Варнава (апостол от 70)

Апостол Варнава
Иосия
Греческая икона с изображением Апостола Варнавы
Рождение	остров Кипр
Смерть	61(0061) остров Кипр
Почитается	православие, католицизм
В лике	Апостолы от семидесяти
День памяти	в православной церкви 4 (17) января и 11 (24) июня; в Католической церкви 11 июня
Подвижничество	проповедовал вместе с Апостолом Павлом, затем на Кипре

Апостол Варна́ва (греч. Βαρνάβας, ивр. ‏ברנבא‏‎; ?, Кипр — 61, Кипр) — христианский святой, апостол от семидесяти, основатель Кипрской церкви. Один из первых левитов, принявших христианство и поддерживавших известное апостольское учреждение: «общение имений» (Деян. 4:32—37).

Житие

Варнава («сын утешения») — прозвище, данное ему апостолами за щедрые пожертвования в пользу христианской общины, оригинальным именем апостола было Иосия (или Иосиф). Варнава был родом с острова Кипр. Считался двоюродным братом или дядей евангелиста Марка); в некоторых традициях — также братом Аристовула.

Впервые он упоминается в книге Деяний апостольских: «Так Иосия, прозванный от Апостолов Варнавою, что значит — сын утешения, левит, родом Кипрянин, у которого была своя земля, продав её, принёс деньги и положил к ногам Апостолов» (Деян. 4:36-37). Церковные авторы (Климент Александрийский, святой Епифаний) пишут, что Варнава своими родителями в юности был отправлен в Иерусалим для обучения у знаменитого иудейского учёного Гамалиила, где он учился вместе с Савлом (апостолом Павлом).

Он разделял с апостолом Павлом миссионерские труды, участвовал в Апостольском соборе 51 года в Иерусалиме, но впоследствии разошёлся с ним. Последний раз упоминается в Новом Завете в связи с его отплытием на Кипр.

В 478 году его мощи были обретены в месте, где позже был основан монастырь Апостола Варнавы, в Саламине.

Память апостолу Варнаве в Православной церкви совершается 24 июня (11 июня по старому стилю), а также 17 января (4 января по старому стилю) в день Собора Апостолов от семидесяти, в Католической церкви 11 июня

Труды

В V веке появилось подложное описание его странствий, из которого следует, что Варнава проповедовал христианство на своём родном острове, где и был побит камнями иудеями.

Евангелие от Варнавы

Ещё один подложный текст, так называемое «Евангелие от Варнавы», появился в средневековье; он описывает евангельские события с мусульманских позиций.

Послание Варнавы

Ему приписывается особое послание, греческий текст которого был открыт Тишендорфом в Синайском кодексе, ранее известное лишь по плохо сохранившемуся латинскому переводу. Вероятнее всего, оно было написано ок. 130 года в Александрии и пользовалось большим уважением среди ранних египетских христиан (таких, как Климент Александрийский).

Послание Варнавы трактует об отношении христиан к Ветхому Завету. Автор крайне отрицательно настроен к евреям, полагая, что для них Ветхий Завет — закрытая книга, а понять его могут только ищущие в тексте намёки относительно явления Христа.

Интересные факты

Память святого Варнавы была отражена в 1779 году на гербе уездного города Варнавина Костромской губернии: «В червленом поле выходящая из облака рука, держащая камень, изъявляющая, что апостол Варнава, по имени которого и город сей наименован, убит был каменьями». Любопытно, что название города напрямую связано не с апостолом Варнавой, а с Варнавой Ветлужским, основавшим монастырь, положивший начало этому городу.

Храмы, посвящённые Варнаве

• Ноттингемский собор.

Литература

• [www.odinblago.ru/mijapost/3 Послание Варнавы.] // Памятники древней христианской письменности. — Т. II. Писания мужей Апостольских. / Пер. П. Преображенского. — М.: 1860.

Ссылки

• [www.bogoslov.ru/persons/2614572/index.html Библиография работ об авторе] на научно — богословском портале портале Богослов.Ру
• [www.vehi.net/apokrify/varnava.html Текст послания апостола Варнавы]
• [archive.is/20121225042833/mystudies.narod.ru/name/b/barnabas/epistle.htm О послании, кот. древние приписывают апостолу Варнаве]
• [krotov.info/acts/16/3/varnav.htm Евангелие от Варнавы]

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Варнава (апостол от 70)

– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.