Аполлос (Алексеевский)
| Архимандрит Аполлос | |||
 портрет работы неизвестного художника, после 1840 г. | |||
| Имя при рождении: |
Алексей Максимович Алексеевский | ||
|---|---|---|---|
| Род деятельности: |
священнослужитель | ||
| Дата рождения: | |||
| Дата смерти: | |||
| Награды и премии: |
Наградной крест в память Отечественной войны 1812 г. | ||
Архимандрит Аполлос (в миру Алексей Максимович Алексеевский; 1778—1859) — настоятель Новоспасского монастыря, благочинный московских монастырей и ректор московских училищ.
Содержание
Биография
Родился в селе Заборье Сурожского уезда Черниговской губернии в семье священника. Образование получил в Новгород-Северской, Черниговской и Александро-Невской семинариях. 21 марта 1803 года принял монашеский постриг с именем Аполлос. В Тихвинском духовном училище был инспектором и преподавателем ряда предметов.
6 апреля 1803 года рукоположен во иеродиакона, 13 января 1804 года — в иеромонаха. 17 мая 1805 года возведён в сан архимандрита Пекинского Сретенского монастыря и направлен в Пекинскую духовную миссию. До Пекина не доехал, остался в Иркутске. С 1807 года — учитель богословия в Иркутской семинарии. В 1808 году стал настоятелем Иркутского Вознесенского монастыря. С 11 августа 1811 года — ректор Иркутской семинарии.
Архимандрит Аполосс много сделал для благоустройства Вознесенского монастыря, был замечен церковным начальством и 29 сентября 1813 года был перемещён на служение в Ярославский Толгский монастырь и назначен ректором ярославских училищ, цензором проповедей и присутствующим в консистории.
18 декабря 1816 года архимандрит Аполлос был назначен настоятелем Московского Знаменского монастыря и ректором Заиконоспасского духовного училища. С 20 декабря 1817 года настоятель Богоявленского монастыря, с 9 февраля 1821 года — Воскресенского Новоиерусалимского монастыря, а с 19 февраля 1837 года — Новоспасского монастыря. В этот период архимандрит Аполлос присутствовал в духовной консистории, был благочинным московских монастырей и ректором московских училищ.
В марте 1851 года по старости был уволен на покой в Ростовский Спасо-Яковлевский монастырь, где скончался в 1859 году. Спасо-Яковлевскому монастырю им были пожертвованы книги и картины.
Награды
- Орден Святого Владимира 3 степени;
- Орден Святой Анны 2 степени;
- Наградной крест в память Отечественной войны 1812 года.
Сочинения
- [dlib.rsl.ru/viewer/01003559243#?page=2 «Краткое начертание жизни и деяний Никона, патриарха Московского и всея России, с портретом»] М., 1836
- [dlib.rsl.ru/01003572171 «Начертание жития и деяний патриарха Никона»] М., 1845 г. 1852 г.;
- [dlib.rsl.ru/01003561329 «Описание Новгородского Софийского собора : С 1-го изд., напеч. в "Москвитянине" 1846 г. № 11 и 12, с доп.», М., 1847 г.;]
- «Всероссийские патриархи», M., 1848 г.;
- «Собрание поучительных слов», М., 1850 г.
Напишите отзыв о статье "Аполлос (Алексеевский)"
Ссылки
- [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=4996 Аполлос Алексеевский] // Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
- [www.rostmuseum.ru/publication/srm/012/kolbasova01.html Колбасова Т. В. Портретная галерея Ростовского Спасо-Яковлевского монастыря]
Отрывок, характеризующий Аполлос (Алексеевский)
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
