Апраксин, Сергей Андреевич

Сергей Андреевич Апраксин
Дата рождения	20 января 1923(1923-01-20)
Место рождения	с. Атрать, Алатырский уезд, Симбирская губерния, РСФСР, СССР
Дата смерти	16 мая 1995(1995-05-16) (72 года)
Место смерти	Москва, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Военно-воздушные силы
Годы службы	1941—1953
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Серге́й Андре́евич Апра́ксин (1923, с. Атрать, Симбирская губерния — 16 мая 1995, Москва) — майор Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1945).

Биография

Сергей Апраксин родился 20 января 1923 года в селе Атрать. По национальности мордвин. Окончил 9 классов школы, учился в аэроклубе. В июне 1941 года Апраксин был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию Алатырским районным военным комиссариатом, после чего был направлен в военную авиационную школу пилотов в Чкалове (ныне — Оренбург). После окончания школы Апраксин был направлен в запасной авиаполк.

С 19 июля 1944 года — на фронтах Великой Отечественной войны. Управляя самолётом «Ил-2», гвардии младший лейтенант Апраксин в 1945 году был старшим лётчиком 74-го гвардейского штурмового авиационного Сталинградского Краснознамённого ордена Суворова полка 1-й гвардейской штурмовой авиационной Сталинградской ордена Ленина Краснознамённой ордена Суворова и ордена Кутузова дивизии 1-й воздушной армии 3-го Белорусского фронта.

Принимал участие в Вильнюсской, Каунасской, Восточно-Прусской, Инстербургско-Кёнигсбергской операциях, взятии Кёнигсберга и ликвидации восточно-прусской группировки немецких войск, Земландской операции.

Всего к концу войны Апраксин совершил 109 успешных боевых вылетов, в которых лично уничтожил и повредил 11 танков, 69 автомашин, 12 батарей артиллерии, 47 повозок с грузами, 3 склада боеприпасов, 350 солдат и офицеров противника, создал 18 очагов пожара в местах скопления вражеской техники.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 июня 1945 года за «отвагу и мужество, проявленные при нанесении штурмовых ударов по противнику» гвардии младший лейтенант Сергей Апраксин был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 6297.

Участвовал в Параде Победы в Москве 24 июня 1945 года. После окончания войны продолжил службу в авиации, вышел в отставку в 1953 году в звании гвардии майора. Проживал в Москве, был руководителем одного из московских предприятий. Умер 16 мая 1995 года. Похоронен на Митинском кладбище в Москве.

Был также награждён двумя орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степеней, орденом Славы 3-й степени, рядом медалей.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.

Ссылки

• [enc.cap.ru/?t=prsn&lnk=424 Чувашская энциклопедия]

Отрывок, характеризующий Апраксин, Сергей Андреевич

– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.