Апостолы от семидесяти

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Апо́столы от семи́десяти (или от 72) — ученики Христа и его учеников:

После сего избрал Господь и других семьдесят [учеников], и послал их по два пред лицем Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти, и сказал им: жатвы много, а делателей мало; итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою.

Избрание этих учеников произошло после третьей Пасхи Иисуса в Иерусалиме, то есть в последний год его земной жизни. После избрания Иисус даёт семидесяти апостолам наставления, схожие с теми, что дал своим двенадцати апостолам (ср. Мф. 10 и Лк. 10:3-24).

Число 70 имеет символическое значение, связанное с Ветхим Заветом. Так книга Бытия сообщает о 70 народах, вышедших из чресл детей Ноя, а в книге Чисел Моисей «собрал семьдесят мужей из старейшин народа и поставил их около скинии» (Чис. 11:24)[1]. Даже для перевода Ветхого Завета с еврейского на древнегреческий язык собрали 70(72) почтенных «толковников».





Происхождение списка апостолов

Большинство имён апостолов от семидесяти отсутствуют в Новом Завете и известны из Священного Предания. Исключение составляют имена первых семи дьяконов, избранных двенадцатью апостолами (Деян. 6:1-6), и имена апостолов от семидесяти, указанные в апостольских посланиях. Однако нигде они прямо не называются апостолами. Их списки составлялись спустя несколько веков после евангельских событий и у разных авторов разнствуют:

ка́я же бя́ху имена́ тех седми́десяти, не весьма́ есть изве́стно…
Как пишет Евсе́вий, епископ Кесарии Палестинской[2]:
Имена апостолов Спасителя известны из Евангелий каждому; списка же семидесяти учеников никакого нигде нет. …Поразмыслив, ты увидишь, что у Христа было больше семидесяти учеников.

Апостол Павел сообщает, что на момент крестной смерти и воскресения Христа у Него было более 500 последователей, которым Он явился (1Кор. 15:6).

Имена семидесяти апостолов в Новом Завете не названы. Список семидесяти апостолов, приводимый в православном месяцеслове, был составлен в VVI веках. К семидесяти апостолам предание относит евангелистов Марка и Луку, а также к лику «семидесяти апостолов» были причислены многие, обращенные позже (в основном, ученики апостола Павла) за их великие миссионерские труды.

Многие из лиц, включённых в список апостолов от семидесяти не входят в число 70 учеников, которых непосредственно избрал Иисус, так как их имена впервые упоминаются в более поздних книгах Нового Завета (например, об обращении Варна́вы сообщает книга Деяний (Деян. 4:36-37), Аполло́с пришёл из Александрии во время путешествий апостола Павла (Деян. 18:24-25), Они́сима обратил в христианство апостол Павел (Флм. 1:10) и др.). Отождествление их с 70 учениками, избранными Христом означает, что церковь видела в их служении продолжение той миссии, на которую Иисус направил 12 и 70 апостолов[1].

Список семидесяти апостолов

Основные варианты:

№ по
Четьим-
минеям
№ по
Доро-
фею
№ по
Дио-
нисию
Имя Описание в «Ерминии» Дионисия Регион проповеди Упоминания в Новом Завете[3]
35 31 06 Ага́в старец с раздвоенною бородою Антиохия Сирийская Деян. 11:28, Деян. 21:11
68 64 Аки́ла (Ахи́ла) старец с бородою, разделенною на пять прядей Ефес Деян. 18:2, Рим. 16:3-5, 1Кор. 16:19
29 20 57 А́мплий молод, с бородою едва показавшеюся Израиль Рим. 16:8
09 04 07 Ана́ния (Ана́ний) старец с длинною бородою Дамаск, Елевферополь Деян. 22:12
27 19 04 Андро́ник молод, не имел бороды Сирмия Паннонская Рим. 16:7
32 23 56 Апе́ллий (Апе́лл, Апе́ллес) молод, с короткою бородою Ираклия Фракийская Рим. 16:10
56 47
27
36 Аполло́с епископ в Кесарии (Аполло́н)
Аполлос епископ в Сми́рне
старец с широкою бородою Коринф, Ахайя Деян. 18:24, Деян. 19:1, 1Кор. 1:12, 1Кор. 3:22, Тит. 3:13
63 62
66
30 Ариста́рх епископ в Амасии
Аристарх другой
старец кудрявый Апамея, Рим Деян. 19:29, Деян. 20:4, Деян. 27:22, Флп. 1:23, Кол. 4:10
33 28 46 Аристову́л старец Британия Рим. 16:10
67 55 51 Арфе́ма (Арте́ма, Арте́м) молод, с остроконечною бородою Крит Тит. 3:12
21 Архи́пп Лаодикия и Фригия Кол. 4:17, Флм. 1:2
37 33 35 Асинкри́т старец с бородою, разделенною на три пряди Малая Азия Рим. 16:14
70 63 Аха́ик старец с длинною бородою 1Кор. 16:17
06 12 66 Варна́ва (Иоси́я) с проседью в длинной бороде Кипр Деян. 4:36
43 39 23
33
Га́ий (Гай) старец с длинною бородою
старец с остроконечною бородою
Эфес Деян. 19:29, Деян. 20:4, Рим. 16:23, 3Ин. 1
71 Диони́сий Ареопаги́т Галлия Деян. 17:34
52 61 44 Ево́д молод, с бородою едва показавшеюся Антиохия Сирийская Не упоминается
20 Епафра́с Колоссы, Лаодикия, Иераполь Кол. 1:7, Кол. 4:12, Флм. 1:23
58 51 68 Епафроди́т молод, без бороды Андриания, Фракия, Италия Флп. 2:25, Флп. 4:18
26 18 62 Епене́т молод, с бородою, разделенною на три пряди Коринф, Ахайя Рим. 16:5
50 46 41 Ера́ст молод, с закрученною бородою Израиль, Асия Деян. 19:22, Рим. 16:23
39 37 19 Е́рма (Ерм) молод, с бородою едва показавшеюся Филиппы / Болгария Рим. 16:14
41 35 34 Е́рмин (Е́рмий) старец с длинно-широкою бородою Далмация Рим. 16:14
62 64 29 Зи́на с проседью в круглой бороде Крит, Лидда Тит. 3:13
01 01 01 Иа́ков брат Господень старец с длинною бородою Иерусалим Мф. 13:25, Мк. 15:40, Мк. 6:3, Ин. 19:25, Деян. 12:17, Деян. 15:13, 21 1Кор. 15:7, Гал. 1:19, Гал. 2:9-12.
46 43 22 Иасо́н молод, с бородою едва показавшеюся Керкира Деян. 17:5-10, Рим. 16:21
07 54 39 Иису́с-Иу́ст (Иоси́й, Ио́сиф, Варса́ва) старец с остроконечною бородою Елевферополь Деян. 1:23
34 30
41
50
54
Иродио́н
(Родио́н)
старец
молод
Патры Рим. 16:11
59 60 43 Карп старец с раздвоенною бородою Верия 2Тим. 4:13
04 02 03 Клео́па, брат св. Ио́сифа Обру́чника старец с остроконечною бородою Лк. 24:18, Ин. 19:25
54 56 38 Кли́мент старец с короткою бородою Рим Флп. 4:3
60 Кодра́т Афины / Магнезия Не упоминается
24
25
17 69 Криске́нт (Криск)
Крисп
старец с остроконечною бородою Галатия / Галия 2Тим. 4:10
51 59 40 Куа́рт с проседью в длинной бороде Бейрут Рим. 16:23
42 38 15 Лин молод, с круглою бородою Рим 2Тим. 4:21
03 15 55 Лука (евангелист) старец с длинною бородою Второе путешествие с ап. Павлом; Греция Кол. 4:14
45 42 65 Лу́кий молод, без бороды Лаодикия Деян. 13:1
02 13 Марк (евангелист) Рим, Александрия 1Пет. 5:13
66 53 31 Марк молод, без бороды Кол. 4:10
61 63 Марк-Иоа́нн, племянник Варнавы Вавилон Деян. 15:37, Деян. 13:5
31 29 26 Нарки́сс молод, с бородою едва показавшеюся Афины Рим. 16:11
13 08 10 Никано́р молод, с бородою едва показавшеюся Иерусалим Деян. 6:5
48 53 Олимпа́сий (Олимпа́н, Олимп) старец Рим Рим. 16:15
19 69 Они́сим Византия Кол. 4:9, Флм. 4:10
53 57 42 Онисифо́р старец Колофон, Коринф 2Тим. 1:16
15 10 70 Парме́н молод Македония Деян. 6:5
40 36 58 Патро́в (Патрова́сий) молод, с закрученною бородою Неаполь, Поццуоли Рим. 16:14
12 07 09 Про́хор старец, с проседью в раздвоенной бороде Никомедия, Антиохия Деян. 6:5
64 67 49 Пуд с бородою едва показавшеюся Рим 2Тим. 4:21
Родио́н — см. Иродио́н
36 32 13 Руф с проседью в широкой бороде Фивы (Греция) Мк. 15:21, Рим. 16:13
22 14 32 Си́ла молод, с бородою едва показавшеюся Сирия, Македония, Коринф Деян. 15:22, Деян. 15:40, Деян. 16:25
23 16 05 Силуа́н старец плешивый с короткою бородою Фессалоники 1Пет. 5:12, 1Фес. 1:1
05 (02) 48 Симео́н сро́дник Госпо́день
(у Дорофе́я отождествлен с Клео́пой, см.)
маститый старец Абхазия[4] Мф. 13:55?
72 Симео́н Ни́гер Иерусалим Деян. 13:1
47 44 21 Сосипа́тр молод, с круглою бородою Икония Деян. 20:4
55 49 14 Сосфе́н старец плешивый, с длинною бородою Колофония Деян. 18:7, 1Кор. 1:1
28 22 16 Ста́хий молод, с остроконечною бородою Византия Рим. 16:9
10 05 17 Стефа́н первомученик молод, без бороды Иерусалим Деян. 6:5, 8, Деян. 7
49 45 60 Те́ртий старец плешивый, с раздвоенною бородою Икония Рим. 16:22
14 09 18 Тимо́н с проседью в закрученной бороде Верия, Коринф / Аравия Деян. 6:5
16 Тимофе́й Эфес Деян. 16:1-3, Рим. 16:21, 1Тим. 1:2 2Тим. 1:2
17 59 Тит молод, без бороды Крит 2Кор. 8:6, 16, 23, Гал. 2:1, Тит. 1:4
57 50
58
24
47
Ти́хик епископ в Колофоне
Тихик епископ в Халкидоне
молод, без бороды
молод, с бородою едва показавшеюся
Халкидон / Колофон Деян. 20:4
65 68 27 Трофи́м с проседью в длинной бороде Рим / Арль Деян. 20:4
30 21 45 Урва́н молод, с длинною бородою Македония Рим. 16:9
08 03 61 Фадде́й с проседью в широкой бороде Сирия, Месопотамия, Армения Не упоминается
18 65 25 Филимо́н старец, с окладистою, пушистою бородою Газа / Колоссы Флм. 1:1
11 06 08 Фили́пп молод, с бородою едва показавшеюся Азот, Кесария, Траллес Деян. 6:5, Деян. 8:26, Деян. 21:8
44 40 52 Филоло́г с проседью в короткой бороде Синоп / Рим Рим. 16:15
38 34 20 Флего́нт молод, без бороды Марафон Фригийский Рим. 16:14
69 70 67 Фортуна́т старец с круглою бородою Коринф 1Кор. 16:17

Сверх того в «Четьих-минеях» (составлены митрополитом Димитрием Ростовским) упомянуты без номеров: Анти́па, Аристио́н, Гамалиил, Дими́трий, Закхе́й, Игнатий Богоносец, Иерофе́й, Ио́сиф из Аримафе́и, Корни́лий, Ла́зарь, Ло́нгин со́тник, Максими́н, Мнасо́н Кипря́нин, Никодим, Полика́рп и безымянный е́внух царицы Канда́кии (апостол Ефио́пский). С другой стороны, список Димитрия устраняет некоторую путаницу в древних источниках (вроде упоминания одного лица дважды под разными именами, и, наоборот, «склеек» различных персонажей); сверх того, не включены следующие:

№ по
Дорофею
№ по
Дионисию
Имя Описание в «Ерминии» Дионисия Объяснение отсутствия в «Четьих-минеях»
26 Дима́с «возлюбив нынешний век», стал жрецом идольским в Солуни
25 Ермоге́н от веры и апостольства отпал
11 Иаков Алфеев молод, с остроконечною бородою апостол из 12
12 Иу́да Иа́ковлев, брат Господень (Фадде́й, Леве́й, Левве́й) молод, с бородою едва показавшеюся апостол из 12
52 28 Ке́сарь молод, без бороды возник по недоразумению из упоминания «дома кесаря» в Риме
48 37 Ки́фа молод, с бородою едва показавшеюся возник по недоразумению: это другое имя верховного апостола Петра
02 Матфи́й старец с круглою бородою был из 70, но причтен к 11 взамен изменившего Иу́ды
11 Никола́й пришле́ц Антиохи́йский уклонился от веры с Си́моном Волхво́м
24 Фи́гелл от веры и апостольства отпал

Собор Апостолов от семидесяти

Соборная память семидесяти апостолов совершается в Православной церкви 4 (17) января. Каждый из семидесяти апостолов имеет также и отдельные дни памяти. В древних месяцесловах это празднование встречается редко. В греческих Минеях последование на этот праздник содержит канон 4-го гласа с акростихом «Χριστοῦ μαθητὰς δευτέρους ἐπαινέσω» (Да восхвалю вторых учеников Христовых), кондак и светилен. Минеи, используемые в Русской православной церкви, дополняют последование 6 стихирами на Господи воззвах, а также анонимный канонон Собору Семидесяти апостолов, в котором приводится тропарь каждому из апостолов.

См. также

Напишите отзыв о статье "Апостолы от семидесяти"

Примечания

  1. 1 2 Квливидзе Н. В. [www.pravenc.ru/text/75732.html Апостолы] // Православная энциклопедия. Том III. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2001. — С. 103-112. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-008-0
  2. [www.vehi.net/istoriya/cerkov/pamfil/cerkovist/history.html Евсевий Кесарийский. Церковная история. кн. 1, гл. 12]
  3. [azbyka.ru/otechnik/Nikifor/biblejskaja-entsiklopedija/ Никифор (Бажанов) архим. Библейская энциклопедия]
  4. [www.apsny.ru/religion/religion.php?page=content/christ/church.htm Церковь Абхазии]

Источники

  • Евангелие от Луки 10:1-20
  • Архиепископ Димитрий (Самбикин). [web.archive.org/web/20120518223021/mystudies.narod.ru/library/s/sambikin/70/_cont.htm Собор св. 70-ти апостолов.]
  • Месяца ианнуариа в 4 день. Собор святых седмидесяти апостолов // Книга житий святых (Четьи-минеи), М.: Синодальная типография, 1875, книга на месяц ианнуа́рий, лл. 42 об. — 52 об.
  • Избрание святых седмидесяти апостол, Дорофе́а епископа Ти́рска, мужа дре́вня и богоно́сна, и мученика бы́вша во время Лики́ниа и Константи́на царей // Книга дея́ний и посланий святых апостол, М.: Синодальная типография, 1909, лл. 3 об. — 5 об.
  • [nesusvet.narod.ru/ico/books/erminiya.htm#h3_7_2 Дионисий Фурноаграфиот, «Ерминия».]
  • [andrey-rublev.ru/shumkoff19.php «Древнерусская иконопись». Из книги В.Шумкова/ Часть 5. Иконография Апостолов]


Отрывок, характеризующий Апостолы от семидесяти

– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.