Апотропия

Апотропия (др.-греч. (пред)отвращение, отпугивание) — термин, используемый в русскоязычных изданиях философа Жана Бодрийяра для перевода многозначного французского слова dissuasion («разубеждение, разуверение, отговаривание» и одновременно «устрашение, отпугивание», а также «сдерживание, удержание, предотвращение»). Наиболее точное толкование: сдерживание путём разубеждения и (или) устрашения, причем угроза зачастую симулятивна. В книге «Симулякры и симуляция» Бодрийяр объясняет состояние апотропии на примере поведения людей в гипермаркете. Многие из камер видеонаблюдения — муляжи. Ведется ли наблюдение через настоящие камеры в данный момент также неясно. Но, тем не менее, одного лишь присутствия камер, а иногда и просто объявления о видеонаблюдении, достаточно для предотвращения несанкционированных действий покупателей. Это и есть состояние апотропии. На сходном ощущении постоянного контроля был основан проект идеальной тюрьмы-паноптикума. Апофеозом апотропии Бодрийяр называет ядерную угрозу, которую в дальнейшем сменяет угроза террористическая. В народной этимологии слово апотропия превратилось в «оторопию»К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) (от слова оторопь), что весьма точно передает суть понятия.

Литература

• Бодрийяр Ж." Симулякры и симуляция/ Simulacres et simulation (1981, рус. перевод 2011, пер. А. Качалова. — М.: Рипол-классик, 2015. — ISBN 978-5-386-07870-6)

Отрывок, характеризующий Апотропия

M lle Georges с оголенными, с ямочками, толстыми руками, в красной шали, надетой на одно плечо, вышла в оставленное для нее пустое пространство между кресел и остановилась в ненатуральной позе. Послышался восторженный шопот. M lle Georges строго и мрачно оглянула публику и начала говорить по французски какие то стихи, где речь шла о ее преступной любви к своему сыну. Она местами возвышала голос, местами шептала, торжественно поднимая голову, местами останавливалась и хрипела, выкатывая глаза.
– Adorable, divin, delicieux! [Восхитительно, божественно, чудесно!] – слышалось со всех сторон. Наташа смотрела на толстую Georges, но ничего не слышала, не видела и не понимала ничего из того, что делалось перед ней; она только чувствовала себя опять вполне безвозвратно в том странном, безумном мире, столь далеком от прежнего, в том мире, в котором нельзя было знать, что хорошо, что дурно, что разумно и что безумно. Позади ее сидел Анатоль, и она, чувствуя его близость, испуганно ждала чего то.
После первого монолога всё общество встало и окружило m lle Georges, выражая ей свой восторг.
– Как она хороша! – сказала Наташа отцу, который вместе с другими встал и сквозь толпу подвигался к актрисе.
– Я не нахожу, глядя на вас, – сказал Анатоль, следуя за Наташей. Он сказал это в такое время, когда она одна могла его слышать. – Вы прелестны… с той минуты, как я увидал вас, я не переставал….
– Пойдем, пойдем, Наташа, – сказал граф, возвращаясь за дочерью. – Как хороша!