше 130 километров, армия вышла на северную оконечность Балатона и в район между Балатоном и озером Веленце. 2-я венгерская армия ввиду больших потерь была расформирована, а против советской 4-й гвардейской армии была развернута оборонявшаяся по Дунаю 3-я венгерская армия (командующий генерал-полковник Каройи Берегфи), которая к началу декабря также оказалась разбитой. По воспоминаниям генерала Ганса Фриснера, полностью были уничтожены две пехотные дивизии и речная бригада моряков из её состава.

Только на спешно подготовленном оборонительном рубеже Балатон - Веленце немецким войскам удалось задержать советское наступление. Для этого командованию группы армий «Юг» пришлось перебросить в этот район из Будапешта 4 немецкие дивизии, в том числе танковые. Поскольку на обоих направлениях войска фронта вышли к мощным оборонительным рубежам противника, которые уже были заняты его войсками, для их прорыва требовались накопление сил, перегруппировка и пополнение боеприпасами. С 10 декабря войска фронта перешли к обороне. Операция была завершена.

Итоги операции

Таким образом, в Апатин-Капошварской операции советским войскам 3-го Украинского фронта удалось сковать и ослабить значительные силы 2-й венгерской армии, а на завершающем этапе операции разгромить её. Была обеспечена безопасность левого фланга наступавших на Будапешт войск 2-го Украинского фронта. Более того, 3-й Украинский фронт глубоко охватил с юга весь Будапештский оборонительный район и создал условия для его окружения. Были освобождены около 10 городов и свыше 500 мелких населенных пунктов, важные промышленные районы. Был занят важный исходный район для удара по окружению Будапешта.

В начале декабря 1944 года советское командование пришло к выводу, что силами 2-го Украинского фронта не удастся решить задачу по разгрому непрерывно усиливавшейся будапештской группировки противника. Было решено объединить усилия обеих фронтов в рамках единой операции и значительно усилить 3-й Украинский фронт за счет 2-го Украинского. После соответствующей перегруппировки и пополнения войск с 20 декабря оба фронта вновь перешли в наступление, действуя уже совместно в рамках Будапештской наступательной операции.

В ходе Апатин-Капошварской операции потери войск 3-го Украинского фронта составили 6790 человек безвозвратными и 25 460 человек санитарными[4]. Потери немецко-венгерских войск в ходе этой операции неизвестны, но судя по характеру боевых действий, должны быть не менее советских.

Напишите отзыв о статье "Апатин-Капошварская операция"

Примечания

  1. Mladenko Colić. Pregled operacija na jugoslovenskom ratištu: 1941—1945. — Beograd: Vojnoistorijski Institut, 1988. — S. 289—297.
  2. Тимофеев А. Ю. Русский фактор. Вторая мировая война в Югославии 1941—1945. — Москва: Вече, 2010. — с. 255—263.
  3. Карта расположения войск перед началом Апатин-Капошварской операции и хода самой операции имеется в 1-м томе «Советской военной энциклопедии» издания 1990 года, стр.464-465.
  4. www.soldat.ru/doc/casualties/book/chapter5_10_1.html Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование под ред. Г. Ф. Кривошеева. М.:Олма-Пресс, 2001.

Литература

  • [militera.lib.ru/h/tippelskirch/10.html Типпельских Курт. История второй мировой войны.] Глава Х «Крушение немецкого фронта на Востоке летом 1944 г.»: «8. Наступление русских войск в Венгрии».
  • [militera.lib.ru/memo/german/friessner/09.html Фриснер Ганс. Проигранные сражения.] Глава 9 «Сражение за Будапешт».
  • Русский архив: Великая Отечественная.Ставка ВКГ: Документы и материалы 1944-1945. Т. 16 (5-4). - М.: ТЕРРА, 1999. — Документы № 249, 254, 34 (Приложение).

Отрывок, характеризующий Апатин-Капошварская операция

– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.