Апостол Варфоломей

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Апостол Варфоломей

«Святой Варфоломей с содранной кожей» (Маттео ди Джованни, 1480)


Смерть


Альбана

Почитается

большинством христианских церквей

В лике

апостолов

Главная святыня

мощи в Беневенто (Италия)

День памяти

в Армянской церкви — 25 февраля и 8 декабря
в Католической церкви — 24 августа
в Православной церкви — 22 апреля (5 мая), 11 (24) июня, 30 июня (13 июля), 25 августа (7 сентября) по юлианскому календарю

Покровитель

Армении

Подвижничество

апостольская проповедь, мученическая смерть

Варфоломе́й (Нафанаи́л) (арам. בר-תולמי, греч. Βαρθολομαίος, лат. Bartholomaeus) — один из двенадцати апостолов (учеников) Иисуса Христа, упомянут в Новом Завете.

Художественно изображается в светлой одежде с золотым рисунком и ножом в руке, символом его мученичества: с него содрали кожу[1].





Новозаветная история

Упомянут в списках апостолов в Евангелии от Матфея (Мф. 10:3), от Марка (Мк. 3:18), от Луки (Лк. 6:14), а также в Деяниях Апостолов (Деян. 1:13). Имя «Варфоломей» возможно является арамейским патрономическим именем (отчеством) «bar talamai» — «сын Фалмая»[2], где Фалмай — искажённое на арамейский лад греческое имя Птолемей.

Существует практически единодушное мнение библеистов о том, что упомянутый в Евангелии от Иоанна (Ин. 1:4550) Нафанаил — это одно лицо с Варфоломеем. Следовательно, апостол Варфоломей — один из первых учеников Христа, призванный четвёртым вслед за Андреем, Петром и Филиппом.

Евангелист сообщает, что Варфоломей был родом из Каны Галилейской (Ин. 21:2). По-видимому, он был родственником или близким другом апостола Филиппа, поскольку именно Филипп привёл Варфоломея к Иисусу, и в списках апостолов они упоминаются рядом. В сцене призвания Нафанаила-Варфоломея он произносит знаменитую фразу «Из Назарета может ли быть что доброе?». Иисус, увидев его, говорит о нём «Вот подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства». Более определённых сведений Священное Писание о Варфоломее не сообщает, большая часть его жизнеописания известна по апокрифическим источникам.

Предания

Согласно преданию, Варфоломей вместе с Филиппом проповедовал в городах Малой Азии, особенно в связи с именем апостола Варфоломея упоминают город Иераполь. Традиция сообщает также о его поездке в Индию и проповеди в Армении, где на Арташатском холме он встретился с апостолом Иудой Фаддеем (армянская церковь почитает их своими основателями). Евсевий Кесарийский сообщает, что в Индии Варфоломей оставил основанной им общине Евангелие от Матфея на еврейском языке, которое было найдено философом Пантеном, преподавателем Александрийской школы[3].

Смерть

Согласно преданию, по наущению языческих жрецов брат армянского царя Астиаг «схватил святого апостола и в городе Альбане»[4] Варфоломея распяли вниз головой, но он продолжал свою проповедь, тогда его сняли с креста, сняли кожу, а затем обезглавили[5]. Верующие взяли «его тело, главу и кожу, положили их в оловянную раку и предали погребению в том же городе, Албане, что в Великой Армении»[4].

Существуют, при этом, различные версии по идентификации города Альбаны (Албанополь, Урбанополь):[2]

  • православная традиция отождествляет его с Баку[4][6] в котором при раскопках у Девичьей башни были обнаружены остатки древнего храма, отождествляемого с базиликой, возведённой над местом гибели апостола;
  • по мнению Мишеля ван Эсбрука под Альбаной понимается понтийский город Никополь;
  • по другой версии, апостол Варфоломей захоронен на территории иранской провинции Западный Азербайджан, где в XIV веке на месте предполагаемого захоронения был построен армянский монастырь св. Варфоломея.

Около 410 года мощи Варфоломея были перенесены из Ахбака в Мартирополь, а около 507 года в город Дара (Месопотамия). При нашествии персов в 574 году, по сообщению Григория Турского, раку с мощами бросили в море, и она чудесным образом приплыла к острову Липари. Около 838 года мощи перенесли в Беневенто[7], где они хранятся в настоящее время в Базилике Сан Бартоломео (Basilica di San Bartolomeo Apostolo)[8]. С X века часть мощей апостола хранится на острове Тиберина (Рим) в церкви Сан-Бартоломео, посвящённой апостолу. Частицы мощей апостола Варфоломея также хранятся в ряде афонских монастырей, кафедральном соборе Святых Жен-мироносиц в Баку (передана в 2003 году Константинопольским патриархом[9]) и других местах.

Память апостола Варфоломея совершается:

Апокрифы

С именем Варфоломея связан ряд апокрифических произведений:

  • «Евангелие апостола Варфоломея» (или «Вопросы Варфоломея»). Оригинал на греческом.
  • «Евангелие Варфоломея» (или «Книга о Воскресении Иисуса Христа апостола Варфоломея») на коптском языке.
  • «Деяния апостолов Андрея и Варфоломея в городе парфян» на коптском, арабском, эфиопском и греческом языках.
  • «Деяния апостола Варфоломея» на коптском.
  • «Мученичество апостола Варфоломея» на латыни и армянском.
  • «Апокалипсис апостола Варфоломея» («Откровения Варфоломея»)

Память


Галерея

Святой Варфоломей
Изображение кисти Карло Кривелли
(1472; Пинакотека Замка Сфорца, Милан)
В соборе Дуомо в Милане
(скульптор Marco d'Agrate, 1562)
Фрагмент фрески «Страшный суд».
Микеланджело, Сикстинская капелла, Ватикан.

См. также

Напишите отзыв о статье "Апостол Варфоломей"

Примечания

  1. [books.google.fr/books?id=wL_ZMgEACAAJ Le langage secret de la Renaissance: le symbolisme caché de l'art italien] / Richard Stemp. — National geographic France, 2012. — С. 106. — 224 с. — ISBN 9782822900003.
  2. 1 2 М. А. Маханько [www.pravenc.ru/text/154389.html Варфоломей] // Православная энциклопедия. Том VI. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2003. — С. 706—711. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-010-2
  3. Евсевий Кесарийский. Церковная история. V, 10
  4. 1 2 3 Димитрий Ростовский. Житие и страдания святого апостола Варфоломея
  5. [days.pravoslavie.ru/Life/life1280.htm Апостол Варфоломей]
  6. [baku.eparhia.ru/leaflet/calendar/apostle_varfolomei_24june/ О часовне апостола Варфоломея в Баку]
  7. А.А. Маркова. Святые Апостолы. Москва, Благовест, 2013. ISBN 978-5-9968-0285-2
  8. [www.basilicasanbartolomeo.com/ Базилика Святого Варфоломея, Беневенто (Basilica di San Bartolomeo Apostolo)]
  9. [www.sedmitza.ru/news/283547.html Константинопольский Патриарх передал православным Азербайджана часть мощей св. апостола Варфоломея]
  10. [days.pravoslavie.ru/Life/life4515.htm Перенесение мощей апостола Варфоломея]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Апостол Варфоломей

Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.