Аппалачи
| Аппалачи англ. Appalachian Mountains | |
 | |
| Аппалачи, Северная Каролина | |
| 40°00′00″ с. ш. 78°00′00″ з. д. / 40.00000° с. ш. 78.00000° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.00000&mlon=-78.00000&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 40°00′00″ с. ш. 78°00′00″ з. д. / 40.00000° с. ш. 78.00000° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.00000&mlon=-78.00000&zoom=9 (O)] (Я) | |
| Страны |  США Канада |
| Площадь | 1 908 538 км² |
| Длина | 3 051 км |
| Ширина | 3 403 км |
| Высочайшая вершина | Митчелл |
| Высшая точка | 2037 м [1] |
Аппала́чи (англ. Appalachian Mountains) — горная система на востоке Северной Америки, в США и Канаде. Длина 2600 км. Северные Аппалачи (к северу от рек Мохок и Гудзон) — холмистое плоскогорье с отдельными массивами высотой до 1916 м (гора Вашингтон), имеют следы древнего оледенения. Южные Аппалачи в осевой зоне состоят из параллельных хребтов и массивов, разделённых широкими долинами; к осевой зоне прилегают с востока плато Пидмонт, с запада — Аппалачское плато. Высота до 2037 м (гора Митчелл). Месторождения каменного угля, нефти и газа, железных руд, титана. Широколиственные, хвойные и смешанные леса. Образовались в Пермский период в результате столкновения двух материков (возникновение Пангеи).
Содержание
Географическое положение и строение
Горная система Аппалачей вытянута с северо-востока на юго-запад на 2600 км в пределах Канады и США. Она пересекает южную половину умеренного пояса, на юге заходит в субтропики. Для неё характерны средневысотный рельеф, значительная эрозионная расчленённость, обилие полезных ископаемых и гидроресурсов, богатые по видовому составу леса. Предгорья и долины Аппалачей густо населены, природные ландшафты значительно изменены человеком. Реки, пересекающие горную систему, служат важными путями, связывающими внутренние районы США с Атлантическим побережьем. На севере Аппалачи примыкают к заливу Святого Лаврентия, и хребты этих гор заходят на полуострова Гаспе и Новая Шотландия. От Лаврентийской возвышенности они отделены широкой долиной реки Святого Лаврентия. К этой части Аппалачей принадлежат также горы Адирондак, расположенные между долиной Святого Лаврентия и озером Онтарио. По структуре они относятся к Канадскому щиту, но по всему комплексу ландшафтов — к Северным Аппалачам.
По геоморфологическим особенностям Аппалачи можно разделить на 2 части. Северные Аппалачи, или горы Новой Англии (англ. Northern Appalachian), древнее основной части горного хребта, будучи результатом каледонской складчатости. В современную эпоху они представляют собой выровненное плоскогорье высотой 400—600 м, над которым возвышаются отдельные глыбовые массивы и хребты — Адирондак (1628 м), Зелёные горы (1338 м), Белые горы (1916 м) и др. Горы имеют сглаженные вершины, пологие склоны, местами расчленённые карами. Массивы разделены тектоническими долинами, преобразованными в троги (крупнейшие — по рекам Гудзон, Мохок, Коннектикут и озеру Шамплейн). Северные Аппалачи сложены кристаллическими и метаморфическими породами и представляют собой участки пенепленизированных гор со сравнительно слабо заметными следами позднейших поднятий и чётко выраженным воздействием оледенения. Почвы горные, подзолистые и дерново-подзолистые.
Южные Аппалачи, образовавшиеся несколько позже, в эпоху варисцийской (герцинской) складчатости, имеют более разнообразный рельеф. Восточную предгорную зону здесь составляет плоское, слабо расчленённое долинами плато Пидмонт (англ. Piedmont) высота от 40—80 м на востоке до 400 м на западе. Над ним резко поднимается Голубой хребет (англ. Blue ridge) с обрывистыми склонами и гребневидными или куполообразными вершинами (высота 2037 м — гора Митчелл), сложенный метаморфизованными осадочно-вулканогенными нижне- и среднепалеозойскими, а также верхнедокембрийскими породами и гранитами. Западный склон хребта круто падает к продольному понижению — т. н. Большой долине. Западную предгорную зону Аппалачей образует Аппалачское плато (англ. Appalachian plateau), сильно расчленённое узкими и глубокими долинами и полого понижающееся от 1500 м на востоке до 500 м на западе.
Климат
Аппалачская горная система испытывает воздействие воздушных потоков с Атлантического океана и масс континентального воздуха, формирующихся над внутренними частями материка. Климат смягчён влиянием океана и особенно Мексиканского залива, на севере — умеренный, на юге — субтропический. Средние температуры января колеблются от —12 °C на севере до 8 °C на юге, июля соответственно от 18 до 26 °C. Осадков 1000—1300 мм в год. Зимой в верхнем поясе гор бывают сильные морозы и выпадает много снега; в долинах суше и теплее. Лето влажное, облачное, с обильными дождями, особенно на западных склонах. Годовые суммы осадков изменяются от 1000 мм на севере до 2000 мм на юге. Обилие влаги создает условия для развития речной сети, а там, где этому способствует рельеф — для заболачивания местности.
Растительность и животный мир
Различия в климатических условиях между севером и югом Аппалачей отражаются и на характере почвенно-растительного покрова. На севере преобладают смешанные леса, в наиболее высоких частях гор переходящие в хвойные. Почвы в основном подзолистые, большие площади занимают также болотные почвы и торфяные болота. На юге распространены широколиственные леса на лесных буроземах.
Леса северной части Аппалачей хорошо сохранились только в верхних частях гор. Но в густонаселенных долинах они почти полностью вырублены, встречаются только кое-где участки лесов из сахарного и красного клена, белой и жёлтой березы, осины, тополя, дуба, с примесью белой сосны, бальзамической пихты и других хвойных. На побережье с юга проникают широколиственные виды, доходящие вплоть до острова Ньюфаундленд.
Южнее 41° с.ш. появляются типичные представители аппалачского широколиственного леса — платаны, буки, липы, а затем — реликтовое тюльпанное дерево, десятки видов каштана и орех гикори. Широколиственные леса поднимаются в горы не выше 600 м, а затем сменяются смешанными лесами. Хвойные леса произрастают только на вершинах гор и в наиболее сырых и тенистых местах. Выше границы леса горы почти нигде не поднимаются. Густые, богатые по составу реликтовые аппалачские леса ко времени прихода европейцев на материк покрывали всю южную часть Аппалачей. Обилие лиан и вечнозеленых растений придавало им настоящий субтропический облик. Эти леса служили убежищем и источником существования для многих охотничьих племен индейцев, в том числе и аппалачей, давших название этой горной системе.
Для животного мира Аппалачей наиболее характерны многие эндемики (виргинский олень, виргинский опоссум, ряд летучих мышей); встречаются также североамериканский дикобраз, медведь барибал, рысь, енот-полоскун, полосатый скунс и др.
Промышленность
Аппалачи входят в состав «Промышленного пояса» США — наиболее старого индустриального региона, протянувшегося от атлантического побережья до Великих озёр на севере и реки Миссисипи на западе. Специализация — металлургия, машиностроение, химическая промышленность, добыча угля. Горная система богата полезными ископаемыми. Более двух столетий эксплуатируется уникальный по своим размерам Аппалачский каменноугольный бассейн. Также есть месторождения асбеста, нефти, различных руд.
Аппалачский каменноугольный бассейн
Аппалачский каменноугольный бассейн — один из крупнейших угольных бассейнов мира. Расположен на востоке США, на территории штатов Пенсильвания, Огайо, Западная Виргиния, Кентукки, Теннесси и Алабама. Представляет собой передовой прогиб, заполненный мощной палеозойской толщей перемежающихся песчаников, сланцев, известняков и углей, перекрытых в южной части бассейна осадками мезозойского и кайнозойского возраста. Осадочные отложения слагают крупную асимметричного строения котловину, простирающуюся более чем на 1200—1250 км с юго-запада на северо-восток с почти горизонтальным залеганием пород. Площадь бассейна около 180 тыс.км². Общие запасы до глубины 900 м 1600 млрд т. Угли в основном битуминозные. Добыча открытым и подземным способами. Продуктивные толщи относятся к отложениям карбона. Характерная особенность бассейна — незначительная глубина залегания угольных пластов (не более 640 м). Имеется 28—30 рабочих пластов (средняя мощность от 1 до 3 м); более 90 % добычи производится из пластов мощностью 1—2 м. Угли суббитуминозные, битуминозные и антрациты; характеризуются малым содержанием золы, серы и фосфора; теплота сгорания горючей массы 30,1—33,5 Мдж/кг (7200— 8000 ккал/кг). В значительной части пригодны для получения металлургического кокса. Добыча углей в бассейне ведётся вертикальными и наклонными шахтами, а также штольнями и карьерами, чему способствуют почти горизонтальное залегание пластов и хорошая расчленённость рельефа.
Образ Аппалачей в искусстве
В 1903 году английский композитор Фредерик Делиус написал крупное ораториальное сочинение «Аппалачио» (англ. Appalachia: Variations on a Slave Song) для хора и оркестра. Примерно через сорок лет — в 1944-м — американский композитор Аарон Копленд пишет балет «Аппалачская весна» (англ. Appalachian Spring). И ещё через сорок лет — в 1985 году — также композитором-американцем Аланом Хованессом создана симфония «Аппалачским горам» (англ. «To the Appalachian Mountains», Симфония № 60, Op. 396).
В 2005 году: британский режиссёр Нил Маршалл снял фильм «Спуск», действие которого происходит на территории этих гор.
В 1995 году американский писатель Билл Брайсон решил пройти Аппалачскую тропу со своим другом. О своих впечатлениях он написал книгу «Затерявшийся в дебрях» (англ. A Walk in the Woods: Rediscovering America on the Appalachian Trail) которая вышла 1998 году. В 2015 году по книге выходит фильм "Прогулка по лесам" (англ. A Walk in the Woods), с Робертом Редфордом и Ником Нолти в главной роли.
См. также
Напишите отзыв о статье "Аппалачи"
Примечания
- ↑ [peakbagger.com/range.aspx?rid=16 Peakbagger.com]
Ссылки
- [geonames.usgs.gov/pls/gnispublic/f?p=gnispq:3:::NO::P3_FID:1202929 Appalachian Mountains]. Информационная система географических названий (США), Геологическая служба США. Проверено 6 ноября 2012.
- Апалачские горы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [peakware.com/areas.html?area=308 Peakware.com]
- Аппалачи — статья из Большой советской энциклопедии.
- [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_geo/23/%D0%90%D0%9F%D0%9F%D0%90%D0%9B%D0%90%D0%A7%D0%98 Словарь современных географических названий — Аппалачи]
Отрывок, характеризующий Аппалачи
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.
Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
