Гийом Аполлинер

Гийом Аполлинер
Guillaume Apollinaire
Apollinaire (left) and André Rouveyre, 1914.
Имя при рождении:	Вильгельм Альберт Владимир Александр Аполлинарий Вонж-Костровицкий
Род деятельности:	поэт

Гийо́м Аполлине́р (фр. Guillaume Apollinaire; настоящее имя — польск. Wilhelm Albert Vladimir Apollinaris de Wąż-Kostrowicki — Вильгельм Альберт Владимир Александр Аполлинарий Вонж-Костровицкий; 26 августа 1880, Рим — 9 ноября 1918, Париж) — французский поэт, один из наиболее влиятельных деятелей европейского авангарда начала XX века.

Биография и творчество

Мать Аполлинера — польская аристократка Анжелика Костровицкая герба Вонж, родившаяся в Великом княжестве Финляндском, в Гельсингфорсе. Родовая усадьба Костровицких, как и Мицкевича, находилась в Новогрудке (ныне Беларусь). Вильгельм и его брат Альберт родились у Анжелики в Риме, причём обоих она официально признала своими детьми не сразу. Кто был их отцом (отцами), неизвестно. Возможно, отцом будущего поэта был Франческо Флюджи д’Аспермонт, итало-швейцарский аристократ.

Детство Аполлинер провёл в Италии, учился в коллежах Монако, Канна и Ниццы, в 1899 переехал с матерью в Париж.

В качестве литературного псевдонима Костровицкий выбрал французские варианты двух своих имён — Вильгельм (Guillaume) и Аполлинарий (Apollinaire; это имя носил также его дед). В 1910-е активный публицист: хроникёр в «Меркюр де Франс», критик в «Пари-журналь» (Paris-journal); в 1912—1913 с Андре Билли редактировал журнал «Суаре де Пари» (Soirées de Paris), писал о современной живописи: «Художники-кубисты» (Les peintres cubistes, 1913). Поддерживал дружеские отношения с художниками Пабло Пикассо, Андре Дереном, Франсисом Пикабия, Морисом де Вламинком и Анри Руссо. В 1907 познакомился с художницей Мари Лорансен; до 1912 состоял с ней в любовной связи

7 сентября 1911 —  Гийом Аполлинер помещён в тюрьму в связи с подозрением в похищении из Лувра «Моны Лизы». Пять дней спустя — оправдан.

Весной 1917 года по личной просьбе Дягилева и Кокто Аполлинер выступил с манифестом искусства будущего, под названием «Новый дух». Сопровождая скандально прогремевший в мае 1917 года балет Эрика Сати «Парад», созданный «Русским балетом» в сотрудничестве с Пикассо, апполинеровский «Новый дух» на добрые два десятка лет определил развитие молодой музыки Франции.

Проза и антологии

Художественная проза Аполлинера носила оттенок упрощённого имморализма и нарочитого эпатажа: роман «Одиннадцать тысяч палок» (Onze mille verges, 1907), повести «Рим под властью Борджиа» (La Rome des Borgia, 1913), «Конец Вавилона» (La fin de Babylone, 1914), «Три Дон Жуана» (Les trois Don Juan, 1914). В том же эстетическом ключе выдержана издательская серия «Мэтры любви» (Les maitres de l’amour, 1909—1914), куда Аполлинер включил подробно откомментированные тексты маркиза де Сада, Пьетро Аретино и др.; в 1913 он составил каталог «Преисподняя Национальной Библиотеки» (L’Enfer de la Bibliothèque nationale).

Поэзия

Одним из первых поэтических сборников Аполлинера стал цикл коротких стихотворных фрагментов «Бестиарий, или кортеж Орфея» (Le Bestiaire ou le cortège d’Orphée, 1911), где старинная поэтическая форма катрена и приемы эмблематического письма сочетались с исповедальной меланхолической интонацией. В 1913 Аполлинер объединил свои лучшие стихи в первый крупный сборник «Алкоголи» (Alcools). Современники обратили внимание на новаторский характер сборника (отсутствие пунктуации, перепады тона, барочные образы). В 1916 вышел сборник новелл «Убиенный поэт» (Le poéte assassiné), открывающийся мистифицированной и трагичной автобиографией; в 1918 появился сборник «лирических идеограмм» «Каллиграммы»(Calligrammes), отчасти предвосхищающий «автоматическое письмо» сюрреалистов, а также — провозглашённый в 1924 году румынским художником-сюрреалистом Виктором Браунером синтетический «Манифест пиктопоэзии».

Аполлинер и сюрреализм

В конце 1910-х вокруг Аполлинера сложился круг молодых поэтов, назвавших себя сюрреалистами — Андре Бретон, Филипп Супо, Луи Арагон, Жан Кокто. Термин «сюрреализм» принадлежит Аполлинеру; в 1917 была поставлена его «сюрреалистическая драма» «Сосцы Тиресия» (Les mamelles de Tirésias), где проблемы современности преподнесены в духе аристофановых фарсов.

Смерть

Находясь на фронте, 17 марта 1916 года Аполлинер был ранен в голову осколком снаряда; в мае перенёс трепанацию черепа. Осенью 1918 Аполлинер, ослабленный операцией, умер от испанского гриппа во время его эпидемии. Похоронен на кладбище Пер-Лашез в Париже.

Собрания сочинений

• Œuvres poétiques. P., 1956 (имеется библ.)
• Œuvres complètes, t. 1-4, P., 1965—1966
• Œuvres en prose complètes. Vol.1-2. Paris: Gallimard, 1991 (Bibliothèque de la Pléiade)
• Собрание сочинений в 3 т. М.: Книжный клуб Книговек [Терра], 2011.

На русском языке

На русский язык стихи Аполлинера переводили И. Тхоржевский, Б.Лившиц, М.Зенкевич, П. Антокольский, М. Кудинов, Э. Линецкая, М. Ваксмахер, Ю. Даниэль (под именем Б. Окуджавы), А. Гелескул, Г. Русаков, Б. Дубин, И. Кузнецова, А. Давыдов, Н. Стрижевская, Е. Кассирова, М. Яснов, О. Хаславский и др.

• Лившиц Б. Аполлинер Г. Стихи // От романтиков до сюрреалистов. — Л.: Время, 1934. — С. 112—123. — 192 с.
• Аполлинер Г. Стихи / Пер. М. П. Кудинова. Статья и прим. Н. И. Балашова. — М.: Наука, 1967. — 335 с. — (Литературные памятники).
• Аполлинер Г. Избранная лирика. — М.: Книга, 1985. — 400 с. - 10 000 экз.
• Аполлинер Г. Стихи / Пер. М. П. Кудинова. — Кишинёв: Литературный фонд «Axul Z», 1996. — 208 с.
• Аполлинер Г. Стихи // Семь веков французской поэзии в русских переводах. — СПб.: Евразия, 1999. — С. 531—544. — 760 с. — ISBN 5-8071-0011-5.
• Аполлинер Г. Эстетическая хирургия. Лирика. Проза. Театр. — СПб.: Симпозиум, 1999. — 560 с. — ISBN 5-89091-070-1.
• Аполлинер Г. Мост Мирабо / Пер. М. Яснова. — СПб.: Азбука, 2000. — ISBN 978-5-9985-0904-9.
• Аполлинер Г. Пикассо. О живописи // Пространство другими словами: Французские поэты XX века об образе в искусстве. — СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2005. — С. 19—26. — 304 с. — 3000 экз. — ISBN 5-89059-064-2.
• Гелескул А. Аполлинер Г. Стихи // Избранные переводы. — М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 2006. — С. 152—159.
• Аполлинер Г. Алкоголи. Эксмо, 2006, 352 с.
• Аполлинер Г. Стихотворения. — М.: Текст, 2008. — (Билингва).

В поп-культуре

Стихотворение из сборника Vitam impendere amori (1917) было использовано в песне «Моя молодость» группы «Браво» (русскоязычный перевод Э. Линецкой).

Библиография

• Pia P. Apollinaire par lui-même. Paris: Éditions du Seuil, 1954.
• Steegmuller F. Apollinaire, poet among the painters. New York: Farrar, Straus, 1963.
• Buckley H.E. Guillaume Apollinaire as an art critic. Ann Arbor: UMI Research Press, 1981.
• Caizergues P. Apollinaire journaliste: les débuts et la formation du journaliste, 1900—1909. Paris: Minard, 1981.
• Berry D.C. The creative vision of Guillaume Apollinaire: a study of imagination. Saratoga: Anma Libri, 1982.
• Mathews T. Reading Apollinaire: theories of poetic language. Manchester; Wolfeboro: Manchester UP, 1987.
• Bohn W. Guillaume Apollinaire and the international avant-garde. Albany: State University of New York Press, 1997.
• Cornille J.-L. Apollinaire & cie. Villeneuve-d’Ascq: Presses universitaires du Septentrion, 2000.
• Boschetti A. La poésie partout: Apollinaire, homme-époque (1898—1918). Paris: Seuil, 2001.
• Decaudin M. Apollinaire et le portrait. Paris: Lettres modernes Minard, 2001.
• Guillaume Apollinaire: les incertitudes de l’identité; suivi de À la découverte de Jacqueline Apollinaire/ Anne Clancier, Gilbert Boudar, eds. Paris: L’Harmattan, 2006.
• Хартвиг, Юлия. Аполлинер / Пер. с польского. М.: Прогресс, 1971. — 448 с.
• Балашова Т. В. Русские нити в канве творческих взаимоотношений Пикассо и Аполлинера. — В кн.: Искусствоведение. 2002, № 2.
• Буачидзе Г. Аполлинер и пути развития французской поэзии. Тбилиси, 1989.
• Великовский С. Книги лирики Аполлинера // Великовский С. Умозрение и словесность: Очерки французской культуры. М.; СПб: Университетская книга, 1999. С.409-420. — ISBN 5-7914-0034-9, ISBN 5-7914-0033-0
• Голенищев-Кутузов И. Н. Гийом Аполлинер, его друзья и последователи // Голенищев-Кутузов И. Н. Романские литературы М.: Наука, 1975.
• Иванов Вяч. Вс. Маяковский, Ницше и Аполлинер // Избранные труды по семиотике и истории культуры. Т.2. Статьи о русской литературе. — М.: Языки русской культуры, 2000.
• Швейдельман Н. Ф. Формирование структуры повествования в Гниющем чародее Г.Аполлинера. — В кн.: Развитие повествовательных форм в зарубежной литературе ХХ века. Тюмень, 2000.
• Алексеева А. В. [actual-art.spbu.ru/testarchive/10373.html Орфизм Гийома Аполлинера. Античный миф и «чистая» живопись Ф. Купки, Р. Делоне и Ф. Пикабиа] // Актуальные проблемы теории и истории искусства: сб. науч. статей. Вып. 5. / Под ред. С.В. Мальцевой, Е.Ю. Станюкович-Денисовой, А.В. Захаровой. – СПб.: НП-Принт, 2015. С. 625–632. – ISSN 2312-2129

См. также

• Каллиграмма
• Ропалический стих

Ссылки

• [www.lib.ru/POEZIQ/APOLLINER/ Гийом Аполлинер] в библиотеке Максима Мошкова
• Гийом Аполлинер на «Викиливре»
• [www.wiu.edu/Apollinaire Официальный сайт Аполлинера. Подробная биография, библиография и источники]
• [www.nkj.ru/archive/articles/12101/ Статья «Что скрывает каллиграмма», «Наука и жизнь» № 11, 2007 г.]
• [www.callig.ru/practics/calligramme Искусство каллиграммы]
• [www.yale.edu/aatfct/apollinaire.html Гийом Аполлинер читает «Мост Мирабо»] (фр.)
• [parisbypod.com/2007/11/01/apollinaire-le-pont-mirabeau/ Поэ́зия «Le pont Mirabeau» по-французски]
• [gallica.bnf.fr/ArchivesParole/audio3.htm Стихи в исполнении Аполлинера] на сайте [gallica.bnf.fr Gallica] (фр.)
• [s149037247.onlinehome.fr/ludo/creation/index.php5?page=flash&cat=pm Поэ́зия «Le pont Mirabeau», интерактивный файл] (фр.)
• Луков Вл. А. [modfrancelit.ru/apolliner-giyom/ Аполлинер Гийом]. Электронная энциклопедия «Современная французская литература». modfrancelit.ru (2011). Проверено 5 ноября 2011. [www.webcitation.org/65De9CvfI Архивировано из первоисточника 5 февраля 2012].
• Гальцева Е. [magazines.russ.ru/inostran/2002/11/gal1.html Между футуризмом и модерном: двуязычное издание Аполлинера]. Иностранная литература, 2002, №11. magazines.russ.ru. Проверено 17 мая 2013. [www.webcitation.org/6GsCBuJ0M Архивировано из первоисточника 25 мая 2013].

Отрывок, характеризующий Гийом Аполлинер

– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.